– Это полковник Ясуо Ихара, – проговорил компьютерный аналог, блестяще копируя интонацию и мимику настоящего Ихары, его неприветливую манеру говорить и отрывистый нихонго. – Это капитан имперского эсминца «Араси». Мне нужен проход к участку базирования эскадры «Цветок сакуры». Конец связи.
Казалось, должна миновать целая вечность, пока будет получен ответ с борта корвета. Рэнди Ллойд снабдил их всеми необходимыми кодами и паролями еще на Дайкокукичи, так же как и остальными, на первый взгляд, ничего не значащими данными, оставшимися после пребывания там имперской эскадры, но никак нельзя было исключать, что эскадра имела еще какой-нибудь, сверхсекретный код или пароль, или же сюда на борт «Орла» явится настоящий, живой посланник от Мунимори и станет согласовывать этот вопрос с Землей. Особую трудность представлял вопрос о местоположении Ихары: оставался ли «Араси» и его капитан Ихара до сих пор на Эриду, как должно было быть, или же за прошедшие несколько месяцев их могли включить в состав эскадры «Цветок сакуры».
Провал неминуем и в том случае, если лже-«Араси» выскочит из «Божественного океана» с якобы секретным донесением для Кавашимы на борту… а настоящий, оказывается, уже давно стоит на приколе в нескольких километрах по правому борту от «Донрю».
– Пришел ответный лазер, – доложил офицер связи «Орла» по цефлинку. – Они признали наш код!
– Проиграй мне это.
В сознании Дэва сформировалась сцена, только что переданная с корвета. Дав мысленную команду, Дэв обрел форму полковника Ихары, находившегося в рубке «Араси» – все это удалось реконструировать бортовому ИИ «Орла» по старым записям. В соответствии с протоколом ВИР-кома связь была в компетенции старших офицеров, младшие же офицеры, таким правом не пользовавшиеся, всегда докладывали по команде. Этот новый образ Дэва восседал теперь в рубке на возвышении, напоминавшем трон в окружении модулей. Перед ним стоял образ офицера космического флота Империи.
Йоку ирасшаимашита, Тайса-сан! – с поклоном обратился к нему капитан корвета. – Добро пожаловать, сэр, Я подполковник Шиоя, командир имперского корвета «Тоссин». Ваш код признан! Пожалуйста, особые коды для разрешения на проход. Конец связи.
В голосе этого Шиои не было даже намека на враждебность или настороженность.
– Ах, чуса-сан! – компьютер даже чуть утрировал рычание Ихары. Очень странно было слышать все это Дэву. – Мне необходимо срочно передать лично вице-адмиралу Кавашиме совершенно секретные особые распоряжения адмирала Флота Ясухиро Мунимори, командующего Первым флотом и старшего адмирала Императорского штаба. – Дэв сделал паузу и затем, придав голосу больше драматизма, продолжал: – Думаю, вам нет необходимости знать больше. О моем прибытии также не следует распространяться. Конец связи.
Шиоя отреагировал на сказанное, разумеется, не сразу. Ненадолго он просто застыл как вкопанный – требовалось дождаться, пока все сказанное Дэвом дойдет до него в течение нескольких световых секунд.
Это был критический момент всей операции. Стоит этому Шиое потребовать от Дэва представить доказательства, что он, действительно, посланник от адмирала Флота, которых у него не было и быть не могло, можно считать их миссию законченной. В этом случае им ничего не оставалось, как развернуться и просто нырнуть назад, в «Божественный океан», оставив здесь сражаться в одиночку и Синклера, и Катю, и всех остальных конфедератов.
Но дисциплина и строжайшее следование принципу иерархии были отнюдь не абстрактными понятиями в Имперском флоте, и Дэв это знал. Капитан этого корвета мог обратиться к Кавашиме непосредственно лишь в том случае, если имел на это особый приказ вышестоящего лица, а при отсутствии такого приказа ему ничего не оставалось, как лишь подчиниться «Капитану Ихаре», олицетворявшему для него власть самого Мунимори, так что пусть себе лучше летит с Богом.
Словосочетание «совершенно секретно», или по-японски кимицу, способно было произвести на этого Шиою, как и на любого офицера Гегемонии и Империи, неизгладимое впечатление – никто не стал бы на его месте рисковать, задержав этого хлыща, который не иначе, как из Имперской разведывательной службы – ИРС. Нет, лучше уж не ставить под угрозу карьеру.
Тем временем изображение Шиои терпеливо дожидалось, пока лазеры связи со скоростью света донесут до него ответ Дэва. И тут изображение его внезапно принялось отвешивать поклоны.
– Так точно, тайса-сан! Как прикажете! Вам разрешен проход во внутреннюю систему. Это был имперский пост «Тоссин». Конец связи!
Изображение исчезло.
По цефлинк-связи Дэв ощутил, как остальные члены экипажа, напряженно следившие за его диалогом с капитаном корвета, вздохнули с облегчением. На экране теперь изображение командирской рубки корвета сменилось более привычным видом звезд, мерцавших на фоне черного бархата космоса. Они еще не миновали радиационный пояс, но первый, жизненно важный шаг, от которого столько зависело, был сделан…
«Орел» набирал скорость, входя в систему.
* * *
LaG-42 или «Призрак» остановился на лесной просеке, его встроенные в основание корпуса сканеры с расширенным углом захвата торопливо и недоверчиво обшаривали пространство вокруг машины, нанофляж переродил его окраску в нежно-матовую зелень листвы, с разбросанными кое-где по корпусу желтыми пятнышками солнечного света.
Весящий двадцать пять тонн «Призрак» был более чем в два раза меньше «Бога войны» и располагал лишь двумя пилотскими отсеками, прорезанными почти вплотную друг к другу в его продолговатом, с закругленными концами фюзеляже. Задумай он «поиграть мускулами», он также отстанет от своего старшего коллеги «Бога войны» – основным его оружием были два счетверенных орудия Kv-70, располагавшиеся сверху по бокам его бронированного корпуса, плюс стомегаваттный лазер, огромным фаллосом угрожающе-бесстыдно торчавший из его подбрюшья.
Бесспорно, LaG-42 был меньше и не мог похвастаться огневой мощью «Бога войны», однако Катя предпочитала иметь дело именно с ним. Он был более маневренным, скоростным, более управляемым, легче подчинялся ее молниеносной реакции. Когда Кате приходилось сидеть за штурвалом «Бога войны», это можно было сравнить с пешим хождением, но когда она оказывалась в «Призраке», это был уже танец, Катя ощущала это каждым своим нейроном, и машина отзывалась, словно подпевая, подхватывая начатую ею песню.
Катя помедлила, отдавшись этой игре света и тени в лесных зарослях. Новоамериканские деревья были стройными, с пушистыми, перистыми кронами. Их движение даже при малейшем дуновении ветерка заставляло пятнышки солнечного света пускаться в перепляс на спутанной поросли под ними. Рядом кружился целый рой солнцеплясов – дальних родственников тех пурпурных насекомых, которых она когда-то видела во Франклин-парке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
