«Увидев снимок, она покраснела и от стыда прикрыла лицо руками», — вспоминает Сет-Смит.
Чарльз же отнесся к этому философски:
— Я догадывался, что у тебя красивые ноги, но я и представить не мог, насколько они хороши, — сказал он Диане, рассматривая злополучные фотографии.
Эти снимки стали знаковыми в истории нашей героини, фактически втолкнув ее в новую жизнь. В жизнь, где каждый твой шаг и каждое движение отслеживаются. В жизнь, где постоянно придется вставать на котурны, понимая, что за тобой наблюдают миллионы читателей газет и журналов. Отныне Диана больше не принадлежала себе. Она стала достоянием сначала британской, а затем и мировой общественности.
Картина складывалась не слишком обнадеживающая, но ни пресса, ни сама Диана не придали этому большого значения. Невинная и скромная дочь графа Спенсера представлялась идеальной кандидатурой для жены принца Чарльза. Никто не обратил внимания ни на разницу в возрасте, ни на ментальные и духовные различия будущих супругов. После десятилетия экономического кризиса Британия истосковалась по сказке. И как на вышеописанном снимке — все обратили внимание на луч солнца, не заметив нависающих туч.
Рассуждения на эту тему будут не полными, если не отметить еще одну весьма существенную особенность. Диана не просто подверглась пристальному вниманию со стороны прессы. Она смогла сделать то, перед чем спасовали ее предшественницы — бывшие подружки Чарльза, включая и собственную сестру Сару. Дач сделала практически невозможное — смогла влюбить в себя представителей СМИ. Нельзя не обратить внимания на то, какой теплотой и симпатией проникнуты воспоминания этих прожженных охотников за чужими головами и судьбами, этих профессионалов своего дела, которые за живучесть, настырность и безграничный аппетит получили прозвище «крысиная стая».
«Безусловно, она смогла очаровать нас всех, — говорит Уиаткер. — Я, как и большинство других журналистов, искренне полагал, что Диана идеально подходит на роль принцессы Уэльской».
Или, к примеру, высказывание корреспондентки «The Sun» Джуди Уэйд:
«Мы все были влюблены в Диану. Мы следовали за ней буквально по пятам, невольно подталкивая в объятия принца».
Как же стало возможно, что совершенно неопытная в подобного рода делах Диана, которой не исполнилось еще и двадцати лет, смогла укротить такую стихию, как СМИ?
Возможно, все дело в красоте? Не только. Безусловно, внешность Дианы сыграла свою роль, но в ее рукаве был еще один козырь. Секрет Дианы заключался в ее отношении к прессе. Как емко выразилась Тина Браун, Диана «сама была алчным потребителем журнальной продукции». Сначала она проглатывала номера светской хроники, посвященные знаменитостям. Потом, когда сама стала пользоваться популярностью у акул пера, читала взахлеб все, что писали о ней.
«Она читала все! — замечает один из ее друзей. — Мне кажется, причина столь необычного увлечения прессой заключалась в самом обычном чувстве неуверенности в собственных силах. Словно, читая все эти заметки, Диана искала одобрения своим поступкам. И это ее вдохновляло» .
С годами увлечение превратится в страсть, так что преданный и верный Диане Пол Баррелл впоследствии даже будет прятать от нее некоторые статьи, опасаясь, что их чтение может навредить эмоциональному состоянию принцессы.
«Я всегда очень четко отслеживал, когда авторы касались сугубо личных тем или писали что-нибудь оскорбительное, — признается Пол Баррелл. — По-моему, принцессе не следовало видеть такие заметки».
Возможно, Пол действительно поступал правильно, оберегая принцессу от ненужных переживаний. Возможно, она и в самом деле искала одобрения своим поступкам на страницах таблоидов. Главное было в другом. Еще в юности, читая светские колонки, Диана сумела понять — пусть и на подсознательном уровне — психологию как читателей, так и самих репортеров. Именно поэтому охота на невесту наследника престола порой превращалась уже в игру Дианы с беспокойными журналистами.
В этой связи очень характерен следующий эпизод. Пытаясь сделать удачный снимок Дианы и Чарльза, корреспондент «Daily Express» Эшли Уолтон вместе с фотографом засели около Сандрингема. Был сильный снегопад, и многочасовая слежка превратилась в настоящее мучение.
«Не знаю, заметила ли нас Диана или это было обычное совпадение, но когда я и мой напарник решили справить нужду, тут как тут появилась она, — вспоминает Уолтон. — Проезжая мимо нас на своем маленьком «фольксвагене», Диана ударила по тормозам. Она бросила на нас дерзкий взгляд и принялась безудержно хохотать. Смех был настолько звонким, что мы его легко услышали даже сквозь закрытые окна автомобиля. Диана помахала нам рукой и рванула с места».
В следующий раз, увидев Уолтона на официальной пресс-конференции, она кокетливо улыбнулась ему и с нескрываемой иронией прошептала: «Сандрингем».
Играя с прессой, Диана забыла — СМИ подобны огню. Если с ними держать себя правильно — на расстоянии, — они способны обогреть, но стоит проявить неосторожность — и ожог обеспечен.
Ситуация осложнялась и неизменной любовью людей к сенсациям. В этой связи уместно напомнить про подход многих журналистов, которые искренне верят, что скандальные подробности присутствуют в жизни каждого человека, — а если таковых нет, значит, просто биография изучена недостаточно тщательно.
После сентября 1980 года репортеры бесчисленных изданий и шагу не давали ступить бедной Диане, чтобы не заснять ее на пленку или не задать очередной провокационный вопрос. Леди Спенсер любила фотографироваться, но это уже было слишком.
«Журналисты несносны! — сокрушалась она. — Я рыдала, словно маленький ребенок, запершись в своей квартирке».
Впоследствии Диана обвинит Чарльза в том, что в этот напряженный период ее жизни он отказался протянуть ей руку помощи. Однако это не так. По словам камердинера принца Стивена Барри, Чарльз был обеспокоен назойливыми репортерами не меньше, чем его невеста. В разговоре с Барри он однажды возмутился:
— Надеюсь, чертова пресса наконец-то оставит Диану в покое!
Принимая во внимание сдержанность Чарльза, это было достаточно серьезным для него проявлением эмоций.
Не менее серьезными стали и последующие заявления принца. В декабре 1980 года он обвинил представителей британской прессы в отсутствии моральных ценностей, а в канун рождественских праздников произнес следующее:
— Используя эту возможность, я желаю, чтобы для всех присутствующих здесь новый год был счастливым, а для редакторов таблоидов — отвратительным.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
