Тереза смотрела на коменданта, и в ней вновь нарастало чувство глубокого стыда. Она-то считала, что коменданта совершенно не интересует то, что творится с Агатрой, а ведь бред девушки слишком смахивал на правду. Но Амбеген тем временем нашел способ доказать истинность странных снов. Он не ждал, но действовал, прекрасно понимая, что делает и чего хочет добиться.
- Прости, господин! - пылко воскликнула Тереза, почти безотчетно, от всей души. - Я... Ну и командир! - вырвался у нее по-детски восхищенный возглас.
Комендант невольно улыбнулся, ибо слова ее не были дешевой лестью. При всех своих недостатках эта девушка, похоже, понятия не имела, что такое подхалимаж.
- Мы выходим в поле, Тереза, - сказал он, снова голос его стал серьезным. - Отправляемся сегодня же - вся конница, вся легкая пехота. Здесь остаются только тяжеловооруженные пехотинцы. Обоз, самое большее, в двух днях пути отсюда, может, в трех, не больше. К ним я тоже послал гонцов, они заберут клин конницы, а сопровождать обоз будут два клина лучников. Ничего не поделаешь. Под ударом большого отряда алерцев обоз, так или иначе, погибнет, а от малых сил пехота отобьется... Конники из обоза проведут для нас разведку, мы пойдем в том направлении. С собой берем все запасы, топорникам останется ровно столько, чтобы не помереть с голоду до прихода обоза. Если же он так и не появится, все равно экономить больше нечего, придется убираться отсюда, поскольку больше без жратвы сидеть нельзя. Распорядись.
Пыл Терезы неожиданно угас.
- Но, - неуверенно промолвила она, - Агатра говорила, что сбываются только... дурные сны. А если?..
- Я не верю в сны, - заявил комендант, словно прикидываясь дурачком.
- Но... как так? - ошеломленно спросила Тереза.
- А вот так, - отрезал он. - Агатра идет с нами, и если эти ее "драконьи" видения сбудутся, это может плохо кончиться не только для нее... В том, что эта каменная статуя живая и действует на стороне алерцев, я предпочитаю убедиться в поле. Не можем же мы сидеть на заставе и ждать, когда нас сметут? Как думаешь?
Тереза наклонила голову:
- Ну... ну да!
Рассуждая все с той же холодной, неумолимой логикой, комендант продолжал:
- Однако прежде всего я считаю, что она видит лишь то, что может случиться и что наверняка случится... На событие случайное, такое, как потеря ножа, или неизбежное, такое, как смерть умирающего, невозможно каким-либо образом повлиять. Но поражение в бою не является неизбежным, как и само сражение не происходит случайно. Естественно, в ходе его может возникнуть стечение неблагоприятных обстоятельств, но такое возможно в любом сражении. Мне теперь что, вообще в бой не вступать? Нет, Тереза. У меня хорошие солдаты, и я умею ими командовать. Если произойдет нечто непредвиденное и я не смогу ничего поделать, причиной тому будет вовсе не сон Агатры, а только трусость солдат или мой просчет. Вот истинные причины поражения, и вещие сны здесь ни при чем.
Он хлопнул ладонью по крышке стола, на краю которого продолжал сидеть.
- Эта война с самого начала - одна большая ошибка, - добавил он. - Мы пытаемся совершить невозможное - защитить десятки разрозненных селений от врага, который сосредоточивает свои силы там, где считает нужным. Вражеская армия сидит в самом центре Армекта, а мы по-прежнему делаем вид, будто существует некая условная граница, все еще бегаем от деревни к деревне, от рощи до рощи, словно речь идет об игре в прятки с какой-то стаей. Таким образом собранную в кулак армию не победишь, - он выставил перед собой тяжелый кулак, - ведь она наносит тщательно продуманные, точно отмеренные удары... Если серебряные алерцы и в самом деле солдаты, как считает Рават, то они над нами попросту смеются! Но теперь, Тереза, ударим мы... Мы выберем и время, и место. Все, хватит! - Он слез со стола. Подготовиться к выходу, выступаем как можно скорее! Накорми людей и коней досыта. Чтобы успеть туда, придется днем и ночью продираться сквозь снег, и оттепель тут не слишком поможет... Давай, убирайся с глаз долой.
- Так точно, господин!
