– Потому что вы – ничтожество! – бросила Ричарду Элиза.
– Вам ли об этом судить?
– Я вижу, вы при шпаге, – сказал Джек, обнажая оружие.
– К вашим услугам, сударь, коль вам не терпится попасть на тот свет.
– Только после вас, сударь.
Ричард выхватил шпагу, и противники бросились друг на друга. Они оба оказались довольно хорошими фехтовальщиками. Потребовалось не больше пары секунд, чтобы с лица Ричарда, считавшего себя прекрасным бойцом, сошла иронично-презрительная ухмылка. Он даже представить себе не мог, что этот лесной бродяга окажется таким сильным противником. Ещё через мгновение на груди Ричарда появилась глубокая царапина. Рана заставила юношу взять себя в руки, выбросить из головы всё, что не касается непосредственно боя. Мобилизация внутренних сил тут же дала результат: шпага Ричарда глубоко вошла в правую руку Джека чуть выше локтя. Оружие выпало из руки, но Джек ловко поймал шпагу левой рукой и сразу же контратаковал противника. На животе Ричарда появилась рана, которая, войди клинок чуть глубже в тело, вполне могла стать опасной или смертельной.
– Немедленно прекратить, или я прикажу пристрелить обоих!
На поляне появился отряд из четырёх человек с ружьями и пистолетами, командовал отрядом Паркер. Вместе с ливреей он оставил и облик вышколенного слуги. Теперь это был настоящий пират или главарь лесных разбойников, в глазах которого была жажда сражения.
– Не вмешивайтесь, Паркер, мы ещё даже не начали, – ответил Ричард, нападая на Джека.
– У меня есть приказ, и если вы не остановитесь, клянусь небом, я пристрелю обоих!
Его слова прозвучали достаточно убедительно для дуэлянтов. Ричард сделал несколько шагов назад и убрал шпагу в ножны, а Джек воткнул оружие в землю.
– Отлично, господа. Не желаете, сударь, проследовать с нами? – спросил Паркер Джека.
– Боюсь, у меня нет выбора, – ответил тот.
– Вы совершенно правы. Надеюсь, вы достаточно разумны, чтобы не наделать глупостей?
– Все зависит от того, что считать глупостью.
Джек начал медленно оседать на землю.
– Джек, милый! – к нему бросилась Элиза.
– Прости, любимая, – прошептал он, целуя её в губы, и бросился в лес.
Люди Паркера вскинули ружья.
– Не стрелять! – рявкнул он. Элиза была на линии огня, – за ним!
Сразу за поляной начинался густой колючий кустарник, а метров через триста был глубокий овраг, по дну которого тёк ручей. Сквозь колючки продираться никто не хотел, поэтому преследователи ограничились тем, что выпустили вслед Джеку несколько пуль, ориентируясь по звуку.
– Ладно, всё равно ему некуда деваться, – решил Паркер, – доставим юную леди домой, а затем уже отправимся на охоту.
Габриэль метался по кабинету из угла в угол, проклиная Паркера, который (вот проныра!) убедил его отказаться от личного участия в поисках дочери. Разумеется, старый флибустьер Паркер исходил из тех соображений, что, раз убийца ищет Габриэля, тому лучше сохранять осторожность. Разумеется, заикнись он об этом, Габриэль бы и слушать его не стал. Поэтому хитрый слуга подловил его на том, что кто-то должен остаться дома, чтобы суметь защитить его от нападения врагов.
За дверью послышались шаги. Предварительно постучав, вошёл Паркер.
– Нашли, – сказал он, – с ней всё в порядке.
– Рассказывай.
– Мы нашли их на лесной поляне. У вашей дочери, сэр, было там любовное свидание.
– С ним?
– Скорее всего, да.
– Вы его взяли?
– Нет, юная леди закрыла возлюбленного собой. Разумеется, мы не стали стрелять.
– Чёрт!
– Он далеко не уйдёт. Ричард серьёзно ранил его в руку. Они выясняли отношения.
– Он в порядке? – Габриэль имел в виду Ричарда.
– Несколько ран, но они не серьёзны. Сейчас ему оказывают помощь, сэр.
– Распорядись, чтобы известили всех, что я готов хорошо заплатить как за Арундела, так и за сведения о нём. И немедленно отправляйтесь за ним.
– Мы вернулись, чтобы сопроводить вашу дочь и Ричарда, а заодно захватить собак. Думаю, прекрасное время для охоты, сэр.
– Хорошо. Только не дай им загрызть его заживо. Я не хочу, чтобы меня обвиняли в убийстве.
– Как прикажете, сэр.
Паркер улыбнулся. Он был рад поохотиться на самую интересную с точки зрения охоты дичь – на человека.
Едва вышел Паркер, в кабинет Габриэля вбежала Элиза.
– Пощади его, отец! – взмолилась она, едва переступив порог кабинета отца. Её глаза были красными от слёз, веки опухшими, а по лицу пошли красные пятна. Она была на грани срыва.
