Да что ж такое, только он хватку на шее ослабил, я в сторону рванул. И опять не успел. Двигается, на первый взгляд, неловко, но скорость взрывная. Рывок, и я опять опоздал. На этот раз он мою морду второй лапой к земле прижал. Правый глаз на него смотрит, левый — в землю.
— Ох и уродливый ты, брат. — Шипящих в моей речи хватает, но кому ее тут понимать? Эта образина всяко русский не знает.
Русский может и не знает, а вот интонации уловил. Надавил так, думал мозги вытекут.
— Понял, понял. Слушай, заканчивай, а? — Пыль лезет в пасть, но своя речь успокаивает.
Словно услышав меня, этот древний предок наклонил свою башку, и резким движение вцепился в собственную лапу. Острые зубы походя вскрыли броню и густая, вязкая жидкость потекла вниз по чешуе. Кровью ее называть — язык поворачивается. Разве бывает ядовито-зеленая кровь? Спустя мгновение, эта бурда попала мне в глаз и рот. Вот тут я задергался изо всех сил. Жгла она немилосердно, и проникала везде. А может вовсе, прожигала себе дорогу. Мерзость! Сил у меня резко прибавилось. Тело плясало, мышцы выгибало дугой и вспучивало в самых невероятных местах. Я сжимался в комок, в пружину и распрямлялся. Нелегкое дело моего освобождения взяли на себя инстинкты. Но и они спасовали перед голой силой. Ящер просто прижал меня всем телом, продолжая заливать меня отравой.
Больно. Очень больно. Сознание не выдерживает и начинает гаснуть.
— Саша, очнись!
Щека горит. Ядовитая кровь продолжает жечь, но уже слабее. «Ихор» — в памяти всплывает непонятное слово.
— Да хватит меня поить этой гадостью! Тварь ты древняя! — Резким движением отмахиваюсь от ящера. С невнятным писком тот отлетает в сторону.
— Какой гадостью? — А потом злобный вопль. — Как ты меня назвал?
— Василек? — Сам чувствую в своем голосе невероятное облегчение. — А где ящер?
— Тут только один ящер. И если этот крокодил переросток не объяснится — я пущу его на зимние сапожки.
— Стой. — Для наглядности я выставил перед собой ладонь. — Дай я в себя приду.
Женя сузила глаза, но промолчала, хорошее терпение. Несколько минут, пока я собирался с мыслями, она сидела спокойно и не мешала.
— Жень, что такое ихор?
— Так называют кровь демонов, драконов и других тварей. Мифических. Он обладает магическими свойствами, по крайней мере, так утверждают сказки.
Она начала приводить примеры, но я ее перебил. Суть уловил, пока этого хватит.
— Второй вопрос, что со мной было? Отчего ты начала дубасить меня по щекам? — Я приложил к лицу холодную ладонь. — До сих пор горят.
— Ты отключился. Мозговая активность нулевая, сердце еле стучит, заклинаниями не прощупываешься.
— Понятно. Тогда ладно, а то мне всякая жуть причудилась.
— Саша, у меня только один вопрос. С каких пор у тебя фиолетовые глаза?
Прошло минут двадцать с тех пор, как я очнулся. Мы сидели на поляне и спокойно беседовали. Я рассказывал Васильку о своем трансе, а она выпытывала детали. Изменение глаз ее не заинтересовало, по сравнению с сюжетом полусна — плюнуть и растереть. Древний оборотень — вот это интересно. А глаза? Ну сменилась пигментация — стали вдруг фиолетовыми, и что? Для человека — нонсенс, а для оборотня — мелочь, не стоящая внимания. У нас весь организм как пластилин.
Свое мнение мастер-лекарь поменяла через полчаса, когда приступ боли бросил меня на землю. Ощущения такие, словно в глаз вонзили раскаленный нож. Даже кричать не мог, дыхание перехватило. Спустя мгновение вспышка повторилась во второй глазнице. Мир потемнел, словно негатив фотографии — остался только черный и белый цвета.
Думал — сдохну, но опустившаяся на лоб холодная ладонь ножницами отсекла болевые ощущения. По крайней мере, снизила до почти приемлемых. Я даже немного опешил от такого резкого перехода. Открываю глаза — надо мной склонилась Женя. Взгляд направлен в себя — сосредоточена. Одну ладонь прижала ко мне, второй — водит над моими глазами. Вверх-вниз, вверх-вниз. И от руки словно тоненькие, золотистые паутинки спускаются. Переливаются. Очень красивое зрелище, особенно на общем черно-белом фоне.
Но самое интересное началось, когда я от этих паутинок отмахнулся. Глупо, но подумать я не успел, как-то само собой получилось. Мою ладошку слегка пощекотало, а вот Василек вздрогнула.
— Не делай так больше, — не крик, тихое шипение, — а то ослепнешь.
— Понял, прости пожалуйста.
Я чуть руки по швам не вытянул, хотя лежа это было бы сногсшибательным зрелищем. Спустя минут пять Женя продолжила:
— Мне интересно, как ты это сделал? Считалось, что оборотень не способен напрямую воздействовать на плетение. Его не каждый маг может увидеть, а про волосатиков и речи не шло. Но ты же у нас — диковина, все законы по боку.
— С глазами что? — Взвыв, перебил я.
— Не знаю, очень сложная структура. К тому же, перевертышей сканировать — то еще удовольствие. — Голос у Василька выражал неподдельную радость. Этим же радостным голосом она и продолжила:
— Вот если их извлечь ненадолго, мне было бы легче. Не хочешь послужить науке и магии?
— Очень смешно. Не хочу.
— Ты подумай, может в твою честь что-нибудь назовут. Посмертно.
— Угу. Обсерваторию. — Я подпустил яду в голос, но рассмеялись оба.
— Одним словом, с твоими гляделками разбираться некогда. По ним диссертацию защищать можно, или докторскую. В нашей Академии Магии. Так что я тебя застолбила, закончим с печатями — буду изучать. — И правда, чем-то мои глаза ее зацепили.
— У нас есть Академия?
— Достраивают потихоньку. К сентябрю обещают открыть. Одну в Москве, другую в Питере.
— Сильно. Молодцы. А с глазами то что делать? Болят.
— Поболят и перестанут. Не разобравшись — не полезу, боюсь вытекут. — Злая она все-таки. Недобрая. — Пойдем, нам еще тебя проверять на устойчивость. Я людей соберу, а ты пока в госпитале посиди, под надзором оно надежней будет. Тут конечно коновалы редкие, но хоть меня позовут.
В результате, я уже почти час валяюсь в медсанчасти и время от времени тру глаза. Помогает слабо, по ощущениям — будто песка сыпанули. Откровенно говоря, становится только хуже, но и остановиться не могу. Стоит отвлечься, как пальцы сами тянутся к лицу. Боль почти прошла, но рези остались и вокруг — все покраснело. Натер, наверное. После пробуждения, мышцы вокруг глазного яблока начали действовать интенсивней. Все перестраивается, происходят сотни микросокращений, и непривычная нагрузка вызывает болевые ощущения. Это Василек так сказала. Кстати, легка на помине:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
