— В свое время на командной должности в армии, — рассказывал он в беседе со мной, — довелось быть свидетелем того, как начиналась «холодная война», как провозглашенную президентом Франклином Рузвельтом политику мирного сотрудничества после его смерти предали забвению и заменили ее курсом на завоевание Соединенными Штатами мирового господства, известным под названием «Паке Американа». Хорошо помню сказанные в моем присутствии слова бывшего президента США Гувера, обращенные к западногерманским руководителям: «Мы рассчитываем на вашу помощь в грядущей войне против варваров–безбожников Востока… Мы намерены вытеснить русских не только из Германии, но и вообще из Европы». С той или иной разницей в оттенках все американские администрации, начиная с трумэновской, стремились к завоеванию мирового господства под предлогом «сдерживания коммунизма». Пытаясь достичь этой призрачной цели, они привели страну к крайне опасной грани, за которой начинается фашистское государство…
В период войны во Вьетнаме генерал Хью Хестер открыто заявлял, что планировавшие и направлявшие эту кровавую бойню люди должны понести такое же наказание, как и нацистские главари. Он называл их военными преступниками, заслуживающими, по меньшей мере, пожизненного тюремного заключения. В ответ его обвиняли в предательстве национальных интересов, отсутствии патриотических чувств, опасном инакомыслии.
— Мне думается, истинный патриот — именно тот, кто противостоит милитаристам, — говорил он в беседе со мной. — Все мои слова и дела служат подлинным интересам безопасности моего народа, которому я целиком предан. В свое время, да и сейчас частенько, бывшие сослуживцы обвиняют меня в том, что я поддерживаю ООН. На их обвинения я отвечаю — да, виновен, да, считаю международное мирное сотрудничество единственной разумной альтернативой, считаю, что война с ее современными разрушительными средствами не может и не должна служить средством разрешения споров между государствами. И меня в этом уже не переубедить. Любой здравомыслящий американец должен поддерживать предложенную правительством СССР на сессии Генеральной Ассамблеи ООН декларацию, квалифицирующую применение первым ядерного оружия тягчайшим преступлением против человечества. Мне очень хочется, чтобы каждый американец внимательно прислушался к мирным инициативам вашего правительства. Немногие мои соотечественники, к сожалению, знают, что еще с первого дня существования Советского государства его руководитель Владимир Ленин выступал с предложением заключить мир между всеми странами. Я неоднократно бывал в Советском Союзе и видел, как там люди берегут и отстаивают мир. Не случайно Конституция СССР запрещает пропаганду войны.
Как член организации «За прочный мир» и ветеран войн, недавно я направил всем конгрессменам и сенаторам личное письмо, в котором выразил свою серьезную озабоченность курсом нынешней администрации на наращивание гонки вооружений, на «демонстрацию мышц», как выразился ее госсекретарь. Я напомнил нашим законодателям, что сейчас надо демонстрировать не «мышцы», а разум. Напомнил и о советских мирных предложениях, которые пока игнорирует Белый дом, а для убедительности приложил материалы съезда вашей партии, в которых четко выражена позиция Советского Союза по всем международным вопросам.
Насколько хватит сил, я и дальше буду вносить свой скромный вклад в общее дело предотвращения войны, отстаивать мир до конца моих дней…
Незадолго до нашей беседы Хью Хестера постигла тяжелая утрата — умерла его жена, единомышленник и верный помощник. В его возрасте такая потеря переносится особенно тяжело. Но вера этого человека в правоту своего дела не ослабела. Пока бьется у него сердце, он намерен твердо стоять в рядах тех, кто сегодня в Америке целиком отдает себя трудной, но благородной борьбе за спасение людей.
Наверняка придет и такое время, когда в американских учебниках истории будет упомянуто имя генерала Хью Хестера. Человека, самоотверженно сражавшегося на войне и отдавшего все свои силы, чтобы войны никогда больше не было, а самым мощным оружием людям служил бы их разум.
МОЛОТЫ ПРОТИВ РАКЕТ
Одна за одной прокатывались по стране волны манифестаций протеста в связи с планами вашингтонской администрации разместить в Западной Европе новые ядерные ракеты. Демонстрации проходили у военных лабораторий и испытательных полигонов, правительственных зданий и баз, где хранились готовые для отправки за океан «першинги» и «томагавки». Прислушивались ли в Вашингтоне к требованиям их участников, задумывались ли там наконец о здравом смысле? И одну ли только Западную Европу намерен был Белый дом превратить в «ядерный погреб»?