– Этот человек – наш враг. Он приехал сюда, чтобы меня убить.
– Я знаю, отец.
– Что?! – слова дочери обрушились на Габриэля как удар молнии.
– Джек мне признался в этом.
– Надеюсь, тебе есть, что сказать в своё оправдание? – холодно спросил Габриэль. Его лицо стало белым.
– Он поклялся, что никогда не причинит вред ни тебе, ни кому-либо ещё из моих близких.
– И этого было для тебя достаточно, чтобы скрыть от меня, что ты знаешь моего, а возможно, и нашего убийцу? Или ты думаешь, что какая-то клятва способна спасти нашу семью от предательской смерти?!
– Ты неправильно понял, отец! Когда мы только познакомились, он сказал, что ищет убийцу своего отца. Я и подумать не могла, что он говорил о тебе.
– Когда же он назвал моё имя?
– Сегодня. И сразу же поклялся, что ничего плохого не сделает.
– Ты ему поверила, какая же ты наивная!
– Ты бы тоже ему поверил.
– Возможно, но для этого его надо сначала отыскать.
– Только не убивай!
– Я не собираюсь его убивать. Сначала я хочу выяснить все обстоятельства этого дела, а потом, скорее всего, передам его в руки правосудия. Что бы ты ни говорила, этот человек приехал, чтобы меня убить.
– Отец! Ты не знаешь, какой он.
– А ты знаешь.
– Я знаю. Уверяю тебя, знаю его, как себя. Он очень милый, добрый, честный. Он помог мне, когда я упала с Ланцелота…
Элиза принялась рассказывать Габриэлю, как они познакомились с Джеком, как встречались, как полюбили друг друга.
– Я мечтаю стать его женой, мечтаю быть всегда рядом, мечтаю воспитывать наших детей…
– Об этом не может быть и речи! – оборвал её Габриэль.
– Так может говорить только тот, кто сам никогда не любил!
– Твои глаза застилает любовь.
– А твои – ненависть.
– Я просто пытаюсь защитить вас от того, что выпало на мою долю в этой жизни.
– И ради этого ты хочешь сделать меня несчастной на всю жизнь?!
– Ты скоро забудешь его, поверь.
– А ты забыл?!
– Это другое.
– Почему ты так в этом уверен?
– Этот человек – убийца. Он использовал тебя, чтобы приблизиться к нам и нашему дому. Поверь, очень скоро ты сама это поймёшь.
– Ты забываешь, что он никого ещё не убил. Или это уже не имеет значения?
– Он ранил Ричарда.
– Защищая мою честь! Слышал бы ты, какими словами он меня называл!
– Разговор окончен.
– Нет, не окончен! Я хочу, чтобы ты знал: сейчас ты преследуешь отца собственного внука!
Габриэль не поверил своим ушам. Его дочь, Элиза, и так…
– Ты меня убиваешь, дочка, – тихо сказал он. Габриэль вдруг почувствовал себя старым-старым, словно ему несколько тысяч лет, груз которых с силой прижимал его к земле. Ему стало душно. Заболело в груди.
– Мы любим друг друга, как муж и жена, и у меня будет его ребёнок. Или ты хочешь сделать сиротой собственного внука? Ты называешь его убийцей, а сам…
– Не думал, что ты у меня такая, – тихо сказал он.
– Да, я такая! Я люблю его, и буду любить всегда, нравится тебе это или нет!
– Хорошо. Раз ты не хочешь понять по-хорошему, раз для тебя нет ни меня, ни матери… Хорошо. В ближайшее время отправишься в монастырь. Возможно, там сумеют избавить тебя от дури. В любом случае, оттуда ты выйдешь только женой Ричарда, если он после всего этого согласится взять тебя в жёны.
– Никогда!
– Значит, не выйдешь совсем!
– Хорошо, папа!
– А сейчас отправляйся в свою комнату и не смей из неё выходить!
Когда Элиза вышла, Габриэль обхватил свою голову руками. Всё то, ради чего он жил, готово было навсегда рассыпаться в одночасье.
Джек прорывался сквозь кустарник изо всех сил. Здоровой рукой он прикрывал глаза. Ветки хлестали его словно плети, а колючки глубоко впивались в тело. Клочья одежды оставались на ветках, но он этого не замечал. Послышались выстрелы. Пули пролетали совсем рядом с Джеком. Острая боль прорезала спину. Джек собрал всю свою волю в кулак, стараясь убежать как можно дальше. Сразу за кустарником был крутой обрыв. Раненый и смертельно уставший Джек не успел вовремя отреагировать и кубарем полетел вниз. Слетев по крутому склону, он приземлился в грязь у самого ручья и потерял сознание.
Очнулся он в маленькой комнате с бревенчатыми стенами и дощатым потолком из некрашеных досок. Вход в комнату закрывало старое одеяло. Джек лежал на застеленном старой, но, тем не менее, чистой простыней матрасе, постеленном прямо на земляном полу. Укрыт он был старым пледом. Было тепло. Пахло какими-то травами.
