Однако время шло, и ничего не происходило, и главное — Трису было крайне сложно решить, сколько времени Габи может провести в гостях у Сковьи. Разговор по душам и, тем более, серьезный «разбор полетов», — еще одна вырванная из контекста фраза, принадлежащая его забытому прошлому, — могли занять и час, и три часа и даже весь вечер и всю ночь. Иди знай, как повернется разговор. Может быть, щедрый дед раскроет перед своей внучкой такие глубины мудрости и сокровищницы знания, что ей и не захочется уходить. Но могло случится и по-другому, поскольку намерения волка были неясны, а сам он представлялся весьма опасным контрагентом.
Итак, время шло, и вечер уже вот-вот готовился превратиться в ночь, а Габи все еще не появилась в палаццо Коро и даже не позвонила. Неведение угнетало, но и вмешаться было нельзя. Не мог Трис отправиться по известному адресу, и позвонить в этот отель тоже не мог. Правила хорошего тона не оставляли ему выбора. Он мог только ждать. И он ждал, но, к счастью, в двенадцатом часу вечера Габи позвонила сама и, коротко сообщив, что едет домой, дала отбой.
«Что ж, — с облегчением выдохнул Трис, — по крайней мере, она жива. Послушаем теперь ее рассказ».
Однако в следующее мгновение он осознал странный факт. Тревога, сопровождавшая его в течении всех этих долгих часов, возникла не на пустом месте. Вернее, именно из-за чувства «пустоты» она и возникла или, вернее, усилилась. Сейчас, когда он говорил с Габи, но, скорее всего, чуть раньше, где-то, наверное, за четверть часа до того, как она телефонировала домой, «пустота» закрылась, и его отпустило. Это было какое-то совершенно новое ощущение. Что-то, с чем Трис никогда прежде не сталкивался. Сначала возникновение чувства «пустоты», — он просто не мог пока подобрать лучшего определения, — а затем «исчезновение» этого чувства, словно бы, там, где только-что чего-то не хватало, все стало, как всегда. Учитывая временной фактор и сопутствующие ему обстоятельства, связано это могло быть только с Габи. И единственной здравой идеей, которую выдал на-гора мозг Триса, было предположение, что Сковья каким-то образом может «экранировать» Габи, как бы вырывая ее из их общего пространства. Но, если это так, то следовало предположить, что превращение девушки в его младшую сестру породило некую внечувственную связь между ними двумя. Просто в обычных обстоятельствах он чувствовал ее присутствие постоянно и, соответственно, не обращал на это внимания, привыкнув к этому ощущению, как к некой неизменной составляющей его внутреннего мира. Но стоило ей исчезнуть из зоны его восприятия, как он ощутил тревогу, еще не сознавая, что все дело в «пустоте», возникшей там, где должна была находиться Габи.
«Любопытное открытие, — констатировал Трис. — Вернее, сразу два открытия. Во-первых, мы с ней теперь связаны, но природа этой связи мне неизвестна. А во-вторых, волки, ну или, по крайней мере, один из них, способны разрывать эту связь. И что это за способность такая, я тоже не знаю».
Да, здесь явно было, о чем подумать, но, разумеется, не сейчас, когда он ждал возвращения сестры. И она, к слову сказать, не заставила себя долго ждать. Заявилась буквально через полчаса и сразу же, не раздеваясь, направилась в кабинет Триса. Он легко отслеживал ее перемещения по палаццо, — в своем доме магия позволяла ему и не такое, — и определил с точностью до мгновения тот момент, когда она аккуратно постучала в дверь, и, открыв ее, вошла в кабинет.
— Привет! — сказала, чуть улыбнувшись и снижая этим эффект своего несколько легкомысленного и совсем неформального обращения к брату.
Поставила на пол принесенный с собой большой кожаный баул и стала снимать пальто. В отношениях наедине она не терпела, чтобы он помогал ей с верхней одеждой. Такой вот всплеск самостоятельности.
— Рад, что ты наконец вернулась, — испытующи посмотрел на нее Трис.
Он пытался уловить сейчас ее настроение и понять, что в ней изменилось за несколько прошедших с их последней встречи часов. Что-то точно изменилось, но что?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Волновался? — спросила между тем Габи, небрежно кинув пальто на один из поставленных у стены стульев. — Тревожился?
