— Странный он, — меня вдруг ткнули в бок чем-то острым.
Говорили эти, которые меня и повязали.
Лезвие прошло в мягкие ткани, я почуял, как потекла кровь. Много терять нельзя, и я осторожно направил туда своё сознание. Так, а что делать-то?
Яд всё же кое-где остался, и мешал думать…
«Стихия огня, Марк. Прижги рану».
Осторожно. Чтобы не заподозрили…
Меня в какой-то момент осенило и я, собрав волю в кулак, направил заражённую ядом кровь к месту ранения. Пусть течёт.
Теперь с каждым биением сердца моё тело покидала кровь с высокой концентрацией яда, капля за каплей. А для захватчиков выглядело, как будто просто истекаю.
Вокруг уже попадались сидящие на мешках с вещами звери. Они видели, кто шёл через их ряды, вдруг откидывали карты. И вскакивали, понимая, что это третья мера.
Правда, некоторые звери не были такими расторопными. Скосив глаза, я разглядел в них метки.
«Марк, что-то начинается».
Я тоже это чувствовал. Да, метки уже были не спящими. Они бились в унисон с сердцами зверей, пусть и были ещё спокойными.
Кажется, чёртов Аваддон уже знает или подозревает, что я нахожусь в самом центре заражённой Бездной армии. Что же он медлит? Или поверить не может?
Надо сказать, приор Гильберт любил путешествовать с шиком. Огромный паланкин, размером с шатёр, и сотни зверей вокруг. Голые, в одних набедренных повязках, они сидели вокруг. Измождённые лица говорили о том, что положение у них явно рабское.
Уставшие звери подняли на меня свои лица. Мне было неудобно рассматривать их исподлобья, но я всё же подметил, что они все чистые, без меток.
Если рассуждать логически, то вероятно, они отказались принимать Бездну… Видимо, чем ближе к Жёлтой Столице, тем меньше права выбора у зверей.
«Это немыслимо, Марк. Звери-рабы… Как ещё Небо не испепелило этого приора?»
— Уф, — я ударился грудью о землю, когда меня просто отпустили.
Я не успел даже подобрать колени, чтобы сесть, как меня снова подхватили, а потом втащили внутрь, закинули на деревянный пол паланкина.
Да, внутри переносной шатёр выглядел не менее роскошно.
— Встать, падаль! — рявкнули в ухо.
Тут же меня подняли, выпрямили. Я вполне мог стоять, но пока что мне надо быть слабым…
— Великий мастер Гильберт, по вашему приказу. Поймали, доставили.
— Хорошо, очень хорошо, — слабый голос шёл из-за ширмы в центре шатра.
Беглый взгляд по помещению, цепкий ум пытался подметить всё то, что мне могло пригодиться. Но фонарь светит только над троном, и в темноте мало что разглядишь.
А выпускать сканер я пока не рисковал. Могут почуять…
Вокруг угадывались сундуки, шкафчики, поблёскивали какие-то предметы. Тут было оружие.
— Сильная воля, ты всё такой же, — голос был знаком, и притягивал к себе внимание.
Мне хотелось только рассматривать ширму, и подрагивающие в щели пальцы.
Опять магией балуется. Я вспомнил, что раз Жёлтый приор мог завладеть разумом за тысячу километров, вблизи должен творить вообще невозможное.
«Марк, но ты вполне успешно сопротивляешься».
Трон, на котором, судя по всему, сидел Жёлтый Приор, был закрыт полупрозрачным занавесом. Фигуры Гильберта там не угадывалось, но зато спинка трона имела уже знакомые очертания — длинные шипы солнечными лучами расходились в стороны, тянулись к потолку.
Совсем как у Вотана, того демона, который сидел под Лазурным Городом.
Из-под занавеса показалась бледная рука, поманила пальцами. Меня подтолкнули, я чуть не упал из-за связанных ног, но тут же снова подхватили, и бросили на колени уже гораздо ближе к ширме.
Прямо передо мной на пол посыпались предметы: всё, что нашли у меня те трое. Маленькая фляжка с остатками медовухи, табличка со словом бога, кинжал Хораса, талисман Рычка, кукла Грезэ… Мои скудные пожитки.
— Это было при нём, мой приор, — доложился мой конвоир.
Занавес чуть приоткрылся, и я увидел лицо. Измождённое, изуродованное какой-то болезнью…
— Ты, — с ненавистью выдохнуло лицо, — Ты сделал меня таким.
