Adieu, mon cher Nicolas. — Qu’y a-t-il entre cet adieu et le premier bonjour?
T. T.
Перевод
Рукой Эрн. Ф. Тютчевой: Мюнхен. 16 сентября 1844
Любезный брат,
Мы благополучно вернулись в Германию и завтра отправляемся в путь, чтобы соединиться с вами. Мы будем в Штеттине 26 числа этого месяца и, по всей вероятности, сядем на пароход 28-го. Так что мы прибудем в Петербург в самые первые дни будущего месяца, и мы просим вас прислать туда указания, как нам действовать дальше. Нам бы хотелось оставаться в Петербурге самое короткое время, чтобы устроиться на зиму прежде, чем наступит поздняя осень, и вместе с тем чтобы избежать расходов на гостиницу, которые неизбежно вызовет пребывание в этом городе. Вы, конечно, понимаете, что все наши поездки* отнюдь не способствовали тому, чтобы мои дела поправились, а та, что нам теперь предстоит, тоже не поможет выйти из существующего затруднения.
Прощайте, любезный брат, я безмерно рада увидеться с вами и надеюсь по прибытии в Петербург получить от вас весточку. Душевно преданная вам Э. Тютчева
Рукой Тютчева:
Да, любезный друг, завтра мы отправляемся. Признаться, я смотрю на это путешествие не без некоторой доли опасения… Время для поездки по морю уже позднее, и однако это единственный путь, который мы можем выбрать. К моим тревогам добавляется еще полное мое неведение относительно вас. Вы по-прежнему в Овстуге, и когда вы предполагаете возвращаться в Москву? Мы надеемся отплыть с последним пароходом, идущим из Штеттина. Это будет 16/28 сентября. Таким образом, с Божьей помощью мы можем оказаться в Петербурге в самые первые дни следующего месяца. Постарайся, чтобы к нашему приезду мы нашли твои указания. Было бы слишком хорошо застать там тебя самого.
Дай Бог, чтобы мы нашли всех вас в добром здравии. Мысль о том, что я увижу отца и мать, что смогу провести рядом с ними не только несколько недель, но и несколько месяцев подряд, смогу представить им мою жену, которая их уже любит, как будто давно знает их, — одно это могло бы подвигнуть меня решиться на трудности, которые я предвижу.
Разлука с дочерьми, которых я оставляю в институте, оказалась для меня тяжелее, чем я мог предполагать. Я не думал, что у меня такое <1 нрзб> сердце, поистине — стоит жить, чтобы так остро чувствовать.
Прости, любезный Николушка. — Что-то нас ждет между этим прости и первым здравствуй?
Ф. Т.
Тютчевым И. Н. и Е. Л., 10/22 октября 1844*
100. И. Н. и Е. Л. ТЮТЧЕВЫМ 10/22 октября 1844 г. Петербург
Ce 22/10 octobre
Je n’ai pas besoin de vous assurer, chers papa et maman, combien je suis impatient de me retrouver au milieu de vous. Mais on me dit de toute part que je ne peux pas de m’en aller d’ici sans avoir vu le C<om>te N<esselrode>. — Soit, bien que pour mon compte je n’attends rien de cette entrevue. Il est arrivé ici la semaine dernière, et j’espère arriver jusqu’à lui, d’ici à quelques jours*. Ici d’ailleurs on nous fait généralement l’accueil le plus aimable. Ma femme est toute émerveillée de cette sociabilité sans égale. Au bout de quelques jours elle se trouve avoir un cercle de connaissances presque aussi étendu que celui qu’elle a laissé en Allemagne. Moi-même, je ne m’attendais guères, j’avoue, à tant de bienveillance et d’empressement. Mais ce qui au milieu de toutes ces démonstrations me fait le plus de plaisir, ce sont les marques d’intérêt que je rencontre de toute part pour le compte de notre pauvre et chère Dorothée*. Tout le monde me parle d’elle et me demande de ses nouvelles.
Que savez-vous de Nicolas? Songe-t-il à venir à Moscou?
