— Я сейчас пошлю человека за вашими вещами. А вы пока ознакомьтесь с текстом договора, — сказал Шантарский и вышел из палаты.
Я остался один. Пулей выскакиваю из кровати. Пулей, конечно, громко сказано… Кряхтя и охая, вылезаю из-под одеяла. Откуда такая слабость? Не иначе напичкали чем-то. Хотя после моих кульбитов в «Паучьем гроте» я наверняка должен именно так себя чувствовать.
Окно. Третий этаж. Вокруг деревья, газоны, вдалеке виднеется пруд или река. Я за городом, однозначно. Решеток нет. И на том спасибо. Так, а что у нас здесь? Стандартный санузел. Окна нет. Возвращаюсь в комнату. Рамы «глухие». Чтобы вылезти, надо выбивать стекло. А что дальше? Прыгать? Покалечусь и все равно не убегу… Так, а что у нас с дверью?
В коридоре на стуле сидит крупный крепкий дядька. Смотрит на меня, как удав на кролика.
— Чего вылез? — голос жесткий, с угрозой. — Назад пошел.
— Так мне по маленькому, — прошусь я.
— В палате толчок есть — туда свои дела делай. И в коридор ни ногой. Понял? Не то гайморит на одно место заработаешь.
Закрываю дверь. Обложили. Интересно, Глеб меня уже ищет? Он вроде как собирался куда-то в командировку уезжать, но должен был вернуться как раз к моему выходу из инстанса. Раз так, то он уже был у меня в комплексе. Если Шантарский не наврал, что тоже может быть, прошло достаточно много времени. Света уж точно подняла тревогу. Мы с ней договаривались созвониться после выхода из игры. Значит, Глеб попытается связаться с Роргом. Фома, уверен, тоже молчать не будет… Короче, думаю, меня уже ищут… Но время уходит… Надо что-то делать. Но что?
Когда я уже схватился за стул, намереваясь выбить им окно, дверь в палату открылась. На пороге появился человек-гора. По-другому и не скажешь. Рост метр девяносто, не меньше. Телосложение штангиста либо борца. Скорее тяжелоатлет, чем борец, — осанка не та. Штангисты не сутулятся так, как боксеры и борцы. Грудная клетка больше развита. Короче, гора мышц. Я как-то даже поник, но стул из рук не выпускал, неумело прикрываясь им, как щитом.
— Олег Иванович, — прогудел великан. — Оставьте мебель в покое и следуйте за мной.
— К-куда? — мой голос предательски дрогнул. Спеша реабилитироваться, я добавил: — Учтите, меня уже ищут и…
— Успокойтесь, — перебил мою тираду он. — Возьмите себя в руки. Я здесь, чтобы вывести вас отсюда. Идемте.
Он открыл двери в коридор и вышел первым. Я не знаю, кто этот человек. Мне не известны его намерения, но то, что оставаться в этой клетке я не намерен — ясно как день. Есть призрачная вероятность того, что по дороге мне удастся улизнуть от этого неуклюжего тролля. Надеюсь, он действительно неуклюжий…
Выглядываю в коридор. Широкая спина моего «спасителя» уже в пяти шагах от меня. Идет, не оборачиваясь. Не похоже на конвой. Скорее ему все равно, иду я за ним или нет. Обнадеживает вид моего «тюремщика». Он все так же сидит на стуле. Руки скрещены на груди. Только голова как-то безвольно висит. Повернута чуть набок. Глаза закрыты. Уснул что ли?
Видимо, я слишком долго задержался на одном месте. В чувство привел спокойный голос великана:
— Ничего, жить будет. Поторапливайтесь, Олег Иванович.
Звякнул лифт. Человек-гора уже внутри кабинки, придерживает дверь рукой. Я озираюсь по сторонам. Тяжело вздыхаю и следую за своим так неожиданно появившимся провожатым.
— Вы от моего брата? — с надеждой в голосе спрашиваю я.
Краем глаза наблюдаю за мигающей кнопкой «-1». Думаю, мы едем в гараж. На голубом мониторе медленно сменяются цифры в порядке убывания.
— Нет, — коротко отвечает он. — Но отвезу я вас именно к нему.
— А…
— Тот, кто меня прислал, не желает вам зла. Скорее наоборот. Сейчас сами убедитесь.
Глубокий вдох. Выдох. Как только откроется дверь лифта — побегу. Я ослаб, но он меня тяжелее. Клянусь, если выберусь из этой передряги, сделаю все, чтобы такого больше не произошло.
