Мне и в голову не приходило, что я могу случайно наткнуться в театре на Джека, хотя я ведь знала, что одна из главных обязанно стей театрального агента — бывать в театре, причем не реже трех раз в неделю. Это надо для того, чтобы поддерживать отношения с нужными людьми, быть в курсе всех событий, поскольку именно это дает возможность делать карьеру в театральной сфере. Актеров так много. Не трудно найти себе клиентов. Хитрость в том, чтобы найти талантливых клиентов.
Втершись в театральные круги, агент выходит на менеджера, занимающегося подбором актеров, просит его посмотреть своих подопечных. Театральный агент сопровождает своих клиентов на встречи с прессой, бывает на премьерах с их участием, водит их на вечеринки после спектаклей, — все это жутко скучно, я думаю. Также агент материально поддерживает клиентов, пока они сами не начинают кормить своего агента. И не важно, кого играет актер — Отелло или Карактакуса Поттса [9], —театральный агент проявляет максимум заботы о нем. Я думаю, примерно так жил и Джек. Но почему из сотен спектакей, идущих сегодня в Лондоне, Джек пришел именно на этот? Мне вечно не везет. Так что я знала: с минуты на минуту я буду обнаружена.
Интересно, подумала я, с кем это Джек. Я увидела профиль этого человека, когда он повернулся к Джеку, и у меня внутри все сжалось. Знаю ли я его? Бывает, увидишь человека один раз и тут же забудешь, как он выглядит; если тебя попросить — ни за что не опишешь. И все же что-то остается в памяти. И ты его узнаешь, даже если видел его раз в жизни, даже если с того момента прошли годы. Однажды Грег был на лекции для полицейских, где аудитории показали пятьдесят фотографий, в течение одной секунды каждую. А потом им показали еще пятьдесят фото и попросили сказать, какие из них они уже видели. Аудитория в один голос кричала: «Видели… Не видели… Видели…»
Мысленно я сказала: «Видела», и все же не могла вспомнить, где и когда. Может, он был менеджером по подбору актеров? Актером? Журналистом? Другом Джека? Я пыталась догадаться об их отношениях и при этом не пялиться. Но не сумела. Джек почувствовал мой взгляд и, обернувшись, посмотрел прямо на меня. Глупо, но вместо того, чтобы сделать вид, что я его не вижу, я пригнулась. Правда, я тут же снова выпрямилась и выжала из себя жалкую улыбку, но Джек заметил мою первую реакцию. И, думаю, сразу догадался, о ее причине — в кресло рядом шлепнулся Джейсон.
— Все в порядке, милая?
— Все отлично, — взвизгнула я не своим голосом. Джек смотрел сквозь меня. Если бы у меня под рукой сейчас был черный полиэтиленовый пакет для мусора — клянусь, я бы надела его на голову Джейса. Потому что сейчас меня раздражал его довольный вид.
Джек что-то пробормотал на ухо своему другу. Тот вздрогнул, по крайней мере, мне так показалось, но не обернулся. Я напряглась всем телом. К моему ужасу, Джек подходил к нам.
— Ханна! — произнес Джек наигранно спокойным и дружелюбным голосом. — Джейсон! Поздравляю вас обоих. — Джек избегал смотреть мне в глаза.
Я нервно засмеялась. Главное в моей работе — умение понять истинные мысли человека. Грег всегда нас учил, что глупо идти на встречу с кем-то и заранее представлять, как она пройдет. Потому что, во-первых, ты будешь слышать от собеседника только то, что готов и хочешь услышать. А во-вторых, если что-то пойдет не так, как ты задумал, ты растеряешься и не сможешь контролировать ситуацию:
«Надо приспосабливаться к ситуации. А не наоборот. Во многом понимание людей, — настаивал он, — основывается на наблюдениях за их непроизвольными реакциями: интонациями, жестами. Часто человек думает противоположное тому, что говорит». Хотя я лично не могу одновременно поддерживать беседу и вести анализ непроизвольных реакций. Но когда мы стояли там, опершись о спинки наших кресел, обтянутых изношенным красным бархатом, я знала, что надо быстро увести Джека от Джейсона. Джейсон ни от кого не должен узнать о том, что нашей свадьбы не будет, только от меня.
— Джейсон, — сказала я, — это Джек Форрестер. Я…
— Джек! — закричал Джейсон. — Да я тебя со школы помню. Как дела? Спасибо зато, что обсудил с Ханной ваше прошлое. Думаю, это поможет ей начать свою жизнь с… гм… чистого листа…
— Прошу прощения, — прервала я его. — Мне надо пойти в… освежиться. — Джейсон не одобрил бы слова «сортир». — Ты вроде собирался за сигаретами, Джек? — Одними губами я сказала: «Прошу тебя». И он пошел вслед за мной. — Я потом все объясню, — сказала я. Он не ответил, мне было тяжело выносить его молчание, и я спросила:
— Кто это с тобой?
— Это Джонатан Коутс. Наш бывший учитель драмы. — Джек без всякого выражения неотрывно смотрел на меня.
— Как мило с его стороны было подойти и поздороваться.
— О-о… ну… — сказал Джек.
За грубостью я спрятала свое отчаяние. Почему он не накинулся на меня с обвинениями в обмане? Он редко мог промолчать, так почему он сдержался сейчас? Джека ненадолго хватило. Как только мы оказались в фойе, он схватил меня за руку повыше локтя и прошипел:
— Ну что, Ханна, все повторяется? Только в этот раз в роли доверчивого дурачка выступает бедняга Джейсон?
Я отрицательно покачала головой. Может, сходство и наблюдалось, но причины были совсем другими. Джейсона я предала, потому что не любила. А Джека — потому что любила чересчур сильно, но была еще слишком молода и глупа, чтобы доверять своим чувствам. Но я ведь все это уже объяснила ему после похорон бабушки! Короткая же у него память! Стоя там, в фойе, я поняла, как сильно я изменилась и повзрослела. А также то, что для Джека я оставалась прежней.
— Погоди. Видишь ли, Джейсон….
— Джейсон — милый парнишка, просто у него замедленное развитие, — глядя мне в глаза, цинично заметил Джек. — Мне что-то не верится, что ты дойдешь до конца в этом деле.
Я хотела ему сказать, что я и не начинала, но вместо этого пробормотала:
— А-а, читатель клозетной газетенки «Телеграф»! Даешь революцию!
Его злость выбила меня из колеи, и я начала огрызаться, как в дни нашей юности. Снова я не могла успокоиться и все ему толково объяснить. Возмущение кипело во мне. Если он всегда верит в мою виновность, не разобравшись в ситуации, что я могу поделать?
Джек выпустил мою руку, слегка оттолкнув от себя:
— Знаешь что, я верю, что ты не любишь Джейсона. Он тебя не понимает и никогда не поймет. Он представления не имеет, что ты за человек. Чего ты хочешь. Чего боишься. А я знаю, милая.
«Милая» в исполнении Джека было совсем не то что «милая» Джейсона. У Джека это слово прозвучало как угроза.
— Это все можно выразить одной фразой. Ты боишься душевной близости так, как другие боятся насильственной смерти. А он не понимает вот чего: ты именно потому и выходишь за него, что сумеешь держать его на расстоянии вытянутой руки, пока вы оба к черту не поубиваете друг друга. И еще вот чего он не понимает: твои дурацкие проблемы возникли не из-за меня, они начались да-а-авным давно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
