Эти транснациональные корпорации (их часто ошибочно называют также многонациональными, хотя они вовсе не принадлежат тем многим странам, в которых они действуют) являются именно транснациональными, в том смысле, что, не признавая границ, загребают отовсюду нефть и доллары в угоду основным центрам власти капиталистического мира. Им нет даже нужды экспортировать капиталы, чтобы финансировать свою деловую экспансию: прибыли, фактически похищенные у бедных стран, не только напрямую идут в те немногие города, где обитают основные пайщики корпораций, стригующие купоны, но и частично вновь вкладываются в международную сеть картеля, чтобы еще больше укреплять и расширять его. Сама структура картеля требует его присутствия и контроля во многих странах, глубокого проникновения в правительства этих стран, нефть «обволакивает» президентов и диктаторов, усиливает структурные деформации в обществе и в экономике, все подчиняет своим интересам. Боссы монополий картеля, стоя с карандашом в руках у карты мира, решают, какие районы подлежат сейчас эксплуатации, а какие следует «заморозить» на завтра; они определяют, по каким ценам будут продавать нефть производители, а по каким — платить потребители. Захватив естественные богатства Венесуэлы и других нефтедобывающих латиноамериканских стран, ставших жертвами грабежа и беззастенчивого выкачивания из них сырья, концерны подчиняют их политику своим интересам, обрекая на социальную деградацию. Это длинная история прибылей и проклятий, бесчестия и оскорблений.
В свое время Куба обеспечивала — хотя и косвенными путями — жирные дивиденды «Стандард ойл оф Нью-Джерси». Дело в том, что кубинский филиал «Джерси» покупал сырую нефть у венесуэльского филиала, рафинировал ее и затем продавал на острове, при этом «Джерси» диктовала на каждом этапе те цены, которые были наиболее выгодными для компании в целом. В октябре 1959 г., в момент, когда Куба была охвачена горячим энтузиазмом после победы революции, государственный департамент США направил Гаване официальную ноту, в которой выражал озабоченность будущим североамериканских капиталовложений на острове. К этому моменту кубинскую территорию уже начали бомбить таинственные самолеты-«пираты» без опознавательных знаков, прилетавшие с севера; отношения между обеими странами стали весьма /226/ напряженными. В январе 1960 г. Эйзенхауэр объявил о сокращении квоты на ежегодную закупку США кубинского сахара. В феврале того же года Фидель Кастро подписал торговый договор с Советским Союзом, договорившись об обмене сахара на советскую нефть, другие товары и оборудование по ценам, устраивавшим Кубу. В ответ на это «Джерси», «Шелл» и «Тексако» отказались перерабатывать советскую нефть на своих заводах, расположенных на Кубе. Тогда кубинское правительство в июле установило над ними свой контроль, а затем и национализировало без выкупа или компенсации. Нефтяные монополии, возглавляемые «Стандард ойл оф Нью-Джерси», объявили Кубе экономическую войну. Квалифицированные специалисты, оставшиеся на бывших североамериканских заводах, принялись бойкотировать революционную власть, к тому же США прекратили поставлять необходимые запасные части для нефтеперерабатывающего оборудования, отказались предоставлять кубинцам суда для перевозок морем. Суверенитету революционной Кубы был брошен открытый вызов, но Гавана с честью вышла из этого испытания[41]. Она не только отказалась быть замаскированной колонией США, но и не пожелала больше оставаться винтиком в хорошо смазанной машине «Стандард ойл».
