Позже Борг мне рассказывал, что его участие в этом первом бою свелось к простому присутствию и наблюдению, ему так и не пришлось в какие-либо дела или действия майора вмешиваться или давать советы нашему военному гению. Неожиданно для нас обоих герцог Форенкульт показал себя вполне зрелым, сдержанным и опытным стратегом. Он лично руководил всей операцией от самого начала и до полного ее завершения, во время боя принимал верные, взвешенные и толковые решения. Кстати было бы заметить о том, наши усилия по организации и проведению этой операции, в частности, не пропали втуне, сработали все наши предварительные установки и наметки.
Удар был нанесен, враг, разумеется, не был наголову разбит, но он понес значительные потери в живой силе. А главное, я надеюсь, что этот враг понял, что теперь ему не удастся просто так пройти до Валенсии. чтобы вырезать ее жителей. Горожане также поняли, что у них появились настоящие защитники, и в их сердцах впервые родилась надежда на то, что в жизни не все так плохо и степняков не подпустят к стенам их родного города.
Но, наверное, стоит несколькими словами рассказать о том, как прошел наш первый бой.
Прежде всего, хочу сказать, что на этом участке прибрежной дороги мы даже не планировали проведения серьезного и продолжительного боя, чтобы приостановить или, по крайней мере, задержать продвижение кочевников. В этом месте мы хотели провести первое и, как бы ознакомительное, столкновение с противником. Нам очень хотелось знать, как наши совсем еще молодые новобранцы морпехи будут реагировать на противника, а также как в свою очередь номадские всадники поведут на появление противника, будут вести себя в ситуации, когда им будет оказано вооруженное сопротивление. Иными, умными словами герцога Форенкульта, мы хотели произвести разведку боем.
На место проведения быстротечной засады майор Форенкульт вместе со своими морскими пехотинцами и артиллерией выдвинулся рано утром, задолго до появления на дороге номадов. На позиции засады Якоб Форенкульт выдвинул десять скорпионов, а полуроту морпехов запрятал за перекатом придорожного кургана, нечто вроде пологого оврага, подальше от стрел номадов. Засада устраивалась на большом придорожном кургане, который полого спускался к самой дороге.
Казалось бы, что хороший всадник, а все кочевники считали себя отличными наездниками, на верховом ящере легко сможет взобраться на этот холм. Но на деле это было не совсем так просто, придорожный кустарник скрывал глубокий овраг, расположенный между подошвой склона холма и самой дорогой. Овраг был совершенно не заметен с дороги, но отлично просматривался с вершины кургана. Но, если продвинуться метров на двести вперед по дороге, а затем взбираться на курган, то в этом случае степняки на верховых ящерах могли бы оказаться на вершине кургана и спокойно в конном строю атаковать наши скорпионы. Поэтому мы и не планировали бороться за этих скорпионы и были готовы уступить их номадам.
Майор Форенкульт все десять скорпионов установил на склоне кургана, смотрящего на дорогу, и отлично их замаскировал под кустарник. Морпехи Форенкульта поработали от души, устраивая эту засаду, парни из деревень великолепно владели киркой и лопатой. Старпом Борг, вспоминая, мне позже говорил, что он несколько раз выходил на дорогу и прямо с нее внимательно просматривал позицию засады, с замаскированными на склоне кургана скорпионами. Десять новых кустарников отлично сливались в другими кустарниками, росшими на склоне этого кургана. Только очень опытные разведчики могли бы разобраться в нюансах окраски всех кустарников.
Наша идея была проста, с этого холма сделать один, максимум два, залпа из скорпионов по конным кочевникам, а затем морпехи должны были уйти с передовых позиций. Они должны были скрыться в предгорьях, куда конным номадам хода не было.
Когда мимо замаскированных скорпионов по дороге проскакали первые конные разъезды номадов, далеко оторвавшие от основной массы всадников, то засада с нашей стороны была полностью готова к бою. Пятьдесят морпехов покинули свой овраг и во главе с майором Форенкультом и старпомом Боргом, маскируясь травой и кустарником, выдвинулись вперед и залегли перед уже снаряженными к выстрелам скорпионам, чтобы при появлении номадских всадников на склоне кургана обстрелять их из луков и арбалетов.
Стрелометы были установлены таким образом, что с их позиций дорога просматривалась на большую глубину. При небольших изменениях углов прицеливания каждый скорпион своим стрелами покрывал большее пространство этой дороги. С вершины холма открывалась великолепная панорама местности и на движущийся по дороге табор номадов.
Табор номадов представлял собой огромное скопище конных кочевников, а также крытых повозок, кибиток и телег, на которых перевозилось имущество кочевого племени, а также старики, женщины и дети. Военную силу номадского табора составляли неплохо вооруженные всадники от пятнадцати лет и старше. Их вооружение составляли небольшие луки, удобные для стрельбы на скаку, сабли или легкие прямые мечи. На головах были грубые кожаные шапки, а на груди кожаные кирасы, подбитые костяными пластинами, неплохо защищавшие от стрел противника. В глубине табора просматривались силуэты баллист и катапульт, которые находились в разобранном виде, но в течение дня их можно было бы привести в боевую готовность.
А всадников на верховых ящерах было действительно очень много, на глаз, их насчитывалось более тысячи, что немного противоречило информации Катти. Каждый такой табор свою вооруженную силу сводил в орду, которая разбивалась на тысячи, сотню и десяток, имеющих своих командиров - тысяцких, сотников и десятников. А во главе орды стоял баша, второй человек после вождя в племени. В свое время эти командиры кочевников имели всю полноту власти и за трусость могли казнить любого своего воина, но со временем многое в мире Тринидада изменилось и другими стали кочевые племена номадов. Степные кочевники превратились в шакалов войны, из-за угла кусающие противника, но не могущие выстоять в открытом бою с подготовленным военным подразделением.
Если же судить по количеству вооруженных всадников и количеству кибиток обоза, то конные степняки сейчас охраняли и сопровождали табор родовитого кочевого племени. А сам табор с вершины кургана, как говорил позднее старпом Борг, очень напоминал муравейник, все всадники были в постоянном движении.
Позже старпом Борг, опять-таки вспоминая этот первый бой, говорил мне, что, увидев всю эту массу кочевого народа, едущую в повозках и кибитках, идущую вдоль или рядом с дорогой, большое количество снующих меж повозками детей, его охватил тихий ужас и он подумал, что мы со своей полусотней морпехов будем не в силах остановить и повернуть вспять этот табор муравейник.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
