Мы падаем на постель и смеемся, уткнувшись друг в дружку.
— Па-агода-а…
— Ларс прекрати, это же хуже щекотки!
— Ты еще не слышала, как он по телефону воркует со своими «девочками».
— Я не пойду ужинать. Не смогу не смеяться.
— Ты же могла не хохотать, представляя меня в его тряпках?
— Не представляла, а вот теперь пытаюсь представить и не могу удержаться.
Ларс вдруг нависает надо мной.
— Как ты могла подумать, что это мои шмотки?! Или представить меня с накладной грудью?! — его глаза мечут притворные молнии.
— Не смогла, — честно признаюсь я.
— Правда?
— Угу, сколько ни старалась.
— Значит, все-таки старалась?
— Это единственная секретная комната?
— Не-ет… есть еще одна, — руки Ларса уже расстегивают пуговицы рубашки, оголяя мою грудь. — Комната страха и боли. Но туда я затащу тебя сам, и буду делать там с тобой все, что захочу.
От этой угрозы внутри у меня все сладко замирает, тем более, он разложил мои руки в стороны, прижал их к постели и принялся нежно целовать грудь.
— Ларс…
— Да, дорогая…
От его ласки я выгибаюсь дугой.
— Неприятно?
— Приятно…
— Тогда не крутись. А впрочем, крутись, так даже интересней.
— Ах… — я опять выгибаюсь от сладкой муки.
Ларс покусывает соски, ласкает их языком, потом его губы опускаются ниже, доходят до живота… Руки уже оставили мои запястья и взялись за молнию джинсов. Еще чуть, и я потеряю сознание.
И молния уже расстегнута… Но губы останавливаются на животе!
Ларс вдруг поднимается, его глаза потемнели явно от желания.
— Пора спускаться на ужин, не то этот урод явится сюда сам.
Он поднимает меня на ноги, я едва успеваю подхватить спадающие джинсы. Ларс прижимает меня к себе и шепчет на ухо:
— Линн, старайся держаться от меня подальше.
Вот уж нет! Но я не успеваю спросить почему, он разворачивается и уже у двери, обернувшись, неожиданно добавляет:
— А от Мартина и того дальше.
— Почему?
— Увижу тебя рядом с ним — убью обоих.
За Ларсом закрывается дверь, а я стою, поддерживая расстегнутые джинсы. Вот так! Хозяин велел не приближаться к своему двоюродному брату.
Нет, я и без его требования не стала бы иметь с этим обладателем капризного фальцета никаких дел, но какое он имеет право мне указывать?!
И вдруг поняла, что имеет, потому что я влюблена в него по уши, потому что он действительно хозяин моей души, моего тела. Угу, хозяин, за которым я явилась сюда следить и которого подозревала в убийстве. Почему же мне не верится в его способность убить?
Ох, хорошо, что меня не слышат Анна или Оле. Доверили козлу капусту…
— Линн, ты уже одета?
От голоса Ларса я вздрагиваю и обнаруживаю себя в гардеробной, с задумчивым видом стоящей перед большим зеркалом. Он становится рядом.
— Надень платье, которое мы купили.
— Из-за Мартина? — ляпаю я и немедленно об этом жалею, потому что рука Ларса поворачивает мою голову за косу, а глаза впиваются в глаза. В голосе слышна угроза:
— Для меня! Еще раз услышу такое — убью. Чтоб не смела думать ни о ком другом! Пока я рядом, для тебя существую только я. Понятно? Одевайся, как я сказал.
— Хорошо, выйди.
Он качает головой:
— Не дождешься. Одевайся.
— Но, Ларс…
— Какого черта! Я видел твою грудь, от того, что увижу бедра, не растаешь.
— Нет, я толстая.
— Что у женщин за идиотские заботы по поводу идеального веса? Он для каждой свой, тебе, например, не пойдет худоба. У тебя и без диет все в норме. Раздевайся.
— Не буду!
Я тоже в бешенстве. Меня трудно вывести из себя, предпочитаю отступать и уступать, но все же бывает. В конце концов, все имеет свои пределы. Одно дело топлес… Видно, мой тон действует, он идет на попятную.
— Жду в комнате две минуты. Не вздумай упаковать грудь в бюстгальтер, сниму прямо в столовой.
Я поспешно натягиваю платье, поправляю волосы, обуваю босоножки и направляюсь к выходу. Непривычно ходить на каблуках…
Ларс оглядывает меня критическим взором, потом решительно затягивает пояс платья потуже:
— Ты все равно ничего не ешь.
Берет за руку и ведет вниз в столовую. Но еще перед лестницей вдруг проводит по спине рукой, видно проверяя наличие или отсутствие бюстгальтера. Однако, контроль!
Я вздергиваю подбородок, кажется, пора показывать зубки. В конце концов, что за хозяйский тон?! Если бы не огрызнулась, так и смотрел, как я переодеваюсь. И грудь не надо давать ему целовать, не то подумает черт-те что. Хотя о таком решении я тут же жалею, вспомнив, насколько это приятное мучение.
Ну, ладно, грудь пусть, но не больше!
Ларс с интересом наблюдает за моими душевными переживаниями.
— Ну, твердо решила не допускать меня до своего тела?
Я задыхаюсь от возмущения, а он смеется:
— Дурочка! Ты же не знаешь, на что я способен… Захочу и возьму сам. Но я не буду тебя насиловать, я тебя буду дразнить до тех пор, пока ты сама не придешь. — Вкрадчивый голос, обещание неземного блаженства и угроза одновременно. — А к Мартину не приближайся и не вздумай смеяться, он действительно опасен.
И все, словно не было этих переговоров, Ларс спокойно держит меня за руку, помогая спуститься по лестнице. Я осторожно перебираю ступеньки, ругая себя за малодушие и безволие.
Увидев меня, Свен за его спиной восхищенно качает головой и закатывает глаза, мол, красотка, да и только! Издает вопль восторга и Мартин:
— Вау! Какая красивая у тебя девушка! Стоило так долго воздерживаться, чтобы заполучить этакую красотку.
Ларс, не обращая внимания на его восторг, усаживает меня рядом с собой. Мы с Мартином оказываемся в разных концах довольно длинного стола. Видно, это привычно, потому что Мартин не возмущается.
— Ла-арс, съемка будет, как договаривались. — Похоже, он просто разучился нормально разговаривать.
— Я знаю. Придется уехать на это время.
— Ты звонил тете Энн?
— Да, звонил.
— Как ее картина?
— Пока не продана.
Разговор о предметах и людях, мне незнакомых. Ларс продолжает говорить с Мартином о каком-то Джерими.
На сей раз я, конечно, не напиваюсь и даже не допиваю свой бокал.
— Вино не понравилось?
— Нет, не хочу повторять предыдущий опыт.
Ларс серьезно кивает:
— Достойный урок. Но как только Мартин уедет, я напою тебя до беспамятства.
— Зачем?
Он спокойно пожимает плечами:
— Чтобы воспользоваться твоей беззащитностью сполна.
— Ларс…
— Да, дорогая? — В его глазах опять пляшут чертики. — Ты не допускаешь меня в свою гардеробную, не позволяешь увидеть нагишом, не зовешь с собой в душ… Что мне остается делать? Придется влезть в окно твоей спальни ночью и изнасиловать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