Я не сдержал усмешки и произнёс:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Сожалею.
— Ох! — резкий удар в живот снова согнул меня.
Дерьмо нулячье, очень быстро — я не ожидал, и не усилился «каменной рубашкой».
— Как смеешь ты, синее отребье, так говорить с великим мастером?!
Удар был сильным, хорошо поставленным, и меня скрутило от боли на самом деле. Так даже лучше — уже через несколько секунд человеческая мера утихомирила муки, но зато для окружающих я был распластанным по полу, побеждённым, проигравшим…
Синее отребье. Значит, они знают о моей связи с Зигфридом?
Один из конвоиров поднял кинжал и вложил в тощую руку, торчащую из-за занавеса. Снова в щели показалось лицо приора с впалыми глазами, он с лёгкой грустью рассматривал оружие.
— Я знал, что Синяя падаль давно греет руки над моим приоратом, — продолжал Гильберт, — Но, чтобы врагу продался родной брат?
Мой взгляд тоже скользнул по кинжалу Хораса в его руке.
— О, да, я помню этот клинок. И трусливые глаза моего брата, — пальцы отпустили лезвие, и кинжал со звоном упал на деревянный пол, — Когда-нибудь Небеса так же низвергнутся…
Снаружи послышался рёв рога, и стоящие рядом со мной конвоиры засуетились, оборачиваясь. Чувство опасности вдруг ощутимо кольнуло меня в спину. Удивительно, но чутьё говорило мне, что снаружи опасность поболее, чем здесь, внутри.
— Великий мастер, снова тревога?
— Идите.
— Но, мастер…
Гильберт ничего больше не сказал, лишь нетерпеливо тряхнул пальцами. Трое людей в тёмных доспехах, не издав ни звука, покинули шатёр.
Мы остались наедине. И это было очень легкомысленно со стороны Гильберта.
Я подобрал колени, со страдальческим выражением лица сел. Попробовал поднять голову, но обессиленно уронил на грудь.
«Марк, как натурально у тебя это получается», — усмехнулась Хали.
— В прошлый раз ты, сраная частица, едва не подобрался ко мне, чуть не убил… Какая ирония, что именно тебя послали довершить начатое.
Я чуть повернул голову, продолжая разглядывать ширму. Судя по словам приора, он уже давно выстроил для себя единственно верную картину мира, и верил даже в то, чего не было.
Ведь это он меня завлёк в ловушку, и мне пришлось защищаться. А теперь получалось, что я «чуть не подобрался».
— Сколько денов стоил мой брат? — в голосе Гильберта стала сквозить ненависть, — Я сохранил ему жизнь, дал земли, зверей…
— И отравил.
Лёгкое движение пальцем, и незримый удар прямо в разум. У меня чуть не потемнело в глазах, но Хали успела что-то сделать, и стало полегче.
«Силы у него всё равно не отнимать. Неудивительно, что он не боится».
А ещё думает, что я скован магией. Мне даже пришлось мысленно отругать себя — каждый раз, когда я недооценивал врага, это выходило мне боком.
Другого шанса у меня не было, я и поворочал плечами. Путы были крепкими, но, если взять силу у ангела…
«Марк, я бы не хотела так рисковать. Если путы окажутся очень крепкими, то у меня потом не останется силы тебе помочь».
«Выбора нет. Он всё равно захочет убить меня», — послал я мысленный ответ.
— В тебе ещё кто-то? — в голосе Гильберта послышалось удивление, — Но ведь Белиар мёртв…
— Как видишь, нет, — я усмехнулся, пытаясь выпростать руки из узла.
Напрягая мышцы, я обнаружил, что верёвки чуть поддались, сползли. Они были плохо натянуты. Да, колючки резали мне кожу, впивались в плоть, но это была только физическая боль. Кто-то слишком понадеялся на магию.
Всё же приор слегка напугался моих слов.
— Этого не может быть, ты лжёшь.
Внезапно вход в шатёр откинулся, внутрь ввалился тот самый командор, рыцарь в сильверитовых доспехах:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Мой приор, великий мастер, — он тяжело дышал, уперев окровавленный клинок в деревянный пол.
Я стоял спиной к выходу, и испуганно замер, снова расслабив руки. Надеюсь, рыцарь не заметит, что путы на мне уже не натянуты.
