— Значит, ты не хочешь осчастливить свою любимую и боишься, что у тебя не хватит сил её защитить? Мы вот даже дочь с собой берём. Так и скажи, что тебе просто нравится, как Аврора за тобой убивается!
— Вот ведь зараза! — вскочил Ахилл. — И как он только тебя выносит? Покусаю сейчас! Я глава семьи и мне решать!
— Всё равно ведь возьмёт её с собой, — пожала плечами Мидэя, обернувшись и улыбнувшись служанке тщательно вытирающей пыль. Она уже научилась различать подобия, которые принимала их святыня. — Или я на него сильно наседала?
— Для Ахилла нет ничего такого, чем бы ты могла его обидеть, он простит тебе всё, что угодно, потому что слишком привязался к вашей семье, в его сердце полно любви. Но в последнее время он сердится, из-за того, что ему придётся возвращаться в стан вольверинов и исполнять свой долг хранителя. Поэтому он и затягивает с окончанием обучения, берётся за чтение книг, лишь бы задержать расставание. И он очень хорошо понимает Аврору, которая льёт слёзы расставаясь с ним, ведь ему и самому больно от мысли расставания с Фарасом, — в глазах служанки вспыхнуло пламя.
— Но мы же не на всю жизнь расстаёмся и будем видеться!
— Вот и поговори с ним. Ему нужно твоё утешение. Вернее друга чем он тебе не сыскать. Они все истосковались по тёплым беседам у костра. Даже хмурый Бродерик. Пламя вашей любви с Данатом пылает жарко, но не забывайте подбрасывать дров и в пламя костра дружбы.
— Да, я знаю, мы семья, огромная семья и мы крепко держимся сердцами.
— О, сама себе чирикаешь! — раздался за её спиной весёлый голос Хезера, не заметившего развеявшийся образ священного пламени. — А я тебе подарки привёз! Вам с Арианой ленты для волос и сладостей заморских, даже у эльфов такого не сыщешь!
— Только эльфам такое не ляпни, — Мидэя тепло обняла долговязого Хезера уже давно ставшего родным. — Я волновалась, что ты не успеешь вернуться до начала похода. Ты слышал, у Титора вчера родился третий сын?
— А то! Мамаша Гвен ведь затребовала с них дюжину внуков, вот бедный Титор и пыхтит.
***
— Кажись, беда у нас, подруженька, — Милка поджидала её прямо у входа в алтарный зал, где Мидэя вместе с остальными сёстрами и послушницами, каждое утро возносила молитвы Великому Духу.
— Что стряслось-то уже? Я ведь отлучилась совсем ненадолго? — проходя через двор, Мидэя бросила обеспокоенный взгляд, выискивая глазами пятнадцатилетнего сына. — Айдар на месте, вон снова рубится в шутку на мечах со своей ватагой.
— Не с мальцом. Сейчас сама всё узнаешь, — пожала губы Милка.
На кухне, теребя свои длинные прекрасные светлые локоны, рыдала Ариана. Недавно ей исполнилось семнадцать и с того самого дня, Мидэя стала замечать печаль в глазах дочери.
— Свет очей моих, что тебя расстроило? — опустилась она рядом с плачущей девушкой.
— Кажется, … я … влюбилась, — всхлипывая, выдавила Арина.
— Ну, это в порядке вещей для молодой девицы, — улыбнулась Мидэя. — В кого же можно узнать?
— В … Ричарда!
Мидэя вскинула испуганный взгляд на Милку и та в ужасе округлила свой единственный глаз. Быстро коснувшись висевшего на её шее медальона, Мидэя резко бросила слова заклинания и Ариана провалилась в сон.
— Преимущество того, что я хранительница, а моя связь с дочерью позволяет мне перенимать её дар, — пояснила она Милке. — Но ты права, это беда, нам только проблем с эльфами не хватало! Как её вообще угораздило влюбиться в Ричарда, когда она предназначена Авьену?! Ричард ведь всего пару дней погостил с Ахиллом и уехал.
— Вот и я об этом, я как услыхала от неё, чуть по стенке не сползла.
— Тихонько окликни Титора, а сама пока вещи её собери. Придётся призвать эльфов. Действуем тихо, без шума, и будем молиться, чтобы Данат раньше времени с охоты не вернулся.
Через время, из дверей вышел Титор, осторожно неся на руках спящую Ариану, следом за ним шла Мидэя, таща объёмную сумку с нарядами дочери, под прикрытием магического щита, они незамеченными пробрались к открывшемуся проходу на эльфийские земли. Где тут же нос к носу столкнулись с Авьеном.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— И как это понимать? — возмутился эльфийский принц, отбирая у Титора бесчувственную девушку.
