«Ой, мама! Это же следы пальцев!» — дошло до нее, и она на мгновение зажмурилась. Когда открыла глаза, то себя не узнала.
Ее волосы высоко взбиты, уложены ярусами, на них сеточка украшенная бусинками жемчуга и искусно вплетенные цветные ленточки. На ней длинное шелковое платье с высокой талией, расширяющееся книзу, где на золотистом фоне просматривается гранатовый узор. Поверх платья надето что-то вроде легкого матерчатого плаща кремового цвета с широкими вырезами по бокам. За ее спиной стоит мужчина лет пятидесяти с небольшой аккуратной темной бородкой, уже тронутой легкой изморозью седины, в коричневом наряде, очень похожем на халат с алой подкладкой, в странном головном уборе, смахивающем на тот, который носят священнослужители. Правую сторону его лица пересекает тонкий рубец давнего шрама.
«Боже мой, он меня о чем-то спрашивает не по-нашему. Да так сердито!» Тут она видит, что у самой начинают шевелиться губы.
«Боже мой, я ему отвечаю, так же не по-нашему, и, видно, не соглашаюсь, упрямлюсь». Тут раздается звонок снизу, и Машка видит в зеркале себя, с приподнятым свитером и торчащей грудью. Особенно ее восторгает глупое выражение лица. Она поправляет свитер и сбегает вниз. Знакомый прапорщик вырастает в проеме и задает традиционный глупый вопрос:
— Спишь?
На этот раз она честно ответила:
— Не поймали!
Он внимательно смотрит на нее, молча шевелит губами. Наконец спрашивает:
— Как вижу, и у тебя началось?
— У меня все в порядке, и ничего не началось, — злится Маша.
— Ну, тогда я пошел?
— А я вас не держу! Идите!
— До следующей смены. Спокойной ночи.
От такой наглости Машка даже не нашла что сказать. «Еще издевается! Гад!» — подумала она, захлопывая дверь. Из-за пережитого она должна была трястись от страха, но ее мучило лишь любопытство. Что это было? На самом деле это с ней происходило или только пригрезилось во сне? Она вновь вернулась к зеркалу и подняла свитер. Темные пятна на правом плече были едва заметны. Она потерла их левой рукой, и они исчезли.
«Чудеса! — подумала она. — Неужели это была элементарная грязь? Но ведь это невозможно!» Видение, похожее на сон, настроило ее на поэтический лад.
«Это же надо — пригрезилась фантасмагория! Призрак консула в замке измывается над бедной девушкой!» — возмутилась Маша и родила строки:
Что зеркало таит в себеБыть может, это мир иной?И не дает покоя мне,Что чьей-то я была женой.А может, это и не сказка,Алиса в мире зазеркальном,И за реальной жизнью-маскойМы существуем виртуально?
Хроника Плачущей Луны. Солдайа. 1475 год от Рождества Христова
Беата зябко поежилась, подойдя к окну. Ее длинные светлые волосы вместо того, чтобы быть прикрытыми традиционным чепчиком, были аккуратно уложены в серебряную сеточку-паутинку с небольшими горошинами индийского жемчуга. Она была одета в широкую воронкообразную юбку с заложенными крупными складками, мягко и плавно расширяющуюся от высокой талии к низу, вверху юбка была туго зашнурована сзади. По бокам она имела узкие вырезы, через них виднелась белоснежная льняная рубашка, верх которой воспринимался как блуза. Поверх была надета симара кремового цвета, удерживаемая пояском, но она не скрывала, а, скорее, подчеркивала квадратное декольте, более глубокое, чем позволяли себе проживающие здесь дамы. Беате нравилось уютно устроиться в оконной нише на небольшой каменной скамеечке и с высоты башни любоваться бескрайней далью моря. Таким непредсказуемым, как сама жизнь. Внизу, у подножия обрыва, седые буруны волн неутомимо разбивались о скалы, демонстрируя свою беспощадную ярость.
«В этом году июнь начался ветрами и холодами, прислуге приходится топить камин даже днем, — подумала она, — а море, обычно такое ласковое летом, все чаще хмурится, будто сердится на людей. Чем мы прогневили бога моря, что он так сердится на нас?»
Она вздохнула и раскрыла книгу в тяжелом кожаном переплете, новомодный трактат флорентийца Аньоло Фиренцуолы «О красоте женщин» и прочитала: «…волосы женщин должны быть нежными, густыми, длинными и волнистыми, цветом они должны уподобляться золоту или же меду, или же горящим лучам солнечным. Телосложение должно быть большое, крепкое, но при этом благородных форм. Чрезмерно рослое тело не может нравиться, так же как небольшое и худое. Белый цвет кожи не прекрасен, ибо это значит, что она слишком бледна; кожа должна быть слегка красноватой от кровообращения… Плечи должны быть широкими… На груди не должна проступать ни одна кость. Совершенная грудь повышается плавно, незаметно для глаза. Самые красивые ноги — это длинные, стройные, внизу тонкие, с сильными снежно-белыми икрами, которые оканчиваются маленькой, узкой, но не сухощавой ступней. Предплечья должны быть белыми, мускулистыми…» И девушка печально задумалась, проводя сравнение между тем, что прочитала, и собой. Многое сходилось, за исключением «большого, крепкого телосложения», «широких плеч», ибо была очень хрупкой, тонкой в кости, с небольшой грудью.
Она помолвилась с господином Христофором ди Негро, нынешним консулом Солдайи, перед самым его отъездом из солнечной Лигурии в эти далекие края четыре года тому назад. Он как раз заплатил положенный выкуп за эту должность. Беате тогда едва исполнилось пятнадцать лет.
Предполагалось, что он должен был отсутствовать год, так полагалось по уставу консульской службы за пределами метрополии, ни на один день больше. Это назначение, как он утверждал, должно было подправить его пошатнувшееся финансовое положение, а на самом деле, как теперь стало ясно Беате, дать выход его неуемной бурной энергии. За свою долгую жизнь, а на тот момент ему уже исполнилось сорок лет, он побывал на многих командных должностях, умел воевать и считался рачительным хозяином.
В итоге, год здесь, в Солдайе, из-за разных на то обстоятельств растянулся на целых четыре, и возможно, добавится пятый год, так как никто не осмелился приехать сменить его на этом нелегком посту, в преддверии возможной войны с Оттоманской Портой.
По настоянию родителей, переживавших, что годы проходят, а дочь все остается невенчанной, в прошлом году она отправилась сюда, пережив длительное путешествие, пока добиралась морем. И теперь, после ухудшения отношений Генуэзской республики с Оттоманской Портой, обратный путь стал еще и очень опасным. По обоюдному согласию с господином ди Негро свадьбу решили сыграть по возвращении в его поместье, расположенное близ Генуи. Для жительства в Солдайе господин консул определил ей самый удобный дом, расположенный во внутреннем дворе замка, а сюда она захаживала, с его разрешения, чтобы немного развеять скуку, представить себе, как, став супругой, будет полновластной хозяйкой в таком же замке, родовом поместье ди Негро, разве чуть поменьше. А может, будущий супруг решится и построит современный палаццо, светлый и праздничный, а не мрачный и угрюмый, как эти старинные замки?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
