Нил Карри?
Мои глаза сузились, я сделала шаг назад, подальше от прикосновения Люси.
— Я… я никогда в жизни не слышала этого имени.
По крайней мере, Джози упомянула Аранию.
— Может, он был представителем Хокинсов, — предположила она. — Даже не знаю.
— Хокинсы были ненастоящими, — сказала я, устав жить во лжи.
— Я всегда подозревала.
— В последний раз, когда я видела свою маму, она велела мне стать Кеннеди Хокинс для моей безопасности. Я сделала это. Стерлинг дал мне больше. Он показал мне, кто я на самом деле.
— И кто…? — спросила она.
Я покачала головой, не желая раскрывать эту информацию.
— Все это скоро выяснится. Я хочу видеть Луизу.
Она склонила голову набок.
— Когда ты в последний раз видел свою мать? Это было до их автомобильной аварии?
Она говорила о вымышленной автомобильной катастрофе, в которой пострадали Хокинсы.
Вместо ответа я сказала:
— Вы сказали, что роды близки. Отведите меня к Луизе, или я попрошу медсестер.
Люси снова потянулась ко мне. На этот раз я сделала шаг назад и выпрямила шею.
Ее голубые глаза вспыхнули печалью.
— Кеннеди, я сказала это сегодня, потому что беспокоюсь насчет мистера Спарроу. Я хотела позвонить тебе, как только Луиза сказала, что ты встречаешься с ним. Я начала звонить, а потом испугалась, что твой телефон могут прослушивать. Я рассказала тебе эту информацию не для того, чтобы причинить боль, а чтобы защитить тебя. — Она покачала головой. — Я не знаю, что он тебе сказал, но, пожалуйста, подумай о себе и о своих друзьях. Влиятельные люди обычно получают такое влияние, оставляя за собой скелеты. Я не говорю о буквальных мертвецах. Я говорю о тайнах и лжи, которые однажды могут вернуться. Я не хочу, чтобы ты или Луиза пострадали.
Ее речь задела меня за живое. Внезапно все забеспокоились о моем благополучии.
Где были эти люди?
Что было правдой, а что ложью?
Те же самые вопросы продолжали крутиться у меня в голове, когда я снова попросила разрешения увидеться с Луизой.
— Кэлвин, Луиза, Джейсон и я… мы все хотим для тебя самого лучшего.
— Я люблю Стерлинга. Он любит меня.
— Мы любим тебя.
«И ты лгала мне десять лет». Этого я не сказала.
— Люси, можно нам пойти к Луизе?
Она кивнула. Мы вместе прошли мимо поста медсестер, направляясь в родильную палату. Люси толкнула дверь внутрь. Я не заметила ни мебели в гостиной, ни большого телевизора, ни даже окна, выходящего в темное ночное небо. Вместо этого мой взгляд упал на человека, которого последние десять лет я считала своей лучшей подругой.
К несчастью, за последние пять минут на меня опустилось облако неуверенности, заставляя сомневаться во всем. И тут, словно солнце пробилось сквозь облака, наши взгляды встретились.
— Кенни, — позвала Луиза, ее искреннее выражение лица было наполнено счастьем и искренностью.
Сосредоточившись на «здесь и сейчас», я быстро пошла вперед, заключая Луизу в объятия. Без всякой причины, или, может быть, по миллиону причин, когда мы обнялись и я закрыла глаза, поток слез потек по моим щекам.
Мы с Луизой не виделись с моего последнего дня в Боулдере в «Полотне греха», до того, как Стерлинг увез меня в Канаду. За десять лет нашей дружбы это была самая долгая разлука. И все же в этот миг мы воссоединились. Когда мы обнимались, мне хотелось верить тому, что говорила Люси. Мне хотелось верить, что Люси подтолкнула Луизу только для того, чтобы она представилась мне.
Мне хотелось верить, что наша дружба была настоящей.
Когда мы отстранилась, наши глаза встретились, и я сказала:
— Я так по тебе скучала.
Прежде чем она успела ответить, голубые глаза Луизы закрылись, и выражение ее лица изменилось. Со стоном она сжала губы.
Джейсон вышел вперед, улыбаясь мне, когда он потянулся к руке Луизы.
— Дыши, красавица. Дыши.
Когда я отошла от кровати, Люси подошла ко мне и обняла за талию.
— Я же сказала, что мы близки к родам.
