Ньюбури ответил на этот оскорбительный удар глухим воем.
Пальцы Себастьяна почти сладострастно надавили на дядино горло.
— Что-то непохоже на извинения.
Дядя злобно глянул на племянника и плюнул.
Себ даже не моргнул.
— Из-ви-нись, — повторил он, раздельно выговаривая каждый слог.
Вокруг него кричали, а кто-то даже схватил его за руку, пытаясь стащить с дяди, пока тот еще жив. Но Себастьян не понимал, что ему говорят. Ничто не могло пробиться сквозь горячий рев крови в его голове. Когда-то он служил в армии. Со своего снайперского насеста он убил десятки французских солдат и при этом ни разу ему не хотелось отнять у человека жизнь.
А вот сейчас, видит Бог, захотелось.
— Извинись, или, да простит меня Господь, я убью тебя, — рявкнул он. И сжал пальцы сильнее, чувствуя едва ли не ликование, когда глаза дяди выкатились из орбит, лицо посинело и…
И тут его сорвали с родственника, оттащили в сторону, и он услышал, как Эдвард тяжело дышит рядом и шипит:
— Возьми себя в руки!
— Извинись перед мисс Уинслоу, — зарычал Себастьян, пытаясь вырваться. Но Эдвард и лорд Чаллис вцепились в него с двух сторон.
Два других джентльмена помогли лорду Ньюбури сесть — на полу, среди обломков исковерканного стола. Граф жадно глотал воздух, лицо его все еще сохраняло жуткий багровый оттенок, но в нем достало ненависти, чтобы попытаться плюнуть в сторону Аннабель и прохрипеть:
— Шлюха.
Себастьян вновь зарычал и рванулся к дяде, таща за собой и Эдварда, и лорда Чаллиса. И эта группа успела сделать несколько шагов, прежде чем Себастьяна смогли усмирить и не дать ему добраться до графа.
— Извинись перед дамой, — рявкнул он.
— Нет.
— Извинись!!!
— Все в порядке, — сказала Аннабель. А может, и не именно это. Даже ей не удавалось пробиться сквозь туман ярости в мозгу Себа.
Он снова рванулся вперед, пытаясь дотянуться до дяди. В висках у него стучала кровь, сердце гремело, все тело буквально горело жаждой драки. Он хотел бить. Уродовать. Но Эдвард и лорд Чаллис все еще держали его, потому он справился с дыханием и произнес:
— Извинитесь перед мисс Уинслоу, или, видит Бог, я потребую удовлетворения.
Взгляды толпы резко устремились на него. Он говорил о дуэли? Даже сам Себастьян не знал наверняка.
Но лорд Ньюбури, шатаясь, поднялся на ноги и произнес только:
— Уберите его от меня.
Себастьян снова двинулся вперед, несмотря на отчаянные попытки двоих удержать его. Он смотрел, как Ньюбури отряхивает рукава, а в мозгу билась единственная мысль: «Это неправильно. Все не может закончиться вот так, Ньюбури не может просто взять и уйти. Это нечестно, неправильно, Аннабель заслуживает лучшего».
И тогда он сказал это. На сей раз совершенно недвусмысленно:
— Назовите своих секундантов.
— Нет! — вскрикнула Аннабель.
— Черт побери, что ты творишь?! — рявкнул Эдвард, дергая его в сторону.
Лорд Ньюбури медленно обернулся, пораженно глядя на племянника.
— Ты рехнулся? — жарко прошептал Эдвард.
Себастьян наконец стряхнул кузена.
— Он оскорбил Аннабель и я требую удовлетворения.
— Он же твой дядя.
— Я его не выбирал.
— Если ты его убьешь… — Эдвард бешено замотал головой. Он посмотрел на лорда Ньюбури, потом на Аннабель, снова на Ньюбури и наконец повернулся к Себастьяну с полными ужаса глазами. — …Ты же его наследник. Все решат, что ты убил его из-за титула. Тебя бросят в кутузку.
«Скорее, повесят», — мрачно подумал Себастьян. Вслух же произнес:
— Он оскорбил Аннабель.
— Мне все равно, — быстро произнесла Аннабель, подходя к Эдварду. — Честное слово, все равно.
— Мне не все равно.
— Себастьян, пожалуйста, — проговорила она. — Так будет гораздо хуже.
— Подумай, — потребовал Эдвард. — Так ты ничего не выиграешь. Ничегошеньки.