Encore une fois, j’ai hâte de vous revoir et je m’en veux de cette sotte différence pour l’opinion d’autrui qui me retient ici. Adieu. Je baise vos mains.
T. T.
Перевод
22/10 октября
Мне нечего уверять вас, любезнейшие папинька и маминька, сколь нетерпеливо я желаю оказаться среди вас. Но мне говорят со всех сторон, что я не могу уехать отсюда, не повидавшись с графом Нессельроде. — Ну хорошо, хотя я лично ничего не жду от этого свидания. Он приехал сюда на прошлой неделе, и я надеюсь попасть к нему через несколько дней*. К тому же здесь нам оказывают обычно самый любезный прием. Моя жена совсем изумлена этой общительностью, не имеющей себе равной. К концу двух недель у нее оказался круг знакомых почти столь же обширный, как тот, что она оставила в Германии. Признаюсь, я сам ничуть не ожидал такой благожелательности и предупредительности. Но что посреди всех этих изъявлений доставляет мне наибольшее удовольствие, это знаки сочувствия, которые я со всех сторон встречаю по отношению к нашей бедной и милой Дашиньке*. Все говорят мне о ней и спрашивают про нее.
Что знаете вы о Николушке? Думает ли он приехать в Москву? Еще раз, мне не терпится свидеться с вами и я сетую на себя за это глупое уважение к чужому мнению, которое удерживает меня здесь. Простите. Целую ваши ручки.
Ф. Т.
Тютчевой А. Ф., 12/24 октября 1844*
101. А. Ф. ТЮТЧЕВОЙ 12/24 октября 1844 г. Петербург
St-Pétersbourg. Ce 12/24 oct<obre> 1844
Je suis bien coupable envers toi, ma bonne et chère Anna. Mais nullement d’intention, je t’assure. Car il ne s’est pas passé de jour depuis mon arrivée à Pétersb<ourg>, où je ne me fusse pas trouvé impardonnable de ne t’avoir pas encore écrit. Mais le genre de vie que l’on mène ici est si plein de dissipation que l’on a à peine un moment dans la journée pour se recueillir. Tout cela ne m’empêche pas néanmoins d’être constamment et bien entièrement préoccupé de ton souvenir, ma chère enfant, et de celui de tes sœurs. Cette fois la séparation d’avec vous m’est beaucoup plus pénible qu’elle ne l’avait jamais été, et j’ai besoin de me dire pour me consoler que ce sera la dernière. Aie bon courage, ma chère Anna, et si tu te sentais quelquefois disposée à te laisser envahir par l’ennuie inséparable de ton existence actuelle, pense que c’est ta dernière année d’épreuve.
Ici j’ai retrouvé ton frère aîné Charles*, le seul qui soit ici en ce moment. Il vient nous voir très souvent et paraît nous avoir pris en grande affection. La lettre, qu’il t’a écrite et que tu recevras par cette occasion, t’apprendra les détails de ce qui le concerne, lui et ses frères. Il désirerait beaucoup aller en Allemagne et se ferait une fête de vous revoir. Tout cela se fera encore, Dieu aidant. Un peu de patience seulement.
De mon arrivée à Pétersb<ourg> j’ai eu le chagrin d’apprendre que ta pauvre tante Dorothée venait de perdre son enfant. C’est une perte bien cruelle pour elle — et c’est la seconde fois qu’elle en subit une semblable.
Nous ne sommes pas encore décidés quant à l’époque de notre départ pour Moscou. Tes grands-parents y sont déjà et nous attendent avec impatience.
Adieu, ma bonne et chère Anna. Sois bien persuadée, ma chère enfant, que ma pensée visite souvent votre salle de récréation où j’allais vous voir dans les derniers temps. Encore quelques mois et vous m’y reverrez de nouveau, et cette fois le plaisir que nous aurons de nous revoir ne sera pas gâté par le pressentiment d’une prochaine séparation.