— Не без этого, — ответил Трис, переключившись с ее непонятного настроения, — то ли возбуждена, то ли, напротив, пытается скрыть навалившуюся вдруг усталость, — на ее весьма оригинальный внешний вид.
Одета Габи была более чем странно. Коротковатые, — едва достигающие щиколоток, — брюки черного цвета, неприлично обтягивающие красивые длинные ноги. Светло-коричневые полусапожки на высоком тонком каблуке, какая-то необычного кроя белоснежная кофта из плотного трикотажа или чего-то вроде этого и расстегнутый длиннополый кожаный пиджак бутылочного цвета.
— Нравится? — спросила, поворачиваясь на месте, чтобы продемонстрировать себя со всех ракурсов.
— Нравится, — должен был признать Трис.
Это было странно, поскольку не соответствовало ни общепринятому стилю женской одежды, ни нынешней имперской моде, но при том не казалось Трису чужеродным. Он, словно бы, уже видел такое. Когда-то, где-то, возможно, в другой жизни.
«Любопытный феномен! Узнавание без узнавания».
— Садись! — кивнул он на ее обычное место. — Рассказывай!
— Первое и главное, — сказала Габи, устроившись в кресле. — То, о чем вы говорили с Зандером, возможно. Другие миры действительно существуют, и волки умеют между ними «ходить». Строят, знаешь ли, порталы, — их магия это позволяет, — и переходят туда, куда хотят. Сковья взял меня в один из таких миров. Время там идет быстрее. Мы провели в том мире пятнадцать дней, а здесь прошло только шесть часов.
— Другой мир? — переспросил потрясенный ее сообщением Трис. — Ты уверена? Может быть…
— Уверена, — перебила его Габи. — У нас никто не способен сделать такое.
С этими словами она достала из кармана что-то невероятно элегантное, серебристо-черное размером с женскую записную книжку из тех, что носят с собой в кармане жакета. Это явно был какой-то электрический прибор, — Трис улавливал в нем очевидную, пусть и крайне слабую электрическую активность, — но таких миниатюрных изделий неизвестного назначения здесь, в этом мире никто делать не умел, и это неоспоримый факт.
— Красивая игрушка, — сказал, беря прибор в руки. — Легкая, элегантная…
«Телефон? — вдруг вспомнил он назначение этого прибора, не понял, что было бы понятно, но именно вспомнил. — Это телефон?»
— Что это? — спросил вслух, боясь услышать подтверждение своей догадке и отчаянно надеясь его получить.
— Это, Трис, представь себе, телефон, — без тени сомнения объяснила сестра. — Беспроводная связь и практически на любые расстояния.
«Не ошибся… Телефон», — Он еще немного повертел игрушку в руках и оживил ее нажатием на какой-то крошечный выступ. То ли интуиция подсказала, то ли случай вышел, но экран, словно бы это был такой миниатюрный телевизор, вдруг засветился, явно оповещая о том, что телефон включился. Впрочем, через какое-то довольно короткое время прибор объявил, — на самом деле, написал четкими белыми буквами на темно-сером поле крошечного экрана, — что не может найти сеть. Любопытно, что Трис эти слова, написанные кириллицей, прочел и понял, хотя видят боги, не знал ни одного славянского языка.
— Ты знаешь, что это за язык? — вскинул взгляд на Габи.
— Знаю, — кивнула сестра. — Это русский. Я была в России, Трис. Только там Россия не империя, а республика.
«Значит, в прошлой жизни я знал русский язык, — привычно «записал» Трис в своей памяти. — И таким телефоном умел пользоваться…»
— Вот как… — сказал вслух. — И зачем же Сковья потащил тебя в такую даль?
— Учил пользоваться их магией, раз уж она у меня теперь есть.
И она начала рассказывать ему такое, что, не знай он с кем имеет дело, решил бы — выдумывает. Но это была Габи. Э клана Мишильер. И она никогда ничего не выдумывала. Могла умолчать и, наверняка, рассказывала ему сейчас отнюдь не все, что знала, что увидела там, за гранью, что поняла и что почувствовала. Но врать она бы ему не стала. Раньше не врала, и сейчас тоже говорила правду.
