Эштон отхлебнул из кружки и сморщился, почувствовав, что эль кислит. Если это лучшее, что есть в заведении, подумал он с отвращением, то каково же на вкус все остальное?
Презирая правила хорошего тона, Эштон низко надвинул черную, с узкими полями шляпу на лоб, вновь вытащил колоду карт и принялся со скучающим видом перетасовывать их. Так прошло некоторое время. Эштон уже решил было покинуть свой пост, когда в зал ввалились четверо мужчин. Впереди шел здоровенный тип с густыми бровями и узкими маленькими глазами. Над толстыми, изогнутыми в усмешке губами выступал огромный, весь в красных прожилках нос. Остановившись прямо у порога, он прислонился к колонне и обвел глазами публику. Эштон сразу заметил, что на мясистой лапе у него не хватает двух пальцев, и, поймав взгляд свинячьих глазок, почувствовал, как взбухли у него вены на шее.
Громила расправил плечи, одернул кургузый пиджак и выставил грудь. Поправив брюки, едва сходившиеся на большом животе, он поднял руки и нахлобучил на голову под каким-то немыслимым углом вязаную шапку. Затем Медленно зашагал вперед, широко расставляя мощные ноги и словно задумываясь всякий раз, перед тем как опустить ногу на пол. Решив, что детина ведет свою команду прямо к его месту, Эштон подобрался. Но они уселись за соседним столиком, и он с облегчением вздохнул.
— У нас сегодня вроде важный гость, — прогудел верзила, нацелившись грязным пальцем прямо в Эштона.
Эштон подумал, что четверке не понадобится много времени, чтобы найти подходящий предлог привязаться к нему, но, проявляя нечеловеческое терпение, он выжидал. Лениво перебросив ногу через ручку кресла, он продолжал раскладывать пасьянс, вполне готовый, однако же, к любому развитию событий.
Гигант изо всех сил ударил своим огромным кулаком по столу и оглушительно произнес:
— Эй, куда подевались эти шлюхи? Пусть нам принесут эля.
Потом, немного понизив голос, сказал, обращаясь к приятелям:
— Похоже, что тут надо кланяться, чтобы тебе дали выпить.
Шлюхи держались подальше, не рискуя приближаться к такой компании, и кувшин с пенящимся элем принесла Сара. На кружки они не обратили внимания и потянулись сразу к кувшину. Но тут Сара, откашлявшись, остановила их:
— Бармен говорит, что сначала надо заплатить.
Вожак посмотрел на нее — она храбро выдержала этот взгляд. В конце концов он полез в карман, вытащил пригоршню монет и тщательно отсчитал нужную сумму.
— Тут только за три пинты, — заметила Сара. — А я принесла четыре.
Узколобый верзила с ворчанием добавил недостающее, а затем с глумливой усмешкой подкинул еще монетку.
— А это для тебя, дорогуша.
Сара кисло улыбнулась ему в ответ и повернулась было, но тут ее цепко ухватили двумя пальцами за руку. Вскрикнув от боли, она рванулась, стараясь освободиться, и яростно взглянула на верзилу, потирая сразу же проступивший синяк.
— Эй ты, безмозглая деревенщина! — закричала она. — Держи свои грязные руки при себе.
— Ну, ну, — прогудел он. — Люблю строптивых. Почему бы тебе, сестренка, не приодеться как следует. Так ты будешь выглядеть еще лучше.
— Чего не скажешь о тебе, — ответила Сара, уворачиваясь от его руки, что спасло ее от очередного синяка. Однако же сопротивление только подогрело его. Привстав со стула, он ухватился за край ее юбки, резко притянул к себе и усадил на колени. Почувствовав, как его рука жадно шарит у нее между ног, Сара пронзительно вскрикнула и принялась яростно отбиваться.
Эштона смолоду приучили всегда уважать женское достоинство, и он никогда не изменял этому правилу. Такого бесстыдства он просто не мог долее терпеть. Поднявшись, он одернул жилет и подошел к распалившемуся невеже.
— Прошу прощения, сэр, но мне кажется, этой даме не нравится то, что вы делаете. Мне думается, лучше вам отпустить ее с миром.
Явно ошеломленный, орангутанг отшвырнул женщину так, что она упала на пол. Судя по всему, ему впервые осмелились перечить. Нагнувшись, Эштон помог девушке подняться и легонько подтолкнул к стойке. Тем временем разъяренный громила с раскрасневшимся, словно его хватил апоплексический удар, лицом вышел из-за столика. Но не успел он еще толком стать на ноги, как Эштон, развернувшись и используя всю мощь своего веса, двинул ему в челюсть. Тот повалился спиной на стол. Трое его спутников, отшвырнув стулья, повскакали со своих мест и с воинственными криками приняли боевые стойки. Готовая ринуться в бой четверка схватилась за ножи, дубины и иное подвернувшееся под руку оружие. Но Эштон успел опрокинуть на них стол со всем, что на нем было. Из кувшинов полился эль, попадая им в глаза и ноздри. Послышались яростные ругательства. Не давая противникам подняться, Эштон опрокинул на них и свой стол. Вожак поднялся было на четвереньки, но тут на него обрушился еще один удар, отшвырнувший его прямо на сообщников.
Из полумрака начали выступать новые недруги. Они стеной надвигались на Эштона. Уловив в их глазах мстительный блеск, он отпрянул назад и на всякий случай схватил отломавшуюся ножку стола.
— Мистер Уингейт! Сюда!
Эштон поспешно оглянулся. На пороге открытой двери стояла Сара. Перескочив через поваленный стул, Эштон с похвальной быстротой откликнулся на призыв, ринулся к двери, захлопнул ее за собой и закрыл на засов. Вместе с Сарой они пробирались через ящики с разнообразной провизией, заполнявшие тускло освещенное помещение, пока наконец не уперлись в массивную дверь где-то в дальней части салуна. Слыша, как за их спинами все громче становится гул голосов, Эштон попытался высадить дверь. В конце концов ему это удалось, и они выскочили наружу. Дорожка была узкой и размокла от грязи, но Сара знала здесь каждую кочку и каждый поворот. Забаррикадировав вход тем, что попалось под руку, Эштон поспешил за своей проводницей, скользящей как тень впереди него. Они уже заворачивали за угол, когда дверь затрещала во второй раз. По громким крикам разъяренной толпы можно было понять, что их заметили и погоня продолжается.
Эштон схватил девушку за тонкую руку и потащил за собой. Завернув за угол, они изо всех сил припустили по улице, благо дорога вела под уклон. Под ногами хлюпало, в рваные туфли Сары забивалась липкая грязь, так что бежать становилось все труднее. А погоня уже приближалась, и не было времени нагнуться, развязать завязки и сбросить туфли. Фургон стоял в отдалении, на другой стороне улицы. В предчувствии неминуемой расправы над беглецами послышались крики. Сара с Эштоном рванулись было из последних сил к фургону, но поскользнулись и остановились в нерешительности. Как раз в этот момент уличный фонарь осветил возникшие откуда-то из темноты новые фигуры. Очутившись в самом эпицентре людского водоворота, Сара вскрикнула и инстинктивно прижалась к своему спутнику. Но тот лишь улыбнулся:
