– Я этим не з-з-занимался, – попытался оправдаться лиходей.
Врал. Занимался. Раз состоял в шайке, значит, занимался. Не напрямую, так все равно – сообщничал, пособничал.
– Говори! – прорычал Всеволод.
– Это были не обязательно л-л-люди. Вервольфу годилось в-в-все. И скотина, и дикое з-з-зверье. Просто... просто людей найти было п-п-проще.
– А если не находили? – нахмурился Всеволод. – Ни людей, ни скотины, ни зверья?
Разбойник весь как-то съежился:
– Такое с-с-случилось. Од-д-днажды. Чета выбрала п-п-пятерых. Их отдали об-б-боротню. После этого добыча была в-в-всегда.
Ну да! Кто бы сомневался. После этого...
– Вечером добычу оставляли у в-в-вервольфа. Ух-х-ходили. Чтобы самим не стать д-д-добычей. Утром п-п-приходили.
– И что? – глухо спросил Всеволод.
– Убирали к-к-кости. И искали добычу для четы.
Молчание. Тягостное. Давящее.
– Господарь тоже держал с-с-слово. Оборотни нас не т-т-трогали. Люди б-б-боялись. Мы чувствовали себя хозяевами этой з-з-земли. Так было, пока не пришли с-с-тригои.
– А когда пришли?
– Господарь уш-ш-шел.
– Куда?
– С-с-сюда. И мы решили т-т-тоже. Что пора, р-р-решили... Ух-х-ходить.
– Как он выглядел? – к пленнику вдруг подступил Золтан. – Ваш вожак? Я имею в виду его человеческое обличье.
– Невысокий, старый, л-л-лысый. На голове – ни в-в-волоска. Однако ж борода д-д-длиннющая. До пояса д-д-достает...
– Ясно, – недослушал шекелис. Повернулся к Всеволоду: – Помнишь череп на моей заставе, русич? Он это. Тот самый вриколак.
Всеволод нещадно буравил глазами пленника.
– Стригои изгоняют даже в-в-вервольфов, – разбойник окончательно утратил выдержку – забеспокоился, запричитал, не отводя взгляда от упыриной головы. – И они уже з-з-здесь. До Карпат д-д-добрались. Нужно ух-х-ходить. С-с-скорее... В-в-всем. П-п-прочь... З-з-за п-п-пе-ревал...
– Хватит! – рявкнул Всеволод. – За перевал никто не пойдет. Я задал тебе вопрос, на который пока так и не получил внятного ответа: ты сможешь провести нас к тевтонскому замку безопасным путем?
Полонянин замотал головой. И заикаться стал сильнее – теперь уже на каждом слове.
– Т-т-там н-нет б-безопасных п-п-путей. Т-т-там – т-только с-с-смерть. С-с-смерть...
– И тем не менее... Спрашиваю в последний раз: проведешь?
Хайдук улыбнулся улыбкой безумца. И – вдруг – перестал заикаться. Совсем. Будто что-то преломилось в нем. Будто враз обрубили что-то.
– Нет, – твердо, со спокойным достоинством обреченного, ответствовал разбойник. – Лучше умереть здесь, чем возвращаться в проклятые земли Семиградья.
Он сейчас говорил правду, этот перепуганный душегуб: смерть здесь для него действительно была предпочтительней. Эх, не повезло с полонянином! Никудышный из него выйдет проводник. Никчемный совсем. Конрад все-таки был прав: пленный хайдук им не помощник. Не поведет он туда, откуда бежала вся его шайка.
Что ж, значит, такой проводник им без надобности.
– Ладно, будь по-твоему, лиходей. Хочешь умереть здесь – умрешь. Золтан, он – твой.
Всеволод отошел, повернулся спиной.
Хватит. Сегодня на кровь он уже насмотрелся.
Всеволод слышал, как отточенная шекелисская сталь со смачным хрустом ударила в человеческую плоть. С таким же звуком она входила и в бледное тело упыря. Только нечисти несеребрёная сталь вреда не причинила. А вот человеку...
Всхрип казненного, глухой стук падающего тела. Шуршание камня, недолгая агония. Все.
Отчего-то Всеволод был зол. Жуть как зол. И было на ком... на чем выместить эту прущую из самого нутра злость. В сердцах, что было сил, он пнул упыриную голову. Голова – зловонная, размякшая, совсем уже оплывшая от солнца – поскакала потрепанным мячиком, оставляя на камнях темные влажные следы и куски слезающей плоти.
Сегодня погиб только один упырь. А сколько людей нашло свою смерть? Воины Золтана. Крестьяне-сбеги. Лиходеи-хайдуки. Конечно, большая часть народу пала не от когтей и зубов нечисти. Большая часть попросту перебила друг друга. Но разве это столь важно? Важно иное. Конечный результат. Один упырь и десятки людей. Мертвых. Оставалось надеяться, что в Серебряных Воротах будет все же вестись обратный счет. Если, конечно, тевтонский замок еще стоит. Если не пал, как каркал, угорский разбойник.
– В седла! – приказал Всеволод.
Он повернулся к начальнику перевальной заставы – тот медленно и задумчиво вытирал меч, посредством коего только что свершилась скорая казнь разбойника.
– Прощай, Золтан. Только... – Всеволод запнулся.
– Что? – спросил шекелис.
– Скажи правду, Золтан. Как на духу скажи. Хотя бы сейчас...
– Что? – повторил свой вопрос Золтан.
– Кто выпустил тварей темного мира?
– Это мне не известно, – сухо ответил угр. – Многие винят в том шекелисов...
Взгляд Золтана, брошенный в сторону Конрада, был подобен уколу копья.
– ...Но лишь потому, что мой народ издавна известен горячим и непримиримым нравом, и у нас в этих землях немало врагов и завистников. Я не знаю, на чьей совести порушенная граница Шоломонарии. Больше мне нечего сказать тебе, русич.
Золтан смотрел прямо, не опуская глаз. Всеволод верил.
– Что ж, ладно, не поминай лихом, Золтан Эшти.
Воевода русской сторожной дружины вскочил в седло.
– Куда вы сейчас? – хмуро поинтересовался Золтан. – Каким путем поедете?
– Куда мы сейчас, Бранко? – Всеволод глянул на волоха. Он вроде пока тут за проводника.
– К ближайшему тракту, – ответил Бранко. – Самой короткой дорогой. Потом – к Сибиу. А уж оттуда до орденской комтурии рукой подать.
Глава 38
...Шекелисы нагнали их под вечер, когда дозоры уже подыскивали место для ночлега. Золтан и полтора десятка всадников со сменными лошадьми – вся перевальная застава была в сборе. Впереди угорского отряда бежал, высунув язык, крупный белый пес. Видимо, Рамук снова указывал дорогу. Подле Золтана скакал Раду – с мечом на боку, с цимбалой, туго увязанной в кожаном мешке, за спиной.
Ни о чем расспрашивать Всеволод не стал – а к чему? Просто кивнул приветливо. Золтан тоже объясняться не спешил. Чуть заметно склонил каску с пером да звонко тряхнул поводом – прочной цепочкой из крепких звеньев. Остальные гордецы-шекелисы тоже молчали, сбившись в кучку. Пару верст проехали, так и не проронив ни слова. Потом Золтан все же не выдержал – заговорил.
– Вот, к твоей дружине, русич, решил-таки примкнуть. Нечисть бить...
– Я рад, – честно признался Всеволод. – Милости прошу.
– Думал всё, пока мертвых своих хоронил, – словно не слыша его, продолжал Золтан. – Ну и надумал... Казну нашу и все добро хайдукское мы упрятали под завалом, заставу покинули. Прав ты, нет никакого смысла ее нынче оборонять. Да и не удержать нам Брец-перевал, когда стригои попрут.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