За 20 лет до этого Мексика тоже испытала на себе последствия международного эмбарго, которое организовали против нее «Стандард ойл оф Нью-Джерси» и «Ройял датч-Шелл». Все началось с того, что президент Лacapo Карденас национализировал их предприятия. В ответ картель на протяжении 1939—1942 гг. организовал бойкот мексиканского экспорта нефти, наложил эмбарго на поставку запасных частей и оборудования, необходимых для эксплуатации скважин и нефтеочистительных заводов. Нельсон Рокфеллер, защитивший в 1930 г. ученую степень экономиста (он написал диссертацию, в которой расписывал достоинства принадлежащей ему «Стандард ойл»), лично ездил в Мексику, чтобы добиться подходящего для картеля соглашения, но Карденас не поддался давлению и не уступил. «Стандард ойл» и «Шелл», разделившие до этого мексиканскую территорию (первой досталась северная ее часть, а второй — южная), не только отказывались /227/ признавать решения Верховного суда Мексики, обязывавшие их выполнять мексиканское трудовое законодательство, но и самым хищническим образом истощали с невероятной алчностью и скоростью запасы так называемого знаменитого «Золотого пояса», заставляя при этом мексиканцев в Мексике платить за собственную нефть цены много более высокие, чем запрашивали за нее же в Соединенных Штатах и Европе[42]. За несколько месяцев экспортная лихорадка привела к опустошению многих скважин, которые при надлежащей эксплуатации могли бы продолжать давать нефть в течение 30—40 лет. «Они лишили Мексику, — писал О'Коннор, — самых богатых месторождений, оставив взамен несколько устаревших нефтеочистительных заводов, истощенные нефтяные поля, нищие трущобы в городе Тампико и самые дурные воспоминания о себе». Менее чем за 20 лет добыча нефти сократилась в стране на одну пятую. Мексике досталась после национализации устаревшая и слабая нефтяная промышленность, ориентированная только на экспорт, в которой было занято 14 тыс. рабочих. Специалисты уехали, транспорт был выведен из строя. Но Карденас, превратив борьбу за нефть в дело национальной чести, сумел преодолеть критическую ситуацию, проявил незаурядные находчивость и смелость. Сегодня «Пемекс» (так называется государственная компания по первым словам ее испанского наименования «Мексиканская нефть»), созданная в 1938 г., чтобы обеспечить контроль над добычей и переработкой «черного золота», — крупнейшая в Латинской Америке организация такого рода, находящаяся под национальным контролем. Благодаря прибылям, полученным «Пемексом», мексиканское правительство с 1947 по 1962 г. сумело выплатить зарубежным монополиям огромный выкуп за экспроприированное имущество, хотя, как писал Хесус Сильва Эрцог, по существу, «Мексика не должник пиратских компаний, а их кредитор; именно они обязаны были бы выплатить ей долги, если строго придерживаться /228/ закона»[43]. Даже много лет спустя после национализации, в 1949 г., «Стандард ойл» наложила вето на кредит, который Соединенные Штаты собирались предоставить «Пемексу», а спустя еще годы, когда, казалось бы, в результате щедрого выкупа США должны были забыть старые обиды, «Пемексу» по той же причине отказал в кредите Межамериканский банк развития.
Уругвай — это страна, где впервые в Латинской Америке был построен свой нефтеочистительный завод. Национальная администрация топлива, спиртов и портланд-цемента (АНКАП), созданная еще в 1931 г., занималась главным образом переработкой сырой нефти и ее продажей. Так эта страна ответила на нескончаемую череду бесцеремонных афер, которые иностранные тресты творили за ее счет на берегах Ла-Платы. Одновременно с созданием АНКАП правительство Уругвая заключило с советским правительством соглашение о покупке у СССР нефти по весьма выгодным для себя ценам. Нефтяной картель тут же начал яростную кампанию клеветы против государственной компании Уругвая, защищавшей национальные интересы; на нее стал оказываться грубый нажим, ее руководителей откровенно шантажировали. Уругвайцам внушали при этом, что они не смогут закупить соответствующие машины и оборудование, что Уругвай в конце концов вообще останется без сырой нефти, что государство в принципе не может справиться с этим делом, так как ему не по зубам столь сложный бизнес. От дворцового переворота, совершенного в 1933 г. Габриэлем Терра, за версту разило запахом нефти: пришедшая к власти диктатура первым делом аннулировала выданную ранее АНКАП лицензию на импорт нефти из СССР, а в январе 1938 г. были подписаны секретные соглашения с нефтяным картелем, позорные соглашения, остающиеся до сих пор в силе, о которых уругвайская общественность узнала лишь четверть века спустя после их заключения. В соответствии с ними страна обязывалась покупать 40% нефти там, где укажут ей «Стандард ойл», «Шелл», «Атлаптик» и «Токсако», причем по тем цепам, которые они назовут, и у тех предприятий, которые они перечислят. Кроме того, государство, за которым сохранялась монополия на переработку нефти, обязывалось оплачивать все расходы этих /229/ предприятии, включая идущие на рекламу, на высокие жалованья их служащих и даже на роскошную обстановку офисов[44]. «Без „Эксон" пет прогресса», — твердят денно и нощно по уругвайскому телевидению, рекламируя продаваемую иностранными компаниями нефть. И такая усиленная обработка потребителей в Уругвае не стоит «Стандард ойл» ни единого цента. А департамент по связи с общественностью этой компании отдан на откуп юрисконсульту «Банка Республики»: таким образом, этот юрист получает от государства два жалованья.
