Александр достал фляжку из седельной сумки, вынул пробку, понюхал. Пьянящий аромат трав, плодов, меда — все это живо напомнило юноше сладостные чары Морганы. Он подумал о леди Лунед и вине, которое сделали монахи из приречного монастыря, вспомнил, как он отшвырнул флягу и бросил бедняжку одну — самой взбираться в седло и ехать обратно в одинокий замок к своей нежеланной гостье.
Пробка Моргановой фляги была сделана из резного граната. Резкое движение руки — и она, крутясь, полетела в воду, распугав лебедей, которые поплыли сквозь тростники прочь, шипя на Александра. За пробкой последовала и сама фляжка: капли зелья, выплеснувшегося из нее, образовали в лучах солнца нечто вроде радужной дуги, а потом канули в озеро.
— Отведайте этого, — сказал Александр лебедям, неожиданно приободрившись. — И сладких вам сновидений!
Пятью днями позже, на закате, он въехал в деревушку, сокрытую в лесистой долине, и там попросился переночевать.
Глава 30
Деревня представляла собой лишь скопище крестьянских хижин, зато могла похвастаться трактиром. У дверей его пристроились двое, потягивая пиво из рогов.
Александр остановил коня и пожелал им доброго вечера. Один из них, на вид сущий простофиля, невнятно что-то пробормотал, глазея на заезжего всадника, а второй, человек средних лет, вежливо ответил на приветствие, отставив свой рог в сторону и поднявшись на ноги.
— Ты здесь хозяин? — спросил Александр.
— Да, сэр.
— Ты видишь, я проделал сегодня долгий путь, и мой конь устал. Найдется ли у тебя еда и постель на эту ночь?
— Что до этого, сэр, то не примите за обиду, но мой домишко не для таких, как вы…
— Предоставь судить об этом мне, — нетерпеливо бросил усталый Александр. — Если у тебя есть хлеб и эль для меня и корм для моего коня, этого довольно. Я заплачу.
Он собрался было спешиться, но поселянин шагнул ближе.
— Постойте, сэр. Я прошу вас не принимать мои слова за обиду. Я охотно оставлю вас у себя, если захотите, но коли ваша лошадка сможет проделать еще полмили вниз по долине, то там найдутся ночлег и еда как раз для молодого господина. — Трактирщик указал рукой. — Вон туда. Видите, там стоит большой каменный крест? Около него свернете, потом будет дубрава, а за ней — монастырь. Монастырь Святого Мартина. Это хороший домина, огромный, можно сказать, и там всех оставляют ночевать. У них полно места для странников. Я почему все знаю — потому что у меня сын там работает садовником, звать его Джон. Он самому брату Петру помогает.
— Понятно. Что ж, спасибо. Поеду туда. Полмили, говоришь?
— Никак не больше. Вот, слышите колокол? Это звонят к вечерне, но у ворот ждет привратник, и вас будут рады принять, — Поселянин отступил обратно. — И не думайте, молодой господин, что вы опоздали на вечернюю трапезу! Там привыкли, что странники появляются когда угодно. Ведь только на прошлой неделе приехала незадолго до полуночи большая компания: благородные господа, да с таким подарком, от которого аббат едва к небесам не воспарил, ну что твой петух на крышу!
— И что же это было? — спросил Александр не потому, что заинтересовался, а потому, что хозяин заведения горел желанием поделиться новостями.
— Да как же, великое сокровище, как люди толкуют — реликвия, привезенная из-за моря, да к тому ж еще и святая! Брат Петр все моему Джону обсказал. Сам-то он ее еще не видел, но говорит, что скоро, может, уже на следующий праздник, если успеют приготовить подобающее место — а они успеют, ведь у них самолучший резчик работает в часовне уже с год или поболее, а он уж взялся, — так ют, брат Петр говорит, поставят святыню над ракой вместо статуи — там драгоценная чаша будет в целости и сохранности, покуда она в монастыре…
Александр, который уже тронул лошадь, резко натянул поводья:
— Чаша? Ты сказал, драгоценная чаша?
— Она самая. Золотая чаша, вся изукрашенная каменьями, говорит брат Петр, и привезена откуда-то с Востока, может быть из самого Иерусалима! Вообразите только: сюда, в нашу-то долину! еще ее называли каким-то чужестранным именем, но каким, я в точности не скажу.
— Грааль, так?
— Как-как, Грааль, говорите? Может, и верно, если так чаши называются.
— И этот Грааль будет теперь храниться в монастыре, что ниже по дороге?
Поселянин не выказал никакого удивления при виде неожиданно проснувшегося в Александре интереса, приняв его, несомненно, за рвение благочестивого католика.
— Доподлинно так, сэр. Но не думаю, что вам удастся его увидеть. Монахи держат его взаперти, как видно, до того…
— Да-да. Но повтори-ка, ты сказал, его привезли на прошлой неделе? Королевский поезд?
— Что до этого, королевский ли — ке знаю, но то были благородные господа, знать, Джон сказал: на добрых конях и с кучей прислуги, дама ехала в носилках с шелковыми занавесками, я уж и не знаю, что там еще.
— Дама… — вдумчиво повторил Александр, — Значит, дама привезла с собой сокровище?
— То так, но говорят, это не совсем в дар. Оно будет здесь храниться некоторое время. Но чтоб у нас в долине завелась эдакая ценность… Да теперь тьма-тьмущая народу сюда повалит ради одной этой чаши, так что даже мое заведение озолотится!
— А дама, то есть вся эта королевская свита, — они все еще там?
— Да. Но там хватает места для путников, молодой господин, не беспокойтесь, вас там примут как надо!
— Ладно, спасибо. Вот тебе за твой рассказ, хозяин. А я поехал.
— Бог в помощь, молодой господин, и доброго вам ночлега.
Монастырь, как обычно водится, схоронился в глубине укромной долины, по которой между лесов и пастбищ текла извилистая река. Это была большая обитель, которая могла похвастать несколькими внутренними дворами и собственными усадебными хозяйствами, стоящими среди вспаханных полей и садов. Река вращала мельничное колесо, а сквозь ворота шлюза вода текла в рыбный садок, расположенный в монастырских стенах.
Александр, предоставив усталому коню шагом спускаться вниз по склону к воротам, с удовлетворением рассматривал монастырь. Его ожидал удобный ночлег, и — по счастливой случайности, в которую едва ли можно было поверить, если бы не то, что хозяин трактира говорил о Граале со всей определенностью, — он добрался до цели своего странствия гораздо раньше, чем мог рассчитывать. Вряд ли у него получится завладеть Граалем, пока тот хранится в монастыре, но если Нимуэ едет с чашей на юг и в обители остановилась только для отдыха, он сможет хотя бы поговорить с колдуньей или с кем-то из ее свиты и узнать от них, куда они везут свое сокровище. А если ему удастся присоединиться к свите Нимуэ, вдруг ему снова представится какой-нибудь счастливый случай…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
