самом деле Ауриэтта и остальные ребята из рейда живы. Валентин принял эти слова равнодушно, словно не поверил в них, а если и поверил, то настолько прочно погряз во тьме, что сразу выбраться не сможет. Хотелось верить, что у парня получится.
Если разговор с Валентином оставил тяжёлое послевкусие, то встреча с Луной уравновесила чаши. Сперва не обошлось без укола — запоздало пришло понимание, что все они просто бросили девушку, у которой, как ей казалось, умер любимый. Да, Луна была на видном месте в Багровом очаге, но его долг был успокоить её поскорее. И как только глаза увидели её — опустошённую, убитую горем девушку в обычном сером платье, из милых зелёных глаз которой словно выкачали всю радость, сердце едва не раскололось на куски. К счастью, её реакция была более живой — услышав радостные новости, она заревела и уткнулась в плечо, да так крепко, что кровавые капли попали на щёки и залезли в волосы. Когда уже не осталось, чем плакать, Луна улыбалась и сияла. Радость не омрачил даже факт, что Джевис в группе риска. «Главное — живой», вот её слова.
И какими бы тяжкими не получились эти два разговора, самая тяжёлая встреча ждала после. Визит к родным Малекора. Эта встреча была прокручена больше сотни раз — разум готовил правильные слова, фразы, которые помогли бы объясниться, но всё оказалось бессмысленным. Как только на пороге появились они — красивая женщина с длинными золотистыми волосами и мальчик лет трёх с озорными голубыми глазами, как все слова забылись во мгновение ока. Губы женщины задрожали, кулаки сжались, и чувствовалось, что она готова броситься и разорвать его.
Неприятное чувство подступило к груди. Вилл отпил ещё немного из стакана и прокрутил эту сцену. Как ни пытался он что-то выдавить — ничего, словно в горле застряла гадкая кость. Так они и смотрели молча друг на друга, пока рука не достала покрытый ржавчиной нож и не отдала его мальчику. Молча. Вся встреча прошла в тишине, но слёзы в глазах возлюбленной Малекора ранили больнее самых острых слов. И это странно. Малекор — НИП, как и его возлюбленная и их тайный сын. И всё же…несмотря на виртуальную природу, мозг воспринимал их как живых и ничего не хотел с этим делать.
«Малекор попросил передать нож, и не более», — горько подумал Вилл. Хотя он просил ещё передать, от кого именно, уже поздно что-то переигрывать. На обратном пути покоя не давала эта просьба. Почему всё-таки Малекор попросил об этом? Зацепился за просьбу как за последнюю ниточку? Ведь если бы не попросил этого, то и нож никто не отдал. Или доверил ценный предмет как равному себе, тому, кто всё-таки смог одолеть его впервые за многие годы?
Вилл допил из стакана и закрыл глаза. Обещание он выполнил, а остальное…Сейчас есть заботы важнее. Отправиться в другой мир они решили завтра утром, и все мысли сейчас должны быть сосредоточены на приключении.
— Не сидите долго, — вставил Вилл в свободное окно, когда Брэйв и Венж не голосили на весь храм.
Рыцари посмотрели на него таким стеклянным взглядом, словно слова медленно, буква за буквой, проходили по забитым алкоголем извилинам.
— Обижаешь!
— Давай ещё по одной!
Венж достал из глубин Системы небольшой бочонок, с которого щедро отлил в кружку как себе, так и Брэйву, причём ему он налил куда больше — излишек перелился за края и заляпал мраморный стол. Звонко чокнувшись, парни с удовольствием испили из кружек и вновь заладили, уже в пару раз громче:
— ДО-О-О-О-М…!!!
Вилл улыбнулся и покинул зал. Хотелось верить, что их громогласное пение не перебудит послушников, особенно тех, которые прибыли в Храм пару дней назад. Остальные члены Десятки вели себя более спокойно. Мама и Тад вовсе отсутствовали, уйдя в город решать организационные вопросы. Эти двое стали на удивление много времени проводить вместе, и несмотря на то, что на людях они вели себя спокойно, казалось, что у них есть явный интерес друг к другу.
Остальные были здесь, но занимались своими делами. Кромор и Фалгия засели у Мастера Дакта, который работал над системой скрещенных заклинаний. Увиденное в Башне подогрело интерес к этой области магии, и ребята как рассказали всё, что видели, так и согласились принять участие в экспериментах. После одного из них на лысой голове Кророма выросли огненные волосы, которые вскоре сами потухли. Вспомнив о парочке, Вилл остановился и заглянул в инвентарь, туда, где лежали книга и перо.
Запоздало пришло сожаление. Если в тот вечер решение не идти до конца было твёрдым и наполненным уверенностью, то сейчас грызли червячки сомнений. Они три часа провозились над книгой и пером, пытаясь заставить их работать. Были перепробованы многие варианты — и различные виды чернил, и особая техника письма не только буквами, но и иконками. Всё тщетно. Отчаявшись, в ход пошли кровавые чернила — пришлось заплатить болью в левой руке. Однако, они исписали несколько страниц, но ничего не случилось. Варианта два — либо они делали что-то не так, либо им нужны те самые чернила или другие компоненты из Башни. Возвращаться не стали — Вилл чувствовал, что у остальных было ноль желания как тащиться три часа в одну сторону, так и вновь спускаться в глубины данжа. Он сделал выбор, и теперь надо идти вперёд.
Почти в одиннадцать вечера внутри Храма было безлюдно — многие уже спали, либо занимались в своих комнатах. Никакой чёткой иерархии в их случае не было — к примеру, комнаты Кромора, Брэйва были внизу, а его и Намтика почти на самой верхушке, недалеко от комнат трёх послушников, коих по прикидкам было чуть больше пятидесяти.
«Интересно, а парни бегают к девочкам?» — подумал Вилл и тут же постучал по мысленным губам. Судя по увиденному, кандидатов в Десятку в основном отбирали примерно после восемнадцати, когда, со слов Хэйлегура, сила Искры приближалась к пику и было важно направить её в нужное русло. Поэтому Храм был полон юных парней и девушек, и оставалось лишь гадать, наделила ли их система желанием по ночам бегать друг к другу. В любом случае, это не его…
Вилл замер. Путь к своей комнате проходил через небольшое помещение, которое обычно использовалось для чтения или отдыха в тишине. Сперва показалось, что небольшая комната была пуста, но чуть позже краем глаза удалось засечь два силуэта. Керпул выглядел настолько недовольным, словно при ролле слишком редкого лута он десять раз