Fais mes amitiés de ma part à tes oncles, aussi qu’à toutes les personnes qui vous témoignent de l’intérêt. Parle-moi dans tes lettres tout au long de tes occupations, aussi que de tes peines, si par hasard tu les avais. Tu peux être convaincue que malgré la distance mon affection pour toi ne te quittera pas un seul instant. Embrasse tes sœurs et dis-leur de m’écrire aussi. Adieu, mes chères enfants. Que Dieu vous bénisse et vous protège.
T. T.
Перевод
С.-Петербург. 12/24 октября 1844
Я очень виноват перед тобою, милая, добрая Анна, но вовсе не преднамеренно, уверяю тебя, ибо со времени моего приезда в Петербург не проходило дня, чтобы я не находил непростительным, что до сих пор не написал тебе. Но здесь приходится вести образ жизни до того рассеянный, что в течение дня едва находишь минуту, чтобы сосредоточиться. Тем не менее все это не мешает мне, моя милая девочка, непрестанно думать о тебе и твоих сестрах. На этот раз разлука с вами была для меня тяжелее, чем когда-либо, и чтобы утешиться, мне нужно уверять себя, что она будет последней. Будь мужественна, милая Анна, и если порой ты чувствуешь, что тобою овладевает скука, неизбежная при твоем теперешнем образе жизни, помни, что это последний год твоих испытаний.
Здесь я вижусь с твоим старшим братом Карлом*, он один из всех находится в настоящее время в Петербурге. Он очень часто бывает у нас и, похоже, чувствует к нам большое расположение. Его письмо ты получишь с этой же оказией и из него узнаешь подробности о нем самом и его братьях. Он очень бы желал поехать в Германию и был бы счастлив повидаться с вами — все это еще может осуществиться с Божьей помощью. Нужно только немного терпения.
По приезде в Петербург я был огорчен известием, что твоя бедная тетушка Дарья только что потеряла ребенка. Это очень жестокая потеря для нее, и она постигает ее уже второй раз.
Мы еще не решили, когда поедем в Москву. Твои дедушка и бабушка уже там и ждут нас с нетерпением.
Прости, моя добрая, милая Анна. Будь уверена, моя дорогая девочка, что мысленно я часто посещаю вашу рекреационную залу, куда в последнее время приходил на свидание с вами. Еще несколько месяцев, и вы снова увидите меня там, и на этот раз радость свидания не будет омрачена предчувствием близкой разлуки.
Передай от меня самый сердечный поклон дядюшкам, равно как и всем, кто принимает в вас участие. Пиши мне подробно про свои занятия, а также и про горести, если вдруг они у тебя появятся. Ты можешь быть уверена, что несмотря на расстояние моя любовь к тебе не покинет тебя ни на минуту. Обними сестер и скажи им, чтобы они тоже написали мне. Прощайте, мои милые дети. Благослови и храни вас Господь.
Ф. Т.
Тютчевым И. Н. и Е. Л., между 12 и 16 октября 1844*
102. И. Н. и Е. Л. ТЮТЧЕВЫМ Между 12 и 16 октября 1844 г. Петербург
J’avais espéré, chers papa et maman, vous porter moi-même ma félicitation à l’occasion de vos trois anniversaires* et je m’en veux beaucoup de n’être pas reparti d’ici aussitôt après mon arrivée. Mais on m’a si souvent reproché de ne pas savoir m’occuper sérieusement de mes intérêts que je veux une bonne fois faire violence à mes habitudes. Je veux en un mot savoir à quoi m’en tenir sur les chances qu’on prétend que j’ai ici. Vous dire ce que c’est, serait trop long et exigerait des écritures infinies. Je verrai le C<om>te N<esselrode> demain ou après-demain. Beaucoup de personnes ici me témoignent un zèle pour mes intérêts, dont j’aurais tout lieu d’être satisfait, s’il était aussi efficace qu’il est sincère. Ce sont particulièrement Вяземский, les frères Wielhorsky*, etc. qui tous insistent pour que je rentre au service. Pour mon compte, je ne demande pas mieux. Mais je ne puis ni ne veux le faire qu’à certaines conditions.
