Как только мутная пелена в моей голове слегка рассеялась, я принялся подводить итоги. Все тело немилосердно болело, словно по мне пробежалось стадо буйволов, во рту будто кошки нагадили, а за стакан воды сейчас я спокойно отдал бы все сокровища этого мира. Короче жить можно, а вот стоит ли — еще нужно разобраться. Уж не знаю, этот ли комплект ощущений получало большинство моих знакомых после попойки — раньше я до такого себя никогда не доводил. Зато сейчас получил прекрасную возможность испытать на себе все прелести состояния, в простонародье именуемое бодуном.
С трудом открыв глаза, я отметил, что в пещере уже не так темно, и попробовал пошевелиться. Первая попытка вышла крайне неудачной, мое сознание залила волна боли, но потом дело пошло на лад, мне удалось повернуться на бок и осторожно сесть. Пережидая приступ головокружения, я огляделся. Ход в этом месте был весьма широким, на стенах и потолке можно было рассмотреть гроздья и гирлянды паутины, а на полу валялись разной формы клубки. Судя по ним, меню членистоногого отличалось завидным разнообразием.
Дождавшись, пока мир перестанет вращаться, а тошнота отступит, я поднялся, используя стену в качестве опоры, а затем, постояв немного, на ватных подгибавшихся ногах отправился к выходу, возле которого должен был валяться мой рюкзак с парочкой полных фляг. Да, вначале следовало бы окончательно прийти в себя, но в данный момент я прекрасно понимал справедливость рекламы, говорившей, что жажда — это все, и не желал прислушиваться к слабому голосу рассудка. С трудом шевеля конечностями, я перешагивал выступы и широкие трещины в полу, недоумевая, как же в кромешной темноте ухитрился пробежать по пещере, не угодив ни в один из этих капканов и не переломав себе ноги. Повезло, не иначе.
Добравшись до выхода, я непроизвольно зажмурился от яркого света, а проморгавшись, констатировал — на дворе полдень, моя отключка длилась не больше двенадцати часов, поскольку местное зверье вовсю занималось тушей мертвого паука. Увидев недалеко от себя никем не тронутый рюкзак, я подошел к нему, достал флягу с водой и всецело отдался поглощению живительной влаги. Напади сейчас на меня кто-нибудь из ковырявшихся в трупе хищников, я вряд ли бы успел отреагировать. Когда же тара опустела, я вернул себе способность соображать и озаботился поисками своего кинжала. Если память ни с кем мне не изменяла, клинок должен был валяться там, где я его бросил, выковыривая паучьи жала из своего плеча. Да, так и есть — я заметил блеск стали в траве и направился к нему.
Грызшие лапы гигантского насекомого собаки, восседавший на спине орел и десяток мелких хищников даже не успели отреагировать, когда я подошел прямо к туше и подхватил свое оружие. Потом, разумеется, они воспылали праведной местью по отношению к наглецу, покусившемуся на их добычу, но я быстро показал всем, кто здесь хозяин. Орел, попытавшийся долбануть меня окровавленным клювом, получил клинком в грудь и спустя секунду безжизненно распластался на земле, троица собак, попытавшаяся вцепиться мне в глотку, успокоилась аналогично быстро и навсегда, парочка грызунов, возжелавших укусить меня за ноги, сдохли, не успев даже пискнуть напоследок. А прочие, глядя на такое безжалостное истребление, предпочли ретироваться подальше.
Убедившись, что на меня больше никто не хочет нападать, я расслабился и довольно вздохнул. Тело, получившее такой необходимый заряд жизненной энергии, уже не ощущало последствий отравления, было бодрым и свежим. Проснулся зверский аппетит, поэтому я сразу же содрал шкуру с одной собаки поупитаннее и принялся насыщаться свежим, сочным и еще теплым мясом, не тратя времени на разведение костра. А когда желудок оказался набит под завязку, я стер кровь с лица и принялся собирать свои вещи.
Рубашку сразу же решил выбросить, так как отстирать ее от крови было уже нереально. Данная потеря была несущественной, ведь в рюкзаке как раз на этот случай лежала запасная. Ее я и напялил на себя вместе с курткой, которая неожиданно обзавелась двумя аккуратными дырочками, после чего привычным движением нацепил на плечи ножны, куда вложил потерявшую былую остроту саблю. Да, на клинке после встречи с челюстями паука появились выщерблины и глубокие царапины. Похоже, жала этих тварей способны пробивать даже доспехи, так что мне вчера еще повезло, что насекомое захотело вцепиться мне именно в плечо, а не в голову.
Подхватив свой рюкзак, я уже хотел покинуть место ночной схватки, но внезапно заметил блеск в траве. Заинтересовавшись, я пошел посмотреть, что же там валяется, и обнаружил меч. Большой двуручник весьма неплохого качества. Судя по всему, лежал он тут недолго и, вполне возможно, являлся именно тем оружием, которое отчекрыжило пауку конечность. Кстати, при свете дня я смог внимательно рассмотреть насекомое и мог сказать, что мне крупно повезло с первым ударом. Я умудрился попасть прямо по сочленению, где не было хитиновой брони, поэтому одним взмахом отрубил чудовищу лапу. Именно это сильно замедлило тварь, которая в итоге не успела вцепиться в меня, когда я делал кувырок. А возьми я чуть ниже — и еще неизвестно, кто из нас после скоротечной схватки отправился бы спать в пещеру.
Осмотрев меч, я решил поискать ножны к нему, но вместо этого обнаружил сумку в кустах неподалеку. В ней лежал практически тот же походный набор, что и у меня, который натолкнул меня на мысль, что совсем недавно одному из местных туристов повезло стать добычей паука. И вполне возможно, рядом с его трупом я валялся целую ночь, используя останки в качестве подушки. Хмыкнув, я решил вернуться и внимательно осмотреть пещеру. Ведь кто знает, сколько еще замотанных в паутину тел валяется в ее недрах? И зуб даю, на каждом имеется нечто ценное.
Поглядев на солнце, я отвел себе час на поиски и первым делом соорудил несколько факелов. Вот и пригодилась окровавленная рубашка! Подпалив один, я снова зашел в расселину, добрался до первой куколки подходящей формы и попытался ее размотать. Паутина оказалась очень прочной, рваться отказывалась, а когда я потянул сильнее, едва не разрезала мне руку. Пришлось доставать нож и с его помощью освобождать тело неудачника, которое представляло собой высушенную мумию. Ее вид всколыхнул старые малоприятные воспоминания, натолкнувшие меня на догадку по поводу материала, из которого сектанты делали веревки, связывавшие руки узников. Я сноровисто обыскал мертвеца, снял с пояса кинжал в ножнах, выудил из кармашков несколько медяков, снял с пальца перстень и перешел к другой куколке, оставив без внимания странные амулеты и прочий не представлявший для меня пользы мусор.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