— Моя дочь влюбилась не в того парня, мы опоздали. Но если ты скажешь, что расторгаешь наш договор, мы незамедлительно покинем твои земли, — запыхавшись, выдавила Мидэя.
— Ты убить меня этим хочешь? Это злая шутка такая? — зашипел Авьен. — Я столько лет ждал! Я люблю её! А всё твой муж виноват, когда заявил, что отдаст Ариану только в её восемнадцатилетие!
— Поздно теперь друг на друга кивать, шипеть да руками размахивать. Нужно придумать, что делать будем! — нахмурилась Мидэя, следуя за эльфами.
Длинные ресницы Арианы пару раз дрогнули, и она проснулась, удивлённо уставившись на мать.
— Мама? Это эльфийский замок? … Ничего не понимаю. Я не чувствую своего дара. Что происходит? — села она на ложе, растеряно оглядываясь. В выделенных им покоях они были одни, Мидэя взяв дочь за руку, внимательно и не без тревоги заглянула ей в глаза.
— Послушай меня очень внимательно, любовь моя. Ты знаешь историю о моей встрече с твоим отцом, о священном пламени, о битве за свет, о союзе трёх рас, о наших добрых друзьях, обо всех и каждом. Но кое-что мы от тебя скрыли. Ребёнком тебе это было знать не обязательно. Ричард не твоя судьба, Ариана. Его ждут иные горизонты, если бы ты прибегла к своему дару, ты бы это поняла, но ты вспыхнула симпатией и вот уже сердечко моей глупышки ничего не хочет знать, только бредить весёлым балагуром.
— А ты, значит, знаешь, кто мне предназначен? Или ты сама за меня всё решила? — насупилась Ариана, внешне так похожая на свою мать.
— Ещё до твоего рождения я увидела твою судьбу в видении, — улыбнулась Мидэя. — И как мать, любящая своё дитя, я желаю тебе лишь счастья. … В той битве эльфы дрались и умирали не только за священное пламя, но и за тебя, Ариана.
— Значит, эльфы поставили тебе такое условие и ты согласилась? — заморгала Ариана, не то растеряно, не то собираясь расплакаться.
— Согласилась. Иначе тогда победы нам было не видать, и ни тебя, ни меня уже давно не было бы в живых.
— Это Авьен? — подняла она на мать потемневшие глаза.
— Дай ему шанс, дорогая, — Мидэя погладила дочь по щеке. — Ты останешься здесь, какое-то время погостишь у эльфов, и мы посмотрим, что из этого получится.
— Я ему так просто не дамся, ему придётся добиваться моего расположения, — вздёрнула подбородок Ариана.
— Думаю, он и не рассчитывает на лёгкую победу, к его сожалению, характер тебе достался от отца, — улыбнулась Мидэя.
— А папа знает?
— О, да. Твой отец много лет пытался ужиться с мыслью, что его внуки скорее всего будут эльфами. Ты не сердишься на меня?
— Не знаю. … Нет. Как я могу, если я тебя люблю. …Но дар мой верни!
— Ох, боюсь, что с ним ты совсем замучаешь бедного Авьена, — вздохнула Мидэя. — Но ты ведь помнишь, что он один из самых сильных магов и один из самых красивых эльфийских мужчин? — шепнула она, подмигнув дочери.
В Фарас Мидэе пришлось вернуться лишь через два дня, и только после того, как она лично убедилась, что Ариана уже не рычит на Авьена, а слушает того с улыбкой, игриво накручивая локон на пальчик.
— Ты отдала ему нашу дочь? — встретил её Данат, и его смоляная бровь вопросительно полезла на лоб.
— Я всё тебе расскажу, но Авьену уже можно посочувствовать, потому что добиться сердца твоей обожаемой бесовки ему будет непросто, — обняла мужа Мидэя.
— А может, он через три дня нам её обратно притащит, да ещё и приплатит, чтобы мы её забрали? — фыркнул Айдар, получив лёгкий подзатыльник от отца.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Почему они оба характером пошли в тебя? — развела руками Мидэя.
— Любовь моя, что ты, да они же оба вылитые ты! — недоумевал Данат, пряча во взгляде лукавые искры. — Такие же вздорные, упрямые и очаровательные кикиморята, как их мать! Но я в них и в тебе души не чаю!