В дверях она чуть не столкнулась с солдатом.
- Золотая стая! - доложил замерзший, промокший часовой. - Небольшая, ваше благородие!
- С сегодняшнего дня против золотых не выступаем, - сказал Амбеген, сражаемся только с серебряными.
Солдат застыл, приоткрыв рот.
Через открытую дверь видны были падающие с крыши капли. Продолжало теплеть.
13
Погода совершенно переменилась; мороз ушел, не вернулся даже ночью. Снег пополам с водой хватал людей и лошадей за ноги, но легко проминался, и тяжелей всего приходилось тем, кто шел впереди. Те же, кто шел в конце, шагали по ровной, плотно утоптанной десятками ног дороге. Чтобы скорость не падала, Амбеген заставлял торившие путь отряды выкладываться до конца, после чего сменял их, отправляя в конец колонны. Таким образом он разумно распределял силы легионеров и вместе с тем двигался вперед достаточно быстро, чтобы... позволить себе избрать более длинный путь.
Непосредственно перед тем, как покинуть заставу, комендант вдруг изменил свое решение и приказал топорникам готовиться к выходу. На вопросы Терезы он отвечал кратко: "Потом!" Сотница повторяла этот ответ младшим офицерам, они же, в свою очередь, - солдатам. А тем временем они покидали Эрву, оставляя ее абсолютно пустой! С собой забирали остатки припасов, всех вьючных и запасных лошадей, всех больных и - понятное дело - весь обслуживающий заставу люд: ремесленников, девушек с кухни... Эрву снова бросали на произвол судьбы!
Выступили глухой ночью. Сразу же за воротами заставы комендант, вместо того чтобы направиться прямо на юг, приказал двигаться в сторону запада. Солдаты не знали, куда идут; однако Тереза начинала понимать план командира... В пути Амбеген подтвердил ее догадки.
- Чего ты хочешь? - прежде всего спросил он. - Решение я принял неожиданно, а потому еще не успел все продумать. Но в этой армии ты самая старшая по званию, так что о проблемах командира тебе следует знать... Ну а солдаты пусть лучше думают, что мы никогда не совершаем ошибок и никогда ни в чем не сомневаемся. Серебряные наверняка установили за нами постоянное наблюдение. Надеюсь, однако, следят они не слишком внимательно, поскольку, с их точки зрения, мы давно уже не опасны. Однако я полагаю, что разведчики серебряных знают о нашем уходе. И что нам, переться прямиком в Три Селения? Эрву они до сих пор не сожгли, хотя могли, не сожгут и сейчас. Там не осталось ничего такого, о чем стоило бы жалеть. А солдатские матрасы и прочую рухлядь пусть забирают на здоровье. Но возвращаясь к тому, о чем я начал говорить. Никто, даже наши солдаты, не знает, что за идея вдруг стукнула мне в голову. А откуда знать об этом алерским разведчикам? Сейчас мы идем прямо туда, откуда движется наш обоз, о котором алерцы то ли знают, то ли нет. Если знают, то решат, что мы боимся за него и хотим его сопроводить. Или, напротив, нам вдруг все надоело, мы развернулись и убираемся отсюда раз и навсегда. Даже если им про обоз ничего не известно, все равно они скоро на него наткнутся. А я и в самом деле разверну его назад - как только вернется гонец - и направлю прямо к Линезу. Туда же отошлю всю нашу обслугу, которая нас только тормозит. Мы также двинемся в сторону владений Линеза. Как думаешь, какой вывод сделает алерец, глядя на наши маневры? Неужели сочтет, что я хочу присоединиться к сражению, о котором никто еще даже не знает? Нет, надеюсь, он поймет все правильно. Солдаты, правда, не выспятся и намучаются, форсируя эти снега, но войны выигрывают именно ногами уставших солдат. Я это знаю, ты это знаешь, знал об этом Рават, знают и алерцы. Только на сей раз мы решаем, куда пойдут войска и когда они появятся в нужном месте. Ничего не напоминает, а, сотница? Вспомни, сколько раз ты пыталась догадаться, что замыслил и куда направится противник! Так что радуйся, ибо сейчас мы подкинули им твердый орешек... А завтра, вдобавок ко всему, мы разошлем во все стороны патрули, причем больше всего их пойдет туда, где ничего, ну совсем ничего нас не интересует...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