Себастьян знал, что оба они правы, но он не мог успокоиться настолько, чтобы признать их правоту. Всю жизнь дядя только и делал, что оскорблял его. И всячески обзывал — иногда заслуженно, чаще нет. Себастьян лишь отмахивался, поскольку так уж он был устроен. Но когда Ньюбури оскорбил Аннабель…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Это было невыносимо.
— Я знаю, что я не… то, как он меня назвал, — тихо сказала Аннабель, кладя руку ему на рукав. — И я знаю, что ты тоже это знаешь. А остальное мне неважно.
Но Себастьян жаждал мести. И ничего не мог с собой поделать. Он чувствовал детское, мелочное желание причинить дяде боль. И унижение. И так уж получилось, что удовлетворяя это желание, он одновременно мог достичь и главной цели своей жизни — сделать Аннабель Уинслоу своей женой.
— Я отменяю вызов, — громко объявил он.
Все выдохнули. В комнате, казалось, все напряглись и насторожились, все превратились в слух, беспокойно наблюдая за сценой.
Лорд Ньюбури, все еще стоявший у двери в коридор, прищурился.
Себ не терял более ни минуты. Он взял Аннабель за руку и опустился на одно колено.
— Святые Небеса! — выдохнул кто-то. А кто-то другой произнес имя Ньюбури, возможно, чтобы не дать тому уйти.
— Аннабель Уинслоу, — сказал Себастьян. И посмотрел на девушку. Но ни с какой-то из тех своих горячих, ослепительных улыбок, от которых, как он знал, сердца всех женщин в возрасте от девяти до девяноста подпрыгивали и таяли. И ни с той сухой полуулыбкой, что, казалось, давала понять, будто он знает нечто такое, чего не знает никто, нечто тайное, и если он решит наклониться и прошептать тебе на ухо, ты тоже все узнаешь…
Он посмотрел на Аннабель, как обычный мужчина смотрит на женщину, надеясь… молясь, что она любит его так же, как он любит ее.
Он поднес ее пальцы к губам.
— Не окажите ли вы мне величайшую честь, согласившись стать моей женой.
У нее задрожали губы и она прошептала:
— Да.
А потом громче:
— Да!
Себастьян поднялся и заключил девушку в объятия. Вокруг них радостно загомонили. Не все, но многие, так что момент обрел даже некоторую театральность. И Себ запоздало осознал, что не хотел этого. Он, конечно, и сам радовался, что публично взял верх над дядей (и он никогда не станет настолько чист сердцем, чтобы отказаться от этого чувства), но пока он обнимал Аннабель и улыбался ей в волосы, в толпе начали скандировать: «Поцелуй! Поцелуй!» — и Себ понял, что не хочет целовать невесту на публике.
Этот момент священен. Он принадлежит им и только им, Себ не желал ни с кем его делить.
Этот момент у них еще будет, молча поклялся он, отпуская Аннабель и весело улыбаясь Эдварду, Луизе и остальным гостям леди Чаллис.
Если бы он писал роман, именно так в нем бы все и произошло.
Глава 24
В ее комнате кто-то был.
Аннабель замерла под одеялом. Ей едва удалось уснуть, — мысли неслись вскачь, она была слишком взволнована и восхищена собственным решением отбросить осторожность и выйти замуж за Себастьяна. Однако упрямство вкупе с коронным приемом Аннабель — ни за что не открывать глаз — в конце концов привели к желанному результату. Она таки заснула.
Правда сон, по всей видимости, вышел не слишком-то глубоким, а может, все дело в том, что прошло лишь несколько минут… Но что-то ее разбудило. Какой-то шум. Или ощущение, что по комнате кто-то ходит. Определенно там кто-то есть.
А вдруг это вор? Тогда лучше всего замереть и не двигаться. Ничего ценного у нее не найдешь, все ее побрякушки фальшивые, и даже «Мисс Сейнсбури и загадочный полковник» всего лишь третьего издания.
Вор быстро все поймет и уйдет.
Ну, а если это не вор… Черт возьми, тогда положение у нее отчаянное. Ей понадобится оружие, а в ее распоряжении всего лишь подушка, одеяло и книга.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Все та же «Мисс Сейнсбури». Аннабель почему-то полагала, что это вряд ли ей поможет.
Если это не вор, ей, видимо, стоит попытаться потихоньку выбраться из кровати. Чтобы спрятаться? Попробовать добраться до двери? Стоит ли вообще что-нибудь предпринимать, или нет? Стоит? Или нет? Что, если?.. А вдруг?..
