— Арсен убьет меня, — невольно вырвалось у Екатерины.
— Не думаю. Втык, конечно, сделает. А насчет убийства... Зачем ему это?
Ты сделала то, что могла сделать любая баба на твоем месте. Только Кешка сплоховал.
— Значит, Арсентий все знает.
— Может, и не все, но...
— Петро, — заглянул в комнату рослый парень с вислыми усами, — Фанфан приехал, тебя спрашивает.
— Руслан? — поразился Комод.
— Ну да, — кивнул парень. — Дерганый какой-то.
— Зови, — кивнул Петр. Екатерина отступила назад.
— Он за мной приехал, — негромко сказала она.
— Странно, что он еще может ездить, — удивленно пробормотал Комод.
— Привет, — в дверь стремительно вошел Руслан. Его полное лицо было бледным и напряженным. — Ты знаешь, что случилось? — спросил он.
Комод молча покачал головой.
— Под Плехановым собирались мужики, — облизнув пересохшие губы, начал Руслан, — что-то вроде блатных. Так их...
— Ты откуда знаешь?
— Меня тоже приглашали, — торопливо проговорил Руслан, — хотели что-то вроде организации создать. Я опоздал. А приехал — там все горит. В общем, говорят, что постреляли там всех. Я — назад, а мой коттедж тоже пылает. Я вот зачем приехал. У меня два последних дня Катька жила. Она с Мадлен поцапалась — ну и ко мне. Не мог же я...
— И что? — усмехнулся Комод.
— Так те, — сказал Руслан, — кто положил всех, решили, что я в коттедже. Вот и взорвали его. А там...
— Чего же ты баб разбираться одних оставил? — злобно спросила Екатерина. Руслан опешил. Отступил на шаг, испуганно взглянул на Комода.
— Я это... — пробормотал он, — думал...
Комод ударил его ногой в живот. Издав приглушенный крик, Руслан упал на колени. Комод резко ударил его каблуком в висок. Тот рухнул и, вздрогнув всем телом, замер. Достав из спортивной сумки пистолет с глушителем Петр приставил ствол к уху Руслана и нажал на спусковой крючок. Взглянув на Екатерину, усмехнулся:
— Не скажу я Арсену, что ты с ним была. Но, разумеется, не за так.
Сейчас поезжай в больницу, пусть дают сопровождающего врача, — и вези братика в Москву. Сама слышала, — снова взглянул он на мертвого Фанфарина, — сделали здесь кое-кого. Арсен их положил. Здесь какие-то самозванцы объявились, якобы воры в законе. Горбуна, говорят, они приговорили. Его на свалке нашли. — Екатерина облегченно вздохнула. — В общем, Арсен решил покончить с этой сволотой. Тульские блатные и сами бы их сделали, но Арсен решил не тянуть время. Правда, Губа наверняка положит парнишек, которых ему тульские для поддержки штанов дали. Он им пообещал бабки хорошие. За похороны, может, и заплатит. — Комод засмеялся.
— Думаешь, нам с Кешкой сейчас опасно в Туле? — немного помолчав, спросила Екатерина.
— Тут и думать нечего, — отрезал Комод.
— За лжеворов еще ничего. А вот за тех, кого Губа положит, обязательно канитель начнется. А что ты в Туле и твой брат здесь в больнице, знают все. Так что с вас и начать могут. В таких делах западло не бывает.
— Значит, и Розову могут? — подумав, взглянула на него она. — Ведь Танька — любовница Арсентия. Об этом, наверное, тоже...
— Может, да, — неуверенно проговорил Комод. — Может, и нет. С ума сойти, — взглянул он на тело Руслана. — Фанфан в блатные полез и опоздал к раздаче титулов. Хорошо еще, сюда приперся. Но откуда узнал, что я здесь?
— Это я сказала, — призналась Екатерина. — Если со мной что-то произойдет, скажешь Комоду. И адрес дала.
— Ладно, — недовольно бросил он, — что ни делается, все к лучшему.
Езжай в больницу, забирай Кешку. Тебе надо до вечера убраться. Завтра здесь такое начнется... — усмехнулся он. — Теперь гостей из Тулы в Москве ждать надо.
— Так при чем здесь Арсен, — спросила Екатерина, — если тульских парней, ты сам сказал, Губа убьет?
— Губу прислал Арсен. Тот сначала ехать не хотел, но узнал, что кто-то еще из московских едет, — согласился. А он свидетелей оставлять не любит. Даже таких, кто с ним работает.
— Вот это бойня, — покачал головой майор милиции.
— Да, — согласился невысокий мужчина в Штатском. — И собрали ведь всех самозванцев. Как удалось? — Он пожал плечами.
— Информация о том, — сказал стоявший рядом подполковник, — что эти девять соберутся, была. Места не знали, а то бы...
— И хорошо, что не знали, — буркнул штатский. — Взяли бы мы их, и что?
— усмехнулся он. — Отсидели бы они у нас по месячишку или того меньше — и все.
