Несмотря на настойчивые официальные требования, сихары по-прежнему оставались чужими. Все беженцы из франкских, субконтинентальных и субэкваториальных королевств ассимилировались – Иола ходила в школу и дружила с их детьми. И пусть она останавливалась послушать сихарских уличных музыкантов, покупала пирожные с кремом в сихарских кондитерских и однажды, когда еще жила в Деламере, видела сихарское шествие на Дворцовом проспекте в честь летнего солнцестояния (торжества, которое знаменует приход их нового года и дней трепета), но никогда не гостила в домах сихаров, ни разу не встречала сихара в школе и не помнила, чтобы у учителя Хейвуда когда-нибудь был хоть один коллега-сихар. По крайней мере, хоть один, готовый в этом признаться.
До правителя Державы.
Иоланта обхватила его лицо ладонями:
– Ты – это по-прежнему ты. Ничего не изменилось.
Мгновение Тит пристально вглядывался в ее глаза.
– То же касается и тебя, не забывай. Для меня ты есть… и всегда будешь всем, ради чего стоит жить.
«А для меня ты есть и всегда будешь всем, ради чего стоит сражаться».
Иоланта не произнесла ни слова, просто притянула его ближе и поцеловала.
* * *
Уинтервейл, как обычно, лежал на кровати, опершись на гору подушек. Он поприветствовал вошедшую Иоланту слабой улыбкой:
– Фэрфакс, старина, пришел навестить пациента? А где его высочество?
– Возможно, в ванне, отскребает свою принцеву шкуру.
Или, что вернее, в Париже, занимается своими таинственными делами, которые, как она подозревала, как-то связаны с состоянием кузена. Париж служил пристанищем для одной из самых больших общин изгнанников в мире. Численность магов в городе превышала народонаселение некоторых маленьких королевств. И Иола слышала много хорошего о славе тамошних магов-врачей.
– Как ты?
Уинтервейл пожал плечами:
– Могло быть и хуже, наверное, но я бы никому такого не пожелал.
Рядом с ним на кровати лежало несколько книг, и их вид сильно ее опечалил: Уинтервейл предпочитал активную деятельность, а отнюдь не ту, что требовала усидчивости.
– Есть интересные книги?
Он снова пожал плечами:
– Они помогают убивать время.
Кожа его побледнела из-за постоянного пребывания в доме. А еще Уинтервейл располнел – из-за нехватки тренировок, да и просто движения, его большое атлетичное тело начало терять мускулатуру.
– Будь я более умелым картежником, сыграл бы с тобой – вот только, кажется, карты тебя тоже не слишком интересуют.
– Да, никогда не видел в них смысла, – согласился Уинтервейл, постукивая пальцами по обложке толстой книжки в красном кожаном переплете.
Иола изучала его лицо. Есть ли между ними хоть какое-то сходство? Ведь если матушка Ли права, он ее единокровный брат. Но как ни старалась, Иоланта не находила в нем ни единой собственной черты.
Капля крови Уинтервейла – вот что ей нужно. Капля его крови, капля ее крови – и Тит сможет сказать, действительно ли между ними есть родственная связь.
Но нельзя просто так подойти к магу и попросить порезать палец. Предрассудки по поводу кровной магии глубоко укоренились, и большинство магов берегли свою кровь не меньше своей жизни.
– Думаешь, тебе удастся попросить Тита проводить меня сегодня вниз на ужин? – спросил Уинтервейл.
От печали в его голосе в груди заворочалась вина: если бы не Иоланта, он, скорее всего, получил бы полное и нераздельное внимание Тита.
– Если увижу его перед ужином, передам.
– Интересно, почему Тит все время так занят? – пробормотал Уинтервейл.
«Нет», – подумала Иола. Она не видела в нем брата. По крайней мере, пока. Возможно, когда-нибудь, если они смогут объединить усилия на пути к общей цели…
Открылась дверь, и в комнату вошел Кашкари.
– Фэрфакс, – немного удивленно сказал он. – Ты отведешь Уинтервейла на ужин?
– Отвел бы, если бы он захотел. Но, похоже, Уинтервейл жаждет, чтобы это сделал принц – как желал бы любой здравомыслящий человек. – Иола проскользнула мимо индийца. – Пойду найду тебе твоего принца, Уинтервейл.
* * *
Посреди ночи Тит неожиданно подскочил в кровати.
Он лежал, забывшись в полудреме, но теперь не мог припомнить, что заставило его проснуться. Встав попить воды, он со стаканом в руке подошел к окну и выглянул из-за занавески.
И впервые увидел наблюдателей, о существовании которых подозревала Фэрфакс: трое одетых в немагическую одежду мужчин сгрудились, не отрывая пристальных взглядов от дома миссис Долиш.
Тит отвернулся от окна и тут вспомнил о мысли, ставшей причиной пробуждения: дело было в видении его матери о смерти барона Уинтервейла.
И ее неправильном толковании этого видения.
Большей частью принцесса Ариадна не выдвигала предположений о значении своих пророчеств, уверенная, что продолжительное и подробно описанное видение лучше всего говорит само за себя. Однако, узрев смерть барона, принцесса тут же заключила, что это сделано по приказу Атлантиды, так и не заподозрив в убийстве его горюющую жену – искусную и могущественную чародейку.
И если принцесса Ариадна ошиблась однажды, не могла ли она допустить оплошность еще где-нибудь? В видении, имевшем гораздо большее влияние на жизнь Тита?
* * *
Иоланта захотела посетить «Кларидж» в тот же день, как они встретились с леди Уинтервейл. Просто проверить, вдруг хранительница памяти до сих пор пользуется этим отелем. Но Тит убедил ее подождать, пока Далберт проверит расписание генерала Рейнстоун, чтобы выбрать время, когда та будет занята в другом месте.
Возможность представилась несколько дней спустя: ожидалось, что генерал весь день посвятит вручению наград в своей альма-матер, занятия в Итоне закончились рано, и Иоле не надо было идти ни на какую тренировку.
«Кларидж», большой отель, расположенный в лондонском Мейфэре, излучал респектабельность и выглядел очень по-английски. Пока принц разведывал обстановку внутри – он по-прежнему крайне неохотно шел на то, чтобы ее увидели где-нибудь помимо школы, – Иоланта поджидала на углу возле газетного киоска, делая вид, будто рассматривает витрину.
День выдался холодным и хмурым. Сероватые листья, оставшиеся на деревьях, тряслись и подрагивали на ветру. Трио уличных музыкантов на другой стороне перекрестка играло на скрипках неуместно веселую мелодию. Прохожие, почти все в черных или коричневых пальто, сновали туда-сюда, едва ли обращая внимание на театральные афиши, которые двое мальчишек приклеивали на фонарный столб, и мужчину, таскавшего на себе двойной рекламный щит, что восхвалял «Чудотворный тоник для похудания миссис Йоханссон».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
