В первый вечер Пиндар еще чувствовал, когда телу необходимы еда, питье или сон. Но вскоре он окончательно растворился в парализующей ум, разрушающей душу карточной игре.
Поднять. Перебить ставку. Снести. Взять из колоды. Объявить. Посмотреть. Упасть.
Был ли он счастлив? Непонятно. Он вообще не мог думать.
Но Пол был жив — этого достаточно.
Перетасовать. Снять. Кто сдает?
— У меня туз.
— Четверка.
— У меня — фигурная.
— И у меня.
— Тоже.
— Семерка.
Передать колоду старшей руке, семерке. Сдать.
Раз, два. Раз, два. Раз, два. Раз, два. Раз, два.
Кубки. Монеты. Жезлы. Мечи.
— Пас.
— Пас.
— Пас.
— Пас.
— Пас.
— Ставлю сотню дукатов.
— Ничего.
— Ничего.
— Тоже ничего.
— Открывайтесь. Сдавайте карты.
Старшая рука сдает еще раз.
Раз, два. Раз, два. Раз, два. Раз, два. Раз, два. Раз, два.
У каждого игрока теперь по четыре карты.
— Посмотрю, сколько он поставит.
— Вот мой остаток, все участвуют.
— Я снова пас.
— Я тоже.
— И я.
— Ставлю, что осталось.
— Не могу перебить.
— У меня было примеро.
— А у меня — флюксус.
Снова и снова. Время от времени — вспышки интереса. Вместо примеро (по одной карте каждой масти) иногда попадались другие комбинации: сунремус, нумерус или флюксус. Последний могла перебить только самая сильная: четыре карты одной масти — хор.
Стопки дукатов перед каждым игроком то росли, то уменьшались, словно подчиняясь ритму приливов и отливов.
Время от времени лакей приносил блюдо с холодным мясом, хлебом и фруктами и вино. Иногда кто-то удалялся справить нужду (за дверью стояла ночная ваза). Периодически в зал заходили слуги, чтобы заменить догоревшие свечи или оттереть от пола пятно. Тогда между игроками завязывалась малосодержательная беседа. В какой-то момент Пол вынул из кармана компендиум. Остальные заинтересовались.
— Что это у вас, англичанин? Талисман? — наклонился к Пиндару старый дворянин.
Купец поцеловал латунную крышку с гравировкой в виде двух миног и убрал прибор в карман.
— Миноги! Надеюсь, когда-нибудь он принесет вам удачу. — Старик устало вытер лоб, но Пол расслышал издевку в его голосе. — Но сегодня вряд ли, я прав, джентльмены?
Толпа зрителей, плотно обступивших игроков вначале, давно разошлась. Осталась горстка самых стойких. Пытаясь сконцентрироваться, разгадать тактику противников и скрыть собственную, купец не обращал внимания на зевак. Издалека доносился глухой звон колоколов. Звук то приближался, то отдалялся, захватывая город. Неужели за окном уже рассвело? Пиндар попытался представить, как прекрасна лагуна в лучах восходящего солнца: после долгой сырой ночи легкий утренний бриз пронесся над поверхностью голубой воды, чистой, как зеркало.
Но видение не продержалось долго. Для него сейчас существовал лишь один мир — зал ридотто. Игра.
На секунду оторвав взгляд от карт, Пол с удивлением обнаружил, что в огромной комнате, кроме игроков, почти никого нет. Лихорадочное возбуждение сменилось апатией.
Похоже, остальные игроки тоже начали скучать. Зуан Меммо заснул на стуле. Молодой дворянин достал томик стихов в кожаном переплете. Он едва отрывался от книги, чтобы взглянуть на карты. Пол уже почти заглотил наживку, но вдруг осознал: игроки буравили его взглядами, пытаясь угадать карты, вторгаясь в мысли, высасывая их, словно костный мозг.
Каждый незаметно для других играл роль. Торговец достал листок со столбцами цифр, написанными аккуратным секретарским почерком, и стал пристально изучать бумажку. Вдруг старый дворянин упал лицом на стол. Он не умер, просто заснул от усталости. Полное спокойствие сохранял только мужчина в золотой маске: говорил лишь тогда, когда этого требовали правила.
Сначала молчун заинтересовал Пиндара. Купец вскоре понял, что этот игрок старше, чем показался вначале. Его поза, манера сдавать карты напомнили Полу кого-то… Возможно, они встречались в «Знаке Пьеро» или каком-то из множества ридотто, завсегдатаем которых он успел сделаться за последние месяцы. Но стоило мужчине сдать карты или просто пошевелиться, как Пиндара вновь начинали мучить сомнения.
Вначале Пол старался понять стиль каждого игрока. Торговца и пожилого дворянина он раскусил сразу. Первый все время осторожничал, второй рисковал часто и не всегда обдуманно. «Эти реальной угрозы не представляют», — подумал Пиндар. А вот юный аристократ не оправдал ожиданий. Он играл тонко и непредсказуемо.
А еще им всем не нравилось играть с куртизанкой.
— Зачем ты пустил сюда эту женщину, Зуан? — упрекнул старик, когда дама вышла справить нужду.
— А что я мог поделать? Она внесла залог, — равнодушно ответил Меммо. — Это, ваше преосвященство, не противоречит закону, — холодно улыбнулся он. — Наш бесконечно мудрый Совет предусмотрел все. Ну или почти все.
— Надеюсь, ошибку скоро исправят, — пожаловался старик. — Кто-то должен проследить за этим.
Но пока ему и остальным приходилось мириться с присутствием куртизанки.
В зале было жарко, свечи в позолоченных канделябрах нещадно чадили. Мужчины разделись до нижних рубашек. Куртизанка сняла платье, воротник и даже рукава, оставшись в сорочке и едва прикрывавшем грудь корсете.
Полу отчаянно хотелось сорвать с лица маску, было трудно дышать. Дерево давило на переносицу, стирало в кровь щеки. Он, как путник, умирающий в пустыне от жажды, мог думать только об одном: поскорее бы прекратить пытку. Но это было невозможно.
Перетасовать карты.
Снять. Посмотреть, кто сдает.
— У меня шестерка.
— Семерка.
— Тройка.
— У меня тоже.
— И у меня.
— У меня фигурная.
Старшая рука сдает.
Раз, два. Раз, два. Раз, два.
Раз, два.
Кубки. Монеты. Жезл Ставки сделаны.
Второй круг окончен.
— Зуан, я больше не могу, — взмолилась куртизанка. — Сил нет. Можно снять маску?
— Что скажете, джентльмены? — Меммо обвел взглядом остальных. — Думаю, мы можем оказать даме любезность.
Но та уже с трудом развязывала усталыми пальцами ленты маски. Женщина — действительно она куртизанка или притворяется? — двигалась так медленно… Пол ожидал возражений, но все молчали. Игроки с жадностью наблюдали за ней. В воздухе появилось напряжение. Мужчины не сводили глаз с прекрасных округлых рук, которые то поднимались, то опускались. Между ее грудей, словно тонкий серебристый шрам, сверкнул ручеек пота.
Куртизанка сняла маску, вытащила шпильки из прически. Волосы рассыпались по плечам, и она со вздохом тряхнула головой. Когда дама повернулась, Полу показалось: это сон. Она приподняла тяжелые локоны, чтобы освежить шею и спину, таким знакомым жестом! Сердце купца отчаянно забилось, он привстал, опрокинув бокал.
