Терялись и экономические позиции, т. к. бывшие нацистские предприятия, руководимые УСИА, работали нерентабельно, на износ. В связи с неясностью обстановки о будущности страны необходимые капиталовложения в них не производились, оборудование не обновлялось. Опыта руководства хозяйством в таких необычных условиях не было. Значительная часть заводов, фабрик и имений стали давать убытки и не могли конкурировать с частнокапиталистическими хозяйствами. Австрийский инженерно-технический персонал, да и рабочие, не считали нужным повышать производительность труда на предприятиях УСИА. Не обходилось и без мелкого саботажа, коррупции и экономических диверсий.
Незнание местных законов, стремление решить частные задачи сегодняшнего дня, не заглядывая вперед, приводили к ряду коллизий. Так, на фабрике жестяной тары должны были изготовить крупную партию железных бочек. Австрийский директор предложил купить их оптом на частной фирме за половину себестоимости, скалькулированной на нашей фабрике. Сделка была заключена, бочки закуплены у западной фирмы, действительно продавшей запасы железной тары вермахта по бросовой цене. При этом не учли вынужденный долгосрочный простой собственной фабрики и необходимость оплаты по австрийским законам прогула по вине администрации большому коллективу рабочих, уволить которых без возникновения крупного скандала не представлялось возможным. Эти расходы значительно превысили мнимую прибыль от покупки уже готовой дешевой продукции у конкурента и подорвали наш престиж в глазах рабочих фабрики.
На гранитном заводе УСИА произошла подобная же история со срочным выполнением заказа на гранитную брусчатку. Готовая продукция была в 1949 году куплена у частной фирмы, а сотни рабочих своего завода были уволены в связи с его закрытием. Большинство рабочих это го завода составляли бывшие узники Маутхаузена.
Весьма сложно было со снабжением предприятий УСИА сырьем, поскольку везти его за несколько тысяч километров из СССР было нерентабельно, а австрийские поставщики под давлением западников, а иногда и по личной инициативе, всемерно тормозили поставку самых невинных материалов, и мы вынуждены были переплачивать и в этом случае.
Относительно успешно работало лишь Нефтяное управление. Наши капиталовложения в нефтяные разработки в Цистерсдорфе увеличивались, туда присылалось современное советское оборудование, что дало возможность к 1955 году добывать до 3 миллионов тонн нефти в год. Немцам удавалось выкачивать австрийской нефти не более 1 млн. тонн.
Наши экономические неудачи в советской зоне широко освещались враждебной австрийской печатью. Социалистическая «Арбайтер Цайтунг», американская «Винер Курир», захлебываясь, кричали о том, что провал экономических усилий на предприятиях УСИА отражает, как в зеркале, нашу бесхозяйственность, техническую отсталость. Успехи Нефтяного управления представлялись как грабеж австрийских природных богатств и т. д.
Следует отметить, что наша контрпропаганда работала из рук вон плохо и не в состоянии была разуверить простого обывателя-австрийца в клеветническом характере вражеской пропаганды. Мощному потоку клеветы на Советский Союз и его людей противостояла малоинтересная, плохо информированная газета ПУ ЦГВ на немецком языке «Эстеррейхише Цайтунг». Большую помощь в борьбе с нашими идеологическими врагами оказывала нам австрийская компартия и ее печатный орган «Фольксштимме». Несомненно, австрийские коммунисты лучше, чем мы, знали сильные и слабые стороны своего народа, но их было мало, а мы своими ошибками оказывали им плохую поддержку в их тяжелой работе.
Большой политической ошибкой явилось массовое возвращение из СССР пленных австрийцев, бывших солдат и офицеров гитлеровской армии, проведенное в короткие сроки в 1953-1954 гг. по просьбе австрийского правительства. Эшелоны с многими десятками тысяч пленных в течение нескольких месяцев прибывали в советскую зону, где их встречали как героев президент Австрии Теодор Кернер и члены правительства. Толпы австрийцев забрасывали прибывших цветами. В их честь воздвигали триумфальные арки. Многих вполне здоровых «жертв большевизма» клали на носилки и несли на руках. Проводились многолюдные митинги и собрания. Это событие вылилось в разнузданную антисоветскую кампанию. Были созданы клеветнические фильмы, написаны десятки книг, тысячи репортажей об ужасах советского плена. Трезвые голоса некоторых пленных, говоривших правду об СССР, терялись в истерическом визге тысяч недобитых нацистов, которые, почувствовав себя в безопасности, изощрялись в клевете на нашу страну. Все возвратившиеся получали бесплатные путевки в санатории и без очереди, как герои борьбы с коммунизмом, устраивались на работ у. Невольно вспоминался прием у нас на родине наших советских людей, имевших несчастье попасть в плен к немцам, атмосферу недоверия к ним, репрессии, хотя многие из них, прежде чем попасть в плен, внесли какой-то вклад в достижение победы над врагом.
Всей этой антисоветской свистопляски можно было избежать, не проводя такую кампанию в короткие сроки, направляя пленных небольшими партиями и оговорив с правительством Австрии процедуру их приема на родине. Да и сам возврат этих людей можно было осуществить по просьбе австрийских коммунистов, а не буржуазного, враждебного нам правительства. В этом случае авторитет австрийских коммунистов значительно бы возрос.
Характерно, что процедура возврата пленных осуществлялась, правда, несколько раньше, и на западе, но без всяких пропагандистских эффектов, спокойно, без государственных встреч и митингов. В советской же зоне чувства людей, долгие годы разлученных с близкими, умело использовала реакция для восстановления австрийцев против Советского Союза, против коммунистов, и в известной мере она достигла своей цели.
Это был большой удар по Компартии Австрии, которая на очередных выборах потеряла значительное количество голосов. Показательно, что наиболее высокий подъем работы коммунистов в стране нужно отнести на первые годы после ее освобождения. В ту пору наблюдался массовый приток в члены КПА не только в советской зоне, где в последующем в партию попадали часто случайные, примазавшиеся лица с намерением получить у русских теплое место в УСИА.
Значительная часть наших недостатков в несении оккупационной службы войсками и гражданской администрацией исходила из ряда принципиальных ошибочных положений, главными из которых являлись:
1. Отсутствие тщательно продуманной и заранее разработанной политики в отношении оккупированной страны. До 1955 года от солдата до верховного комиссара никто не знал, что будет с Австрией в ближайшие годы - какова конечная цель оккупации этой находившейся под нацистским влиянием страны, объявленной союзниками жертвой немецкой агрессии. Высказывались противоречивые предположения. В 1948-м упорно говорили о том, что войска уйдут в 1949-м, в 1949-м готовились к уходу в 1950-м и т. д. Затем, в связи с событиями в Корее, начали муссироваться слухи о продлении оккупации до 25 лет. После беспорядков в ГДР в 1953 году предполагали, что советская зона оккупации будет присоединена к Венгрии с образованием федеративной республики Австро-Венгрия. Имели место и другие домыслы, которые не подтверждались и не опровергались руководством, да оно и само не знало ни сроков оккупации, ни обстоятельств ее окончания. В результате все «сидели на чемоданах». Казарменный фонд для войск не ремонтировался, капиталовложения в промышленные предприятия не производились. Юридически отношения с местными властями не закреплялись. Четко расписанных наставлений, инструкций и положений, подготовленных компетентными органами еще задолго до вступления войск в страну и определяющих основную линию наших военных и гражданских учреждений в отношении местного населения, не было.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
