убрали, притащили со склада новый.
— Я не знаю, что мне еще сделать! — в сердцах воскликнул Кирилл, когда они вышли в коридор.
— Может, правда надо ему ноги сломать? — предложил Ворон, у которого давно чесались кулаки.
— Не надо, — грозно заявил Марк. — Дайте я попробую.
До этого разговорить Примакова пытались друзья, Константинов и Богданов, как самые опытные, но у них ничего не вышло. Марк же решил самоустранится на время, однако он выяснил, что Примакову задавали множество вопросов, на которые он не отвечал, а лишь тяжко вздыхал, и подумал, что тут нужна другая тактика.
— Ну давай, — пожал плечами Кирилл. — Правда, я не знаю, что ему нужно. Вряд ли он вообще хочет хоть с кем-то говорить. Начинаю думать, что он заодно с маньяком.
— Сомневаюсь, — упрямо заявил Марк и прыгнул.
Вышел у себя на кухне, налил две кружки кофе и взял из буфета упаковку печенья. Затем прыгнул обратно в допросную, удивив дежурившего у Примакова Богданова.
— Спасибо, Григорий. Дальше я сам, — улыбнулся коллеге Марк и поставил перед Примаковым кружку.
Богданов ничего не ответил, молча испарился, и Марк занял его место.
— Угощайся, Сергей Николаевич, — предложил Марк, пододвигая к Примакову печенье.
— Как в сериалах, — горько усмехнулся Примаков. — Плохие и хорошие полицейские.
— Мы не совсем полиция или милиция. С людьми не работаем, только с себе подобными, — ответил Марк.
— А таких как мы много? — спросил Примаков, и впервые за долгое время Марк увидел в его глазах любопытство.
— Хватает, — кивнул Марк. — Акудзин в мире хватает. Мы перед людьми не светимся особо, но иногда бывает. Как у твоего отца было — встретил красивую женщину, сделал ей ребенка и никому из своих об этом не сказал.
— Я его почти не помню. Только запах. Парфюм был. У нас такого в то время и не водилось. Мне казалось, что он иностранец, — задумчиво проговорил Марк.
— Лев Бельский не был иностранцем, но был ходоком. Пять детей от жены, шесть от человечек... Признанных. А вы с братом не признанные, и кто знает, сколько еще его отпрысков ходит по земле.
— Он живой?
— Нет, — вздохнул Марк. — Два года уже нет. Прилично пожил и ты проживешь, если будешь пользоваться сущностью.
— Чем? — вскинул брови Примаков.
— Сущность — это энергетический сгусток, дающий нам силы. Я тебе все расскажу, и научу, если захочешь. Но сейчас, я хочу, чтобы ты прочитал это письмо, — Марк достал копию последнего письма Зимушки Бельскому, где она угрожала ему, и протянул его Примакову. — В Озерках у Бельского было две любовницы. Твоя мать и вторая. И родили они в одно время примерно. Я думаю, что пожар, в котором погибли твои родные, не был несчастным случаем.
Примаков хмуро посмотрел на Марка, но письмо не взял.
— Я знаю, — ответил он. — Я тогда проснулся не от огня. Я услышал, что кто-то ходит вокруг дома, и уловил запах керосина. А потом кто-то чиркнул спичкой. С испуга я переместился на улицу и побежал к соседям. А мог ведь спасти их. Просто переместить в безопасное место.
— Нет, не мог! — жестко оборвал его Марк. — Дети плохо контролируют способности. Дети вообще ничего не могут в таких ситуация — ни людские, ни наши. Кто-то убил твою семью и еще пятнадцать человек на складе. И я даже догадываюсь кто.
— Он не мог, он мелким был, — упрямо заявил Примаков.
— Зато его мамаша могла. Обманутые женщины способны на любую подлость, — отрезал Марк. — А он убил сто тридцать три человека. Среди них и дети и молодая девочка, которая никому ничего плохого не сделала, и кормильцы семьи! Ты, кого покрываешь?! Он-то сущностью пользовался, свернет тебе шею, при удобном случае и глазом не моргнет!
— Не свернул же раньше, — отвернулся от Марка Примаков.
— Потому что думал, что вы одни такие красивые. А вы не одни. И поверь, ваша сила по сравнению с моей — это просто пшик! Сергей Николаевич, он же будет дальше убивать, если его не остановить. Как ты не понимаешь? Чего боишься? Что мы тебя убьем? А есть за что?
— Нет, — просто отвечал Примаков.
— Нет. И я так считаю. Ты мужик нормальный, вон как меня обманул, когда я к тебе домой прыгнул. Ты ведь хотел, чтобы мы тебя нашли, правда?
— Хотел, — не стал отпираться Примаков. — Хотел, а потом испугался.
— Не надо нас бояться. Мы тебе не враги. Мы помочь хотим. Хотим, чтобы те, кто сотворил такое с твоей семьей и со всеми Озерками понесли наказание.
Марк откинулся на спинку стула и стал ждать, что ему ответит этот упрямец. Примаков крепко задумался, а потом поднял глаза на Марка:
— А что с ними будет?
— Для людей людские тюрьмы. Для акудзин своя есть. Там нет людей и питать сущность он не сможет. Это пытка для тех, кто привык питаться эмоциями людей. Смертной казни за убийство даже такого количества людей не предусмотрено.
Примаков повертел в руках кружку, и, не поднимая головы, произнес то, что от него хотели услышать уже давно:
— Николай Щербаков и Зинаида Щербакова. Озерная двадцать три.
— Черт возьми... — прошептал Марк и бросился в коридор.
— Ты чего его одного оставил?! — воскликнул Иван.
— Баба Зина и Николай. Это они, — выпалил Марк.
Кирилл с Иваном переглянулись и ту же испарились.
Марк глубоко вдохнул. Дело за малым — привезти сволочей в отдел и допросить хоть словами, хоть дедовскими методами Константинова.
Глава 22
— Что тут у вас? — спросил Марк, заходя во двор к Зинаиде Никитичне Щербаковой.
— Никого, — ответил Кирилл. — Ворон помчал в местный отдел поднимать всех на уши. Я доложил Константинову, обещал прислать ребят. А ты где Примакова оставил?
— В допросной и оставил, — отмахнулся Марк. — Этот не сбежит.
— Уверен? — спросил Кирилл.
— Зуб даю. Примаков ни при чем и бежать ему некуда, — заявил Марк без тени сомнения.
Через пару минут к ним присоединились Богданов и Лежаков, и еще парочка коллег. Мужчины быстро вынесли хлипкую деревянную дверь и