Я боролась со своим инстинктом отпрянуть от ее прикосновения, наблюдая, как моя лучшая подруга преодолевает схватку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Через минуту или больше хватка Луизы на руке Джейсона ослабла, и она повернулась ко мне.
— Господи, они становятся все сильнее. — На ее губах появилась улыбка. — Я так рада, что ты приехала. Я надеялась, что ты это сделаешь.
Я не смогла сдержать улыбку. Моя лучшая подруга была сильной и позитивной даже в разгар родов.
— Конечно, — сказала я. — Я же говорила, что ты не сможешь меня удержать. — Я посмотрела на Джейсона. — С вами обоими все в порядке?
Он кивнул.
— Скажи ему спасибо.
Благодарность Джейсона и предыдущие слова Стерлинга скрутили мои внутренности. Было больно осознавать, что, в то время как Джейсон благодарил Стерлинга, я была человеком, ответственным за их травмирующие события.
— Скажу.
— О чем ты говоришь? — спросила Люси.
Прежде чем мы успели ответить, лицо Луизы снова сморщилось, и она потянулась к руке Джейсона. Когда она отходила от очередной схватки, дверь в ее комнату открылась и вошли двое людей, оба одетые в хирургические костюмы.
— Леди и джентльмены, я думаю, нам пора. — Одна из женщин посмотрела на меня, новое лицо в комнате. — Я доктор Горман. Мы следили за мониторами.
Я отступила назад, когда другой человек, я предположила, что это медсестра, надела латексные перчатки и подошла к изножью кровати. Ее руки скользнули под простыню, заставляя меня чувствовать себя немного неловко, как будто я была тут лишней. Прежде чем я успела заговорить, это сделала медсестра.
— Да, десять сантиметров. Шейка раскрыта. — Она посмотрела на Луизу и доктора Гормана. — Мы готовы потужиться?
Я подумала, что использование медсестрой местоимения «мы» неправильно. Хотя я никогда не рожала, была уверена, что только Луиза будет делать эту работу.
Голубые глаза Луизы метнулись от медсестры к Джейсону.
Взгляд, которым они обменялись, был одним из самых нежных выражений безмолвной преданности, которые я когда-либо видела. Просто быть наблюдателем наполняло мое сердце радостью.
Луиза кивнула, Джейсон убрал ее длинные каштановые волосы с раскрасневшегося лица.
— У тебя получится.
Луиза повернулась в нашу с Люси сторону.
— Я люблю вас обоих…
Я подняла руки.
— Я буду снаружи, в приемной. Я дам им всем знать, что настало время шоу.
Бледные щеки Луизы порозовели.
— Частное шоу, но мы дадим знать, как только Кеннеди Люсиль дебютирует.
При упоминании имени ребенка Люси потянулась к моей руке.
Вместо того чтобы вздрогнуть, я сжала ее руку. Затем я вернулась в приемную. Как только я миновала двойные двери, в смежном коридоре меня встретило молчаливое выражение лица. В отличие от взгляда Джейсона на Луизу, у Стерлинга оно было более мрачным, менее обожающим и больше вопрошающим.
— Тебя не было некоторое время, — сказал он низким, рокочущим тенором.
— Уверена, что за моими трекерами следят. Я была недалеко.
— Чтобы держать тебя…
Я приложила палец к его сильным губам.
— Ребенок на подходе. — Моя улыбка стала шире. — Спасибо еще раз. Я бы не успела сюда к родам, даже если бы летела коммерческим рейсом.
Его губы дрогнули.
— Особенно с заездом в Уичито.
— Да, я хотела бы избежать этого.
Его рука обвилась вокруг моей поясницы, пока мы вместе шли в зал ожидания.
Я поговорила со всеми.
— Они выгнали меня.
Все взгляды обратились на меня.
— Уже пора.
Комната гудела от возбуждения.
Оглянувшись на Стерлинга, я спросила:
— Мы можем выйти отсюда на минутку? Мне нужно кое-что сказать Риду.
Стерлинг стиснул зубы и расправил плечи.
— Патрик?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Конечно. Он все узнает.
Как я уже много раз говорила, у этих троих был общий мозг.
Как только мы втроем оказались в почти пустом коридоре, почти, потому что я заметила, что один из мужчин из самолета небрежно читает журнал, сидя на стуле по соседству, я повернулась к Патрику и Стерлингу.