На мониторе «минус один». Лифт остановился. Кабинка слегка дернулась. Я напрягся. Готов к рывку.
Серебристая дверь медленно открылась, но я не побежал. Даже замер на мгновение. Пришел в себя от легкого толчка в спину.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Выходите, — пробасил великан.
И я сделал шаг. Может, все, что происходит — это только сон? Инвалидное кресло-коляска. Не из простых. Я на это дело уже насмотрелся за последнее время. В кресле девочка. Нет, не так… Правильнее сказать девушка… Маленькая, худенькая. Тоненькие кисти рук. Бледное лицо. Бесцветные губы. Она была похожа на хрупкий изломанный цветок. Выживший, но все еще пытающийся расти…
Она неподвижно сидела в своем кресле, казавшемся мне грубым и просто огромным. Ни одного движения. Лишь еле вздымающаяся грудь при каждом вздохе. А потом наши взгляды встретились…
Изумрудно-зеленые глаза… Пронзительно-живые… Я вспомнил эти глаза и понял без слов грусть девушки, ее заботу, тепло и… сожаление…
…Машина бесшумно несется по трассе. За окном мелькают полосатые столбики, деревья и встречные машины. На мгновение из обочин выныривают и исчезают люди с размытыми лицами. Продавцы грибов, ягод и однотипных сувениров.
На далеких полях зеленеет бескрайнее море травы. Параллельно трассе тянется двухколейная дорога, по которой медленно пылит уродливый трактор.
В салоне ни жарко, ни холодно. Водитель, парень лет двадцати пяти, внимательно следит за дорогой. Лишь изредка поглядывает в зеркала. На меня ноль внимания.
Я сижу на заднем сиденье и в который раз перечитываю коротенькое письмо, распечатанное на принтере:
«Уважаемый Олег Иванович.
Я сожалею о том, что произошло. Впервые в своей жизни я пошла против воли отца и впервые стыжусь его поступка…
Умоляю, не держите на нас зла…
Это моя вина. Зачем я остановилась тогда и заговорила с Вами?
Простите меня…
Искренне надеюсь, что Ваша дочь поправится.
Иса»
Оторвавшись от чтения, тяжело вздохнул. Думать ни о чем не хотелось. В голове бардак. На душе погано. Закрываю глаза… Хочется напиться…
Проснулся от того, что меня кто-то легонько трясет за руку.
— Приехали, — коротко говорит водитель. — Если я не ошибаюсь, это здесь?
Я тяжело вздыхаю и протираю глаза. Да, точно. Мы на месте. Знакомый постер и надпись над дверью. Офис брата.
— Спасибо, — говорю я и открываю дверь.
В ответ слышу:
— Не мне.
Мгновение наблюдаю, как темный автомобиль трогается с места и исчезает за углом дома. Развернувшись, шагаю к двери.
На проходной знакомый охранник. Смотрит, как на психа. Ну да. А как ему еще на меня смотреть? Больничная пижама. Двухдневная щетина. Рожа помятая, на голове бардак. Правда, пропустил без проблем. Когда поднимался по лестнице, услышал его голос:
— Он здесь, Глеб Иванович… Да… Уже… К вам поднимается…
Брат меня встретил в дверях своего кабинета. В глазах удивление. Вижу, как что-то хочет сказать, но я перебиваю его:
— Выпить есть? — И тут же поправляю сам себя: — Нет. Сначала звонок Свете, а потом напьюсь…
Глава 20
— Значит, руководство сильнейших светлых кланов, говоришь, — улыбаясь, прокомментировал Глеб. — Креативно. Мне бы так.
Я лишь пожал плечами, плотнее укутался в знакомый плед и допил оставшийся на дне бокала коньяк.
С женой говорили около сорока минут. Как мог, успокоил ее. Правду, естественно, не сказал. Наврал с три короба. А смысл ее пугать?
Оказалось, я отсутствовал около десяти часов. Меньше, чем сказал Шантарский. Хотя фраза «меньше суток» не опровергала его слов. Потом получил нагоняй от жены и наставление быть осторожным. А вот Глебу выложил все подробно, можно сказать, слово в слово. Он сперва был в бешенстве, затем сделал несколько звонков. В том числе начальнику охранного агентства общественного модульного комплекса, откуда увезли меня люди Шантарского. Потом брат заметно успокоился.
