Первые четверть часа мы видели только море, затем показался прелестный островок с единственным, зато весьма импозантным зданием в окружении пальм. Остров Умм-эль-Сабан, сказал майор Смит, принадлежит сыну эмира, шейху Хаммаду. Есть источник вроде бахрейнских.
Наконец на горизонте возник Джида. Высокие утесы, белые, как под Дувром. Маленький домик — жилище коменданта. Пройдя над широкой отмелью, мы причалили к длинной пристани, сложенной из грубого камня. Справа от пристани простиралась возвышенная часть острова, слева зеленели финиковые пальмы, перед которыми громоздились здоровенные глыбы, — судя по всему, остатки взорванного людьми утеса.
Я направился к этим глыбам, чтобы осмотреть поверхность сколов. Точно, люди руки приложили. Сколы были старые. Но не настолько, чтобы связывать их с бронзовым веком. На защищенной карнизом скальной полочке я увидел высеченную в камне арабскую вязь. Подозвал Халифу, и он перевел:
«В месяц шах'бан лета 978 камни резал достопочтенный Махмуд Сар Али для обновления башен Бахрейнской крепости».
По христианскому календарю это соответствовало 1556 году. Тридцать пять лет после того, как Бахрейн захватили португальцы. Очевидно, достопочтенный араб работал на завоевателей, восстанавливая арабскую крепость, сооруженную поверх погребенного дильмунского города. К счастью, ни он, ни его заказчики не подозревали, что в песке под их ногами таятся многочисленные здания из тесаного камня.
Глыбы на берегу не сулили больше ничего интересного, но майор Смит пообещал показать нам кое-что еще. И он выполнил свое обещание. Я искренне жалел, что нет вместе с нами Бибби.
Следуя за майором вглубь острова по битой тропе, мы встречали учтиво здоровающихся заключенных. Похоже было, что их сторожат только акулы, курсирующие вдоль кромки широкой отмели. Миновав безмолвную обитель коменданта, мы поднялись на известняковое плато, составляющее большую часть Джиды. Полтора километра в длину и много меньше того в ширину — вот и весь остров. И похоже было, что изрядный кусок его увезли древние каменотесы.
Размах добычи камня здесь превосходит всякое воображение. В нескольких местах явно потрудились португальцы или работавшие на них арабы, как мы это видели около пристани. Однако эти карьеры заметно отличаются от других, которых подавляющее большинство. В карьерах португальской поры огромные желтовато-серые плоскости и четыреста с лишним лет спустя высветляют склоны, и кое-где видно следы шпуров, куда закладывался порох. Но эти выработки окружены другими каменоломнями; чуть ли не каждый холм, каждый береговой утес источен каменотесами. Куда ни глянешь — террасы, крутости, ниши, ступени такой древности, что поверхность их потемнела, став неотличимой от нетронутых участков, а выветривание сгладило все углы и грани. Не ведавшие пороха труженики отделяли блоки от породы, оконтуривая их глубокими бороздами. Причем все блоки были разной величины. Большинство выламывались с таким расчетом, чтобы четыре человека могли донести их до берега на шестах. Но были и настоящие исполины, судя по зияющим брешам в месте добычи и по оставшимся в карьерах не обтесанным до конца экземплярам. Кое-где сохранились непонятные, причудливые образования, напоминая то ли окаменевшие глинобитные хижины, то ли кубистские монументы. В северо-западной части плато все скалы срублены, и на расчищенной площадке расположились обнесенные оградой маленькие бараки для заключенных. Повсеместно громоздятся груды эродированного щебня, порой такие большие, что их можно принять за могильные курганы. Посередине сплошь засыпанного старым щебнем участка торчит одинокий прямоугольный выступ, словно каменный дом. Можно подумать, его оставили намеренно, чтобы люди могли представить себе, какие огромные количества камня выломаны кругом.
Древние каменоломни не были для меня новинкой. Не один месяц прожил я по соседству с карьерами на острове Пасхи. Изучал каменоломни замечательных доинкских строителей в Перу и Боливии; места, где добывались огромные монолиты для мегалитичских сооружений египтян, финикийцев, хеттов. Твердейшие известняковые утесы Джиды были стесаны не какими-нибудь дилетантами, а членами великого древнего клана подлинных мастеров-камнерезов. Всюду видны следы поразительно искусной работы. И ни одной постройки. Добытый камень не просто выносили из карьеров — его куда-то увозили с расчлененного острова. Увозили в количествах, намного превосходящих число тесаных блоков в раскопанных археологами зданиях на Бахрейне. Напрашивается догадка, что в песках Дильмуна ждут открывателя еще многие постройки. Для такого пророчества есть и еще один повод. До сих пор в дильмунских дворцах и храмах не обнаружены колонны, хотя колоннады из круглых каменных столбов в древности были широко распространены от Египта до Двуречья. Между тем в карьерах Джиды на некоторых нишах можно видеть круглые выемки, где были высечены широкие — только-только обхватить руками одному человеку — цилиндрические блоки, явно служившие сегментами для колонн. В известных науке зданиях на Бахрейне таких блоков не найдено.
Большинство встречавшихся нам заключенных бродили поодаль, не обращая на нас внимания, но некоторые подходили ближе; судя по их лицам, они были рады видеть гостей на острове. Кое-кто даже улыбался нам. Майор объяснил, что в лагере много опасных преступников, фанатических противников господствующего режима. Но им-то вряд ли позволяли свободно разгуливать кругом. Когда мы присели на камнях в окружении ниш, чтобы позавтракать захваченными припасами, один заключенный не замедлил принести кувшин забеленного молоком чая.
Мы совсем не видели домашних животных на Джиде, если не считать одного белого мула. Зато кругом среди скал бродило невероятное множество одичавших кошек. Майор уверял, что их на острове не менее четырехсот. И никогда еще я не встречал такого количества бакланов. Взмывая тучами над морем, они буквально затмевали солнце.
Южная часть Джиды настолько отличалась от остального острова, что я подумал — не приложили ли и тут руку древние каменотесы. Здесь плато резко спускается почти до уровня пляжа и известняк покрыт слоем тучного чернозема. Среди финиковых пальм и декоративных деревьев зеленеют прекрасные огороды, такие аккуратные и ухоженные, словно правители Бахрейна почему-то не взлюбили садоводов и самых лучших из них отправили в лагерь. Огороды окружают бассейн, питаемый чистейшей ледяной водой из мощного родника. Пройдя весь путь под морским дном до острова, вода бьет из-под земли с такой силой, что мы бросились врассыпную от брызг, когда гордый своими владениями майор ухитрился затолкать в устье родника садовый шланг.
