От крепости донеслись истошные крики, беспорядочная пальба. Петр, уже направившийся было вслед за сотником, обернулся торопливо полез обратно на насыпь:
— Что это там такое деется? Никак, на вылазку гарнизон шведский отчаялся?
— Не стрелять! — положил Меншиков руку на плечо ближнего пушкаря. — Пусть дым маленько развеется…
Прежде чем в белых облаках наметились просветы, прошло несколько минут, и тогда глазам государя, его приближенного и пушкарей открылась ужасающая картина: прижатые к валу стрельцы, смешавшись с невесть откуда взявшимися кирасирами, рубились насмерть, падая один за другим, хотя и прорежая грозными бердышами ряды конницы. Ворота Ивангорода отворились, и оттуда в помощь нападающим выскакивали новые сотни. А по дороге, ведущей вдоль реки, быстрым маршем приближались плотные ряды шведской пехоты.
— Огонь! — заорал Меншиков. — Картечь в стволы! Наводку опускай!
Бомбарды плюнулись ядрами в сторону древней русской крепости, после чего пушкари, выбивая деревянные клинья, с помощью которых регулировался угол возвышения, повернули стволы вдоль насыпи, принялись подносить тяжелые бумажные пакеты с крупнокалиберными пищальными пулями взамен приготовленных в зарядных ящиках ядер. Ветер опять смел с позиций дым. Стало видно несколько шведских сотен, во весь опор мчащихся на позиции осадной артиллерии.
— За мной! — выхватил саблю царь, но сотник сграбастал его за пояс, рванул вниз, поволок с позиций.
Опять жахнули пушки, почти в упор сметая первые ряды конницы, но перезарядить свое мощное оружие еще раз русские уже не успели — из дымовой пелены один за другим начали выскакивать кирасиры и рубить палашами отмахивающихся банниками пушкарей. Мимо вся в пене промчалась лошадь без всадника. Сотник, отпустив Петра, погнался за ней, скоро вернулся, ведя ее в поводу, и подсадил дико озирающегося царя.
— В Гдов! — заорал Меншиков, пытаясь перекричать громыхающую со всех сторон стрельбу, вопли ярости, стоны умирающих. — В Гдов гони! Туда выходить будем!
Со стороны выкопанных вокруг крепости валов донесся ровный треск, потом снова и снова, с частотой человеческого дыхания.
— Плутогонами шведы палят, — понял сотник. — Похоже, теперь точно задавят. Уходить нужно. Уходить, пока всех не побили…
Однако разгромленной русской армии повезло: преследовать и добивать ее никто не стал. Сняв осаду с Нарвы, разнеся в пух и прах опасного врага, шведский король, только что победивший Данию и молниеносно перебросивший войска на прибалтийское побережье, так же резко развернулся против Польши.
* * *
— Как же так? — обхватив голову руками, покачивался за столом деревенской избы царь. — Как, почему? Когда он успел?
Петр отказался от предложения гдовского воеводы поселиться в его доме и, дабы не попадаться лишний раз на глаза горожанам, занял жилище местного рыбака, которого стрельцы покамест выгнали с семьею в амбар. В тесной хибаре лишнего места не имелось, а потому минуты позора переживал с государем только его верный сотник.
— Дык, флот у него и свой, и английский, и голландский. Все они на Карловой стороне, — пожал плечами Меншиков, пытаясь растопить печь. — Что за хозяева, все дрова сырые! А шведский король — вояка лихой, от и обернулся, куда не ждали.
— Ерунда все это, — покачал головой царь. — Ну-ка, брось палки да сюда садись. Было мне, Сашка, знамение. Видать, от самого Господа. Дескать, вся сила русская на одном из островов Невы спрятана. И пока земли эти русскими оставались, то и армии наши непобедимы были. А ныне на островах этих швед осел. Оттого и справиться с ним никто не может.
— Странно сие, государь, — пожал плечами сотник. — Коли острова эти рати любые непобедимыми делают, то как шведы захватить их смогли?
— Обманом, Сашка, обманом, — вздохнул Петр. — Союзниками нашими во время Смуты на эти земли пришли, да так на Неве и остались.
— Ну так, стало быть, обманом и назад взять их надобно!
— Как? С залива к Неве ныне нам путь заказан, отбил Карл Ивангород, краденный у нас, обратно. А с Ладожского озера шведы в крепости нашей, ворованной же, Орешке сидят и в реку никого не пропустят. Других путей к заветному острову нет. Болота одни округ Невы, армию туда не провести.
— Какие болота, государь? — наклонившись вперед, перешел на шепот Меншиков. — Ноябрь ныне, зима на носу. Замерзнет все скоро. Карла с армией своею куда-то на запад ушел. Кто нам помешает?
— Ты… — задохнулся царь, потом неожиданно схватил за уши, притянул к себе и поцеловал в губы: — В дворяне тебя, Сашка, отныне произвожу! И землю на прокорм жалую, на вечные времена! Прав ты, стервец. Земли тут безлюдные, дорог никто отродясь не видел. Кто нас остановит?
* * * Река Ижора, 50 километров выше впадения в Неву, 12 декабря 1702 года. За час до полудня
Подпиленные саперами осины рухнули на лед, и первые стрелецкие сотни начали одна за другой выходить на реку, направляясь вниз по течению. Прочно схватившаяся под жестоким морозом Ижора даже не потрескивала, а потому царь, решительно махнув рукой, разрешил:
— Сани ни к чему. На колесах пушки ведите. Бог даст, не провалятся. Стрельцов придержите, пусть наряд пушкарский следом за псковской тысячей пойдет. Не приведи Господь, шведы появятся! Так дабы картечью их похлестать успели, пока прочие полки развернутся.
— Да откуда им взяться, государь? — удивился едущий рядом с Петром Меншиков, из-за лютого холода сменивший изящную французскую треуголку на лисий малахай. — Вона как в Польше завязли. Второй год за ними следим.
— О прошлом разе мы Карла тоже не ждали, — сухо возразил царь, — однако же явился. Сей урок нам впредь наукой пусть будет. Не разевай рта, гофмейстер, лучше по сторонам смотри внимательней.
Пятидесятитысячная армия вытянулась длинной черной змеей, ползущей по безупречно белым, заснеженным, приневским землям, и к тому времени, когда первые сотни уже начали готовить ночлег в трех верстах от Невы, последние участники похода еще только выходили из леса на ижорский лед. Зато следующим утром, разбившись на сотни и полусотни, стрельцы в ярко-зеленых, красных, малиновых, синих тегиляях начали выхлестываться на Неву. Разгоняясь по наезженным санным следам, они поворачивали налево и направо по скованным льдом протокам, что ныряли здесь и там под искрящиеся инеем кроны деревьев.
Казалось, русские всадники заполонили все пространство вокруг. В первый же час в плен попали два десятка не ожидавших подобного оборота рыбаков и две бабы, на беду свою вышедшие к полынье полоскать белье. Город Ниеншанц торопливо захлопнул ворота, загрохотал тревожным колоколом. Перепуганные солдаты маленького гарнизона с тревогой следили с бревенчатых стен, как русские пушкари разворачивают свои батареи напротив главных и единственных ворот городка, однако первыми стрелять не решались — а ну обойдется? Самим напрашиваться на каленые ядра им совсем не хотелось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
