- Сесилией? – удивляюсь я.
- Что-то мне подсказывает, что вдали от дома она играет не малую роль в судьбе Линдена и Боуэна. Это, честно говоря, сюрприз для меня, потому что она всегда была послушной.
Я бы никогда не назвала Сесилию послушной. Но полагаю, что для Вона, она такой была. Он заслужил ее доверие, будучи родителем, которого у нее никогда не было, и когда наконец она увидела, что ее используют, она бежала так далеко и так быстро, как только могла. Сейчас ничто не сможет ее вернуть.
- Она тебя послушает – говорит Вон – Она пойдет за тобой куда угодно.
- Сюда она за мной не пойдет – говорю я.
- Давай просто надеяться, что она это сделает – говорит Вон и открывает дверь.
Сначала я не совсем поняла, что вижу. Я боюсь сфокусировать мои глаза. Но потом, я вижу комнату, как та, в которой держали меня, когда я была здесь в последний раз, в комплекте с фальшивым окном и фальшивой картинкой на горизонте, если его включали. Но сейчас экран выключен. Какой смысл, если никого нет, чтобы смотреть на него? Несколько аппаратов окружают постель, из них идут трубки к телу, которое ритмично дышит. Цветная жидкость течет по трубкам взад и вперед. Его кожа серая. Его кожа серая и мой мозг не может уловить, что же это такое. Не может принять, что ЭТО происходит, что мальчик, который лежит на этой кровати, когда-то подарил мне первый поцелуй, и показал мне Атлас с рекой, которая носит мое имя. Габриэль. Я бросаюсь к нему. Но ничто не указывает на то, что он чувствует мое присутствие здесь. Он ничего не чувствует, когда я глажу его по лицу. Он не знает что я здесь.
- Что вы с ним сделали? – кричу я.
- Он видел мои самые ценные исследования. Я не мог позволить ему свободно гулять.
- Как давно он здесь? – мои пальцы сжимают в кулак простыню.
- О, Господи – говорит Вон, будто для него это все так муторно – Однако долго ты была здесь. Ты не поверишь, но он был с тобой, когда я вез тебя обратно. Ты спала, как убитая, всю дорогу. Он в порядке, если это именно то, что тебя интересует. Он в искусственной коме, но это довольно легко остановить.
- Так отключите – говорю я, сквозь стиснутые зубы.
- Я уверен что как только он проснется все мы снова будем одной большой счастливой семьей – говорит Вон – Конечно, как только мой сын вернется домой.
***
- Роуэн? – шепчу я. Раньше даже шепот заставлял его проснуться. Малейший шум и он в состоянии повышенной готовности. Но процедуры Вона изменили его. Я сажусь на матрас рядом с ним и трясу его за плечо. – Роуэн.
Он морщится и пробуждение ото сна занимает несколько секунд, а потом беспокойство берет вверх. Он видит, что я напугана.
- Что такое?
- Мне надо идти – говорю я.
Он садится:
- Идти? Куда идти?
- Я должна найти моего бывшего мужа – бывший муж, слово звучит очень странно.
- Тебя беспокоит, что с ним что-то случилось? – спрашивает он – Я пойду с тобой.
Сейчас это бы утешило меня, но я качаю головой:
- Ты не можешь. Дом… - я не решаюсь сказать. Как мне назвать человека, который в корне всего этого? Вон хозяин в доме? Доктор Эшби? Но в итоге это прозвучит не так, как мне бы хотелось. – Распорядитель Вон говорит, что ты должен остаться здесь и отдохнуть, он хочет проследить как у тебя идут дела.
- Это сумасшествие. Я прекрасно себя чувствую – говорит он – Я поговорю с ним…
- Нет – прошу я – Просто сделай, как он просит. Пожалуйста.
Я не могу поднять глаза, чтобы посмотреть на него. Я не могу позволить ему увидеть, что есть вещи, которые я от него скрываю, что я хочу о них рассказать, если бы только могла, доверится эти стенам. Я не могу позволить ему увидеть, что мной манипулируют. Я не хочу ставить под удар безопасность Габриэля. Но Роуэн уже знает, что что-то происходит. Он кладет руку на плечо и смотрит на меня, я поднимаю глаза:
- Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой? – спрашивает он.
Да. Да. Миллион раз да.
- Я буду в порядке. Распорядитель Вон посылает своего водителя со мной. Он хочет проконтролировать тебя и убедится, что с тобой все в порядке. – Я не скажу ему, что Вон хочет дать мне как можно больше времени, чтобы убедить его сына и его законную жену вернутся в его лапы и, что я должна делать, как он говорит, или Габриэль больше никогда не откроет глаза. – Мне будет лучше, если ты останешься здесь и отдохнешь. Кроме того, как ты заметил, распорядитель Вон так много делает для нас. Мы должны доверять ему, верно?
Роуэн снова ложится на подушку.
- Я никому не доверяю – говорит он – За исключением тебя.
Дышать больно.
- Ну, тогда поверь мне – говорю я.
- Всегда – говорит он.
Он знает, что что-то не так.
Я могу сказать, или я просто хочу этого.
Глава 24
- Рейн – Сесилия прорывается через охранников Мадам и обнимает меня с удвоенной силой – Джаред рассказал нам, что произошло. Как ты могла оставить нас? Мы так волновались.
Она надушена как одна из девушек Мадам, но без вони и гниения. Она одета в блестящее платье, которое слишком ей велико, ее веки накрашены голубыми тенями, глаза теряются в них. Бусы висят у нее на шее. Все о чем я могу думать, когда она обнимает меня и говорит мне что скучала по мне, это то, что я не хочу возвращать их в особняк. Я не хочу возвращать ее к человеку, который убил наших сестер по мужу и вполне возможно причастен к жестокому выкидышу. Я уверяю ее, что поеду с ней обратно в особняк, что я буду беречь ее. Я пытаюсь найти слова, но все что я нахожу – это чувство вины. Если что-то случится с Габриэлем, это будет моя вина. Если с ней что-то случится, это будет моя вина. Когда мы отпускаем друг друга, она моргает, синие тени, то появляются, то исчезают.
- Ты одета в зеленую юбку – говорит она – Ты вернулась туда, не так ли?
- Да – говорю я чтобы просто с этим покончить – Он хочет встретиться снами у Рида, так чтобы мы могли забрать Боуэна и Элли.
Мы стоим на расстоянии от Мадам, которая смотрит на нас между охранниками, но не приближается. Она достаточно далеко чтобы нас услышать и машина Вона стоит там где ее невозможно увидеть, пока водитель ждет нас. Мы одни, вдали от возможности быть подслушанными или записанными, и может быть это единственный шанс, который у меня есть, чтобы сказать Сесилии правду о Габриэле, и о том, что я видела на Гавайях, пугающую и удивительную реальность, что еще есть жизнь, а не то, чему нас заставляли верить. Я хочу. Я так отчаянно хочу кому-то рассказать, даже если это моя младшая сестра по мужу. Которая столь-же бессильна, как и я. Но я знаю, что я не могу. Раньше она знала мои секреты, и последствия были разрушительными. Этот секрет слишком драгоценен. Я не могу.