что-то не так. И нужно будет рассказать об этом на исповеди, а исповедник скажет, что она плохая…
Священник грехами не упрекал. Сказал, что смотрит ее по телевизору… Вот только… Она же сама должна знать. Церковь не признает разводов.
Мать, которая всегда терпеть не могла ее мужа, теперь стоит горой за целостность церковного брака и настоятелю их храма нажаловалась.
— В Евангелии от Марка, глава 10, сказано, «что Бог сочетал, того человек да не разлучает. В доме ученики Его опять спросили Его о том же. Он сказал им: кто разведется с женою своею и женится на другой, тот прелюбодействует от нее; и если жена разведется с мужем своим и выйдет за другого, прелюбодействует».
А что надо жить так, как они жили с Луишем последние три года, это тоже Бог сказал? С побоями и злобой.
Особой религиозности в себе она давно не чувствует. Со времен университета, а может, и раньше, с тех пор как лет в шесть или семь Бог так и не ответил ей на вопрос, почему у всех есть отцы, а у нее нет и никогда не было. Почему же теперь ее так задевают эти уверения настоятеля, что церковь разводов не признает?
Отношения с матерью, и без того холодные, после ее новой попытки заговорить про ее отца стали совсем ледяными.
— Этого человека не существует! Он предал доверие премьер-министра Салазара. Предал меня. Предал тебя.
Именно в таком порядке, начиная с Салазара.
— Из-за него я потеряла работу в аппарате премьера! Великий человек оказал ему доверие!
— Мама! Великий человек отобрал у тебя мужа, у меня отца! Оставил нас одних. Подверг его мучениям. По сути, убил.
— Не смей так говорить о Салазаре! Он навел порядок в стране!
— Какой порядок, мама?! Аресты? Подавление инакомыслия? Концлагерь, где держали отца? Убийства оппозиционеров?
— Не смей! Ты тогда не жила, не знаешь! Он навел порядок после Первой республики! Тогда президенты и правительства менялись быстрее, чем времена года.
— Зато эта зима тянется уже больше сорока лет…
— Пока я росла, двадцать переворотов было, революции считать не успевали!
— За мою жизнь увидеть бы хоть одну…
Мать уходит на кухню и больше ничего не говорит. А «ничего не говорить» и молчать так, что ее молчание чувствуют даже стены, верная салазаристка умела всегда.
Возвращаться к разговору об отце бесполезно. Но после даже не получившегося разговора становится явно главное — все правда! И про отца, и про Салазара, и про мать. И про кольцо, которое мать отдала Эве в надежде, что больной уже диктатор увидит по телевизору молодую ведущую с его кольцом на пальце и вспомнит девушку за его спиной в оперной ложе.
После похорон уехала на прямой эфир. А когда вернулась домой, все продолжилось.
Телефон начинает звонить, едва она закрывает за собой дверь. Она первой успевает поднять трубку в прихожей.
— Эва!
На том конце провода голос Витора и сразу звук второй трубки, которую Луиш снимает в большой комнате, и голос мужа:
— Алло!
— Это мне звонят! — обрывает мужа она. — Положи трубку.
Откуда только силы хватает так сказать.
Звук трубки, опущенной на рычаг, — Луиш от удивления резкостью в ее голосе все же кладет трубку? Или только нажимает на рычаг, а потом снова отпускает и теперь слушает разговор?
— Эва! С тобой все в порядке?
Витор взволнован.
— Да. А что случилось?
— Пока ничего. Под окнами дежурят?
— Давно никого не было. А что?
— Проверь.
Прямо в ботинках проходит на кухню, выглядывает сквозь занавеску. Никого не видно. Но круглую рекламную тумбу на прошлой неделе заменили на широкую прямоугольную. Если кто-то прячется за ней — не увидишь. Припарковано несколько машин. В «Форде», кажется, кто-то сидит. Или от ветра фонарь так качается, что тени можно принять за живых людей? Просто театр теней какой-то. Тающих теней. Тени появляются и тают.
— «Форд» стоит, кто-то есть внутри, но не уверена…
— Одна никуда не выходи.
— Я и не собиралась. Только вернулась…
Витор не дает договорить.
— Тебе нужно будет приехать на телестанцию. И вызвать всех, в ком ты уверена. Слышишь?! Нужно приехать! Ты меня услышала?
— Да.
— Одна не выходи. Жди. Перезвоню.
И короткие гудки.
Началось?
На кухню вваливается нетрезвый после похорон Луиш.
— Мужики ей по ночам звонят! Puta[11].
И жалко его, и противно.
— Бог накажет! Твои мужики, boceta[12], бросят тебя, когда ты будешь хоронить мать!
Внутри все сжимается. Господи, что он говорит! Что он говорит, Господи! Зачем его слова в твои, Господи, уши. Слова, что Витор предаст ее, когда умрет ее мать. Ты не слышишь этого, Господи!
Эва молча снимает узкие ботинки. А вслух только и находит сил сказать:
— Заткнись!
Луиш даже не орет в ответ. Не угрожает. Звонит по телефону из коридора, не дозванивается, снова звонит, хлопнув дверью, выходит. И опять из окна не видно, чтобы он вышел на проспект. Куда-то свернул? Где-то прячется?
Из припаркованной около рекламного щита машины кто-то выходит. Темная высокая фигура. Движется к ее дому.
Следят за ней? Чтобы она сегодня не уехала на телестанцию? Пляшущий в порывах апрельского ветра свою бешеную пляску уличный фонарь отбрасывает свет в одному ему понятном ритме, пока яркая полоса не попадает на идущего к ее подъезду мужчину. Ровно в эту минуту он поднимает лицо, смотрит прямо на ее окно. Она не успевает спрятаться за занавеску.
Человек без одной фаланги пальца на левой руке.
Монтейру!
Мыслить как кошка (продолжение)
Сценаристка
Португалия. Алгарве
Если Мануэла говорит, что вечером приехал Луиш, отец убитой Марии-Луизы, а на парковке появился горчичного цвета «Фиат», который я видела на парковке Сагреша, то логично предположить, что красивый пожилой мужчина с армейской выправкой, садившийся в этот «Фиат», и есть отец убитой.
Надо бы его расспросить, что он делал на мысе Сагреш в момент, когда Профессору Жозе пробили голову?
Но что я ему предъявлю? «Здрасте — вы на мысе в машину садились, вместо того чтобы сразу ехать на место убийства дочери». И что?!
Захлопнет перед моим носом дверь и будет прав! Без Комиссариу разговаривать с ним бесполезно. И не спугнуть бы.
К тому же к убийству Марии-Луизы ее отец уж явно непричастен.
Но все же странно — заезжать на мыс по дороге к месту гибели дочки.
Придется отложить опрос старичка. Выйти на балкон, выдохнуть. И заняться телефоном.
Пароль-пароль!
Гуглю дату рождения Профессора Жозе Кампуша — 11.04.1964. Конечно,