Такая участь уготована и самой Америке, и ее «Вавилону XX века», «Багдаду на Гудзоне», самому американскому из всех городов. Военно–морской министр США Леман объявил о размещении специальной группы надводных кораблей во главе с эсминцем «Айова» у побережья острова Стейтен–Айленд, прямо под боком статуи Свободы при входе в нью–йоркскую бухту. Военные суда и раньше заходили в порт Нью–Йорка на заправку или ремонт — это не секрет. На сей раз речь шла об армаде, оснащенной ядерным оружием: на борту «Айовы» находились тридцать две крылатые ракеты «Томагавк», каждая из них несла боеголовку мощностью ядерного заряда в 20 килотонн («десять Хиросим» — на циничном жаргоне Пентагона), радиус ее действия — около двух с половиной тысяч километров.
Коварство «томагавков» не только в их способности проникать незаметно на низкой высоте сквозь радарную сеть ПВО. Внешне такая крылатая ракета с ядерной боеголовкой ничем не отличается от ракеты этого типа с обычным зарядом, идентичны у них и пусковые устройства. Вот почему Пентагон рассматривал это оружие и в качестве средства психологического устрашения. Вот почему собрат «Айовы» эсминец «Нью–Джерси» бороздил в свое время океан вдоль берегов Никарагуа в расчете «взять на испуг» весь регион Центральной Америки, а если удастся, то и пустить в ход имеющуюся на борту огневую мощь.
— Смотрите, с каким иезуитством все продумано, — возмущался в беседе со мной активист антивоенной организации Элберт Джилман. — Крылатые ракеты «Томагавк» могут быть использованы в каком–то региональном конфликте, например против Никарагуа или на Ближнем Востоке. Но там, куда они нацелены, ведь не знают, ядерные у них заряды или обычные. А представьте себе, если случится пожар на борту все той же «Айовы» в каких–нибудь двух милях от Манхэттена? В администрации Рейгана все рассчитали — до них радиация в этом случае не дойдет. А что делать ньюйоркцам?..
После встречи с Элбертом я позвонил знакомому фермеру из штата Айова Грэгу Митчеллу и спросил, что ему известно о «стальном бегемоте», окрещенном именем его родного штата.
— Сказать по правде, у меня не остается времени для политики, — заметил он. — Работаешь от зари до зари в надежде, что наводнение и засуха пройдут стороной и урожай соберем весь, до последнего стебелька. Но всякий раз, когда идешь домой, невольно задумываешься, во что может превратиться эта земля, случись самое страшное бедствие. Даже если ядерная катастрофа произойдет по ошибке, ужас берет. Не хочется думать об этом, но заставляют.
Всю свою жизнь, сколько себя помню, я работал в поле. Временами было невыносимо трудно, однако любви к земле я не изменял никогда и продолжаю гордиться своим трудом. «Айова» — страшно звучит для меня это название эсминца с ядерным оружием на борту. Как все было естественно, когда мы воевали с фашистами, и как страшно мне сегодня. Но это могут представить себе реально только люди, знающие цену рабочего пота, а не разъезжающие для удовольствия на лошадках в своих ранчо. Если президент начал бы свою жизнь, как я, он думал бы иначе и об Америке, и о России. Не стал бы он отворачиваться от советского предложения заморозить для начала все ядерные арсеналы, а потом сокращать их. Вернуться ему на землю надо — вот что я скажу. И так думают многие земледельцы в Айове, да и не только в Айове.
Знаете, о чем я мечтаю? О том дне, когда в Вашингтоне пройдет демонстрация. Не просто очередная, а такая, по сравнению с которой митинг в Нью–Йорке 12 июня 1982 года покажется властям детской забавой…
Одна за одной прокатывались по стране волны гражданского неповиновения. И, как дамбы на их пути, вставали решетки тюремных камер, куда бросали наиболее непокорных, нашедших в себе мужество преградить дорогу гигантской военной машине. Хоть и крепки стальные засовы, но им не под силу сдержать гнев людей. Место тех, кого сковывали наручниками, занимали другие, чтобы не дать погаснуть пламени антивоенного протеста.
Священник Рой Буржес был приговорен почти к году тюрьмы только за то, что проник на военную базу в Джорджии и обратился к проходившим там обучение сальвадорским солдатам с призывом не убивать своих же соотечественников. На три года тюремного заключения были осуждены семь нью–йоркских активистов антивоенного движения, пролезших через колючую проволоку забора военно–воздушной базы и повредивших крылатые ракеты на борту стратегического бомбардировщика Б-52. Три года неволи ожидали и восьмерых молодых американцев из Флориды, которые разрушили компоненты ракеты «Першинг-2», подготовленной для размещения в Западной Европе. Судебному преследованию подверглись четыре священника из Канзаса. Они прорвались к стартовой шахте межконтинентальной баллистической ракеты «Минитмен» и молотом разбили люк, практически выведя из строя ракетную установку.
