горели, глаза были широко раскрыты, а руки то и дело взлетали в воздух. Марк хотел броситься ей на защиту еще на середине тирады, но Тея схватила его за руку и покачала головой. Юстин становился мрачнее с каждой фразой своей напарницы. Ему все это явно не нравилось. Я знал, что он терпеть ее не может, но все же это было похвально, что он сразу же бросился за ней. Я гордился его поступком. А еще я гордился Эл. В самом деле, она была права. Глупо было бы не признать этого факта. Ри, Ис и я, мы хотели бы сделать все от нас зависящее, но таковы были правила игры. Я не мог всегда действовать на свое усмотрение. Нам поставили условие, и мы должны были его соблюдать.
— А теперь замолчи и слушай меня внимательно, Эл. Ты не имела права поступать столь необдуманно и подвергать опасности не только себя, но и своего напарника. Так же ты поставила под удар наш лагерь и всех тех, кто в нем находится. Ты бы уже должна была понять, что любое действие влечет за собой последствия. В связи с этим, мне придется применить соответствующие меры. Во-первых, я проведу с тобой воспитательную беседу. Буду объяснять все, как маленькому ребенку, раз по-другому ты не понимаешь. Во-вторых, начиная с сегодняшнего дня, ты будешь находиться под моим постоянным контролем. Не для того я давал свободу волю своим солдатам, чтобы они подставляли свое же начальство. А сейчас живо за мной! Все остальные расходятся по домам, никаких вечеринок вам не будет.
— Я хотел дать отчет, — встрепенулся вдруг Юстин.
— Блин, — я вздохнул. — Иди уже по своим делам. Сейчас явно не до этого.
Эл, хоть и была вынуждена следовать за мной в приказном порядке, но шла она с высоко поднятой головой. Видимо, тем самым хотела дать понять окружающим, да и мне в том числе, что она не чувствует себя побежденной.
Когда зашли в мою комнату, Эл первым делом показательно фыркнула.
— Ты совсем без мозгов? — налетел я на нее сразу же, как только понял, что нас никто не слышит. — Чем ты думала вообще?
— А ты настолько бесчувственный чурбан? Родительский контроль, серьёзно? То есть я рисковала жизнью, а ты за это наказываешь меня, объявив абсолютный контроль над моей жизнью?
— Ах, тебе такое не нравится?! Да мне глубоко плевать! Ты сама виновата в том, что произошло. Если бы ты тогда не стала заводиться при всём лагере, а спокойно выслушала, что я тебе говорю и попросила прощения, то мне не пришлось бы прибегать к подобным мерам. Но нет, тебе же надо отстоять свою точку зрения, показать всем, какая ты независимая. Думай своей дурной головой, прежде чем что-то говорить.
— Неужели ты рассчитывал, что я буду молча слушать тот бред, который ты говорил.
— Ты совсем идиотка?
— Сам дурак!
— Замолкни хоть ненадолго и послушай, что я хочу сказать!
— Да что ты вообще можешь сказать?! Я даже слышать не хочу.
— Это приказ, ясно тебе?
— А не пошел бы ты со своими приказами?
— Если я пойду со своими приказами, то ты умрешь раньше, чем успеешь сделать хоть что-то полезное в своей жизни.
— Это сейчас был намек на то, что я бесполезная, бесхребетное ты создание?
— Это бесхребетное создание тебе спасло жизнь целых три раза, прояви хоть каплю благодарности!
— Спасибо, можешь засунуть мою благодарность куда следует.
— Туда же, куда и ты должна засунуть свое распухшее эго.
К концу этого диалога мы оба тяжело дышали, смотря друг на друга с ненавистью. В моих ушах отражалось биение сердца, почему-то очень хотелось сделать какое-нибудь резкое движение. Я чувствовал, что ещё немного, и я не смогу сдержать себя в руках. Мы сверлили друг друга взглядом, но потом, в какой-то момент, у Эл будто бы щелкнул переключатель. Она резко ко мне спиной, а ее тяжелый хвост волос ударил меня по лицу. Но девушка этого будто и не заметила вовсе. Я почувствовал, что вот-вот во мне что-то сломается, вероятно, мое терпение. Меня буквально трясло от гнева. Сколько еще можно было терпеть этот ее характер?
И тут я вспомнил, как Ри однажды говорил мне что-то про дыхание. Я закрыл глаза и медленно начал вдыхать холодный воздух через нос. Вдох, а затем такой же неспешный выдох. Сначала один раз, потом второй, затем еще один. Мои легкие будто бы расширялись, пропуская все больше кислорода. Злость понемногу отступала. И на десятый выдох стало гораздо легче.
— Эл, — тихо позвал я ее.
Но ответа не последовало. Девушка все так же стояла спиной ко мне, сложив руки на груди. Всего лишь на секунду мне показалось, что ее плечи едва заметно дрожат, но звука плача я не слышал. Нет, Эл, вероятно, вообще не умеет плакать.
— Эл, мы ведь все очень волновались за вас, — а потом подумал и решил добавить. — Я волновался.
Она снова едва заметно вздрогнула, но больше никакой реакции я от нее не дождался. Девушка будто бы и не слышала меня вовсе.
— Эл, серьезно, я даже поседел, когда вы не вернулись в лагерь в установленный срок.
— Ты и так красишь волосы в светлый оттенок, так откуда мне знать наверняка? — раздалось ее обиженное бурчание из-за спины.
Я невольно улыбнулся. Она и правда была нечто. Я присел на край стола, который находился неподалеку. Мне надо было сказать ей то, о чем я думал все это время, но сказать так, чтобы она поняла. Непростая задача, а Эл все еще не была настроена на разговор.
— Я понимаю, почему ты так поступила.
— Что? — она повернула ко мне голову, и я заметил, что ее глаза были абсолютно сухими.
— Ты увидела, как люди попали в засаду, и захотела им помочь. Думаю, раньше я поступил бы так же. Это похвально. И я рад, что мне приходится отчитывать тебя за это, а не за какую-нибудь другую глупость.
— Но если ты так поддерживаешь меня сейчас, то зачем надо было устраивать весь этот цирк на улице?
— Потому что тебе надо было выслушать меня до конца, прежде чем слетать с катушек и устраивать истерику перед всем лагерем, понимаешь? Мне пришлось применить меры только ради того, чтобы сохранить свою репутацию как руководителя. Не мог же я спустить тебе с рук такой твой выпад в мою сторону.
— А-а, — медленно протянула она, переосмысливая все произошедшее. — Но ты первый начал ругаться, так что…
— А как мне ещё стоило