Да и брать их за что было? Ведь ни у одного даже пистолета с собой нет. А так... — Он хмуро улыбнулся. — Отблатовали они свое. Знаете, самозванцы хуже действительных воров в законе. У тех хоть какие-то правила есть. А эти... — Он махнул рукой в сторону дымящихся развалин. — Ни стыда ни совести, ни отца ни матери, ни родины ни флага. Если бы они меж собой договорились, в городе, как в Чикаго в конце двадцатых, началась бы война. Так что...
— Перестаньте, товарищ полковник, — улыбаясь, попросил майор. — А то узнают о ваших словах — и перестанут меж собой разборки наводить.
— А я вот не понимаю эти бандитские разборки, — сказал подполковник. — Ну ладно там за предательство или месть. А то ведь делят между собой рынок и несколько ларьков. Вы лучше делите деньги между собой. На кой вам, мертвым, миллионы нужны?
— Хорошо, что они понимают это по-своему, — усмехнулся полковник. — А то бы объединились — и представляешь, что было бы? Нас бы, наверное, прямо на улицах стрелять начали. А так — грызутся меж собой, нам легче. Но вот кто это организовал? — задумчиво проговорил он. — Интересно. Ведь и исполнителей положили. Сначала двое с улицы стреляли из винтовок. Их там и убили. Они огнем не затронуты. А тех, кто их расстрелял, положили в гараже. Женщину застрелили одиночным. И кто она, установить невозможно. Впрочем, как и остальных. Но почему этих двоих с винтовками под деревьями оставили? — посмотрел он на подполковника. — Вроде как хотели, чтоб мы их опознали. Судя по наколкам, один из них судим. Интересно, кто же этот умник и чего он хочет?
— Что?! — закричал кряжистый мужчина средних лет. — Как не вернулись?!
— Да так, — пережевывая жвачку, ответил парень с наколками на пальцах.
— Должны были — и нет. Сорока тоже не прикатила. А она...
— Пошли туда кого-нибудь, — приказал кряжистый. — Пусть не возвращаются, пока про Щебня не узнают!
— А если их того?.. — позевывая, предположил морщинистый худой старик с татуировкой, изображающей трех богатырей, на впалой груди.
— Сначала узнать треба! — рявкнул кряжистый. — Потом за упокой петь!
— А ты чего, в попы, что ли, обратился? — усмехнулся старик. — Может, и отпеть сможешь? А, Дуб?
— Хорош тебе. Корявый, — недовольно взглянул на него Дуб. — Щебень все-таки братан мой. И я...
— Молодежь не та пошла, — зевнул Корявый. — Им бы все пошмалять. Сейчас пацаны по мокрому делу — как в комсомол раньше шли, с плясками. Вот какого черта Щебень в эту хреновину полез? Ему чего, больше всех эти козлы насолили? А мы тоже, как пацаны, начали искать, кто этих козлов замочит. Надо было самим их на ножи обуть — и все дела, и каша манна. А то в златоглавую на кой-то хрен покатили. Раньше чуть что — на сходку и пику в бочину. А сейчас...
— Раньше за тысячу баксов вором в законе стать было нельзя, — резко проговорил Дуб. — Сейчас же полно таких. А мы, кто зоны и крытые прошли, сиди и не рыпайся, а то заплатят пару тысяч зеленых и расшмаляют, как по приговору. Но если Щебень там остался, я с москвичей шкуру спущу.
— Они прямо со страху уже в штаны наложили, — усмехнулся Корявый. — Чуть вякнешь — и в натуре расшмаляют прямо возле хаты. Сам петлю на шею наденешь. У них школы есть, где киллеров готовят, а мне сейчас «дурочку» дай — так я сразу и разобраться не смогу, куда и на что нажимать. Времена пошли: вор в законе с «дурой» ходит. Чуть что — и шмаляет.
— Где же Сорока? — спросил Дуб. — Ведь она в столицу каталась насчет мокрушников добазариваться.
— За Кешкой поедем? — повернулся к сидевшей на заднем сиденье Екатерине водитель.
— Я разговаривала с врачами, — ответила она, — нельзя ему ехать.
Постельный режим. Врач строго-настрого приказал не тревожить его. Так что поехали. — Она зевнула.
Парень тронул машину.
— Зачем остался Комод, — спросила Екатерина, — не знаешь?
— У него свои дела, — неопределенно отозвался он. — К нему с вопросами лучше не лезть. Он ведь у Арсена в доверии.
— "Как меня встретит муженек?" — вздохнула Екатерина. Дотронувшись до оцарапанной щеки, вспомнила окровавленную голову Мадлен, вздохнула и закрыла глаза.
— Говорят, врагов убивать легко, — прошептала она. — Меня, наверное, до самой смерти будет окровавленная Ритка преследовать.
— Опять ты, — недовольно взглянул на вошедшего в дом Комода плешивый мужчина.
— Ты не порыкивай, — спокойно сказал тот. — Тебе за эти визиты бабки клевые платят. Вот что, — перешел он к делу. — Узнай все подробно про бойню под Плехановым. И реакцию местных блатных на то, что там и ихних парней постреляли.
