и с фейковыми доказательствами, а также многое другое. Возможно это вам поможет. Также сегодня утром я виделась с Варей. Ей передали визитку с кьюар-кодом.
— Она знает что на ней?
— Активатор навигатора с адресом. Она сможет его активировать только тогда, когда ей позвонят. Она сказала, что возьмет второй телефон, чтобы информировать вас. Потому что боится, что приложение не позволит открывать другие окна.
— Логично, — кивнул Герман, а затем, глянув на меня, уточнил. — Она знает точную дату?
— На этой недели. Это всё.
— Что-нибудь ещё, — вдруг спросил Герман, останавливаясь. — Вы выглядите так словно вам есть что сказать.
Я отвернулась от него. Разглядывая людей, я обратила внимание на иностранную пару с маленьким ребенком. Пара увлеклась фотографиями, что на некоторое время позабыли о малышке. Она так увлеченно прыгала с камня на камень, что если родители вскоре не вспомнят о ней, то у них есть шанс потерять её.
Как и у меня. Есть огромный риск потерять девочек или покалечить их. И это будет полностью моя вина, если с ними произойдет что-нибудь непредвиденное.
— Кроме Вари, — прохрипела я. — Согласилось ещё шесть девушек. Шесть! Они будут в опасности во время вашей операции, а от меня вообще ничего не зависело. Я боюсь за них. Боюсь, что они пострадают. Боюсь, что из-за меня их втянут в проблемы.
— Ксения, вы их уже спасаете. Вы сотрудничаете с нами ради них. Вы ищете ответы, а не позволяете волне накрыть вас. Им уже повезло с вами. Предоставьте теперь нам выполнить нашу работу. И да, не приходите пока в агентство. Пусть у них развяжутся руки от вседозволенности. До свидания, — с единственным кивком Герман исчез в толпе, оставив меня посреди людского моря.
Я шла сталкиваясь с чужими плечами, с равнодушием принимая их ворчание. Кое-как выбравшись из столпотворения на Манежную улицу к Охотному ряду, я перешла улицу и на Тверской зашла в первый заинтересовавший меня ресторан.
Там я заказала чайник зеленого чай с жасмином и панини с моцареллой. Медленно жуя бутерброд, я задумалась о том, что впервые прогуливалась в рабочее время. Мне не нужно бежать в агентство, фотосессиями занимался офис, с французами переговоры перенесены, а конкурс я запущу только после разбирательства с Нинель.
Впервые за долгое время я никуда не спешила.
Мне оставалось только сидеть в ресторане, есть панини и рассматривать остальных через панорамное окно. Я меланхолично разглядывала улицу, с удивлением обнаружив знакомое лицо. Десятки машин затормозили на светофоре. Многие автомобилисты опустили окна. Но в салоне машины напротив ресторана, в котором сидела я, находилась Нинель.
Я прищурилась, чтобы лучше разглядеть её, а также её соседку.
Нинель сидела на заднем сиденье и разговаривала с блондинкой с очень знакомым лицом. Вроде бы я ещё обратила внимание на неё, когда ждала начальника безопасности Матвея. Они о чём-то спорили, после чего блондинка жестко схватилась за плечо Нинель и начала яростно ей что-то втолковывать. Незнакомка активно жестикулировала и всё время тыкала в Воровицкую пальцем, будто доказывала ей её вину. Спустя минуту автомобильный поток тронулся, а машина с Нинель и с блондинкой уехала прочь.
Вначале мелькнула мысль преследовать их и узнать, почему блондинка казалась мне знакомой. Но здравый смысл ещё не полностью отказал из-за влияния детективной обстановки. А ведь могла возомнить себя сыщиком, которому всё по плечу. Вместо этого я доела панини и спокойно оплатила счет.
Я только встала из-за стола, когда мне позвонил консьерж. Он сообщил, что в фойе меня ожидал гость. По его мнению, этот посетитель находился в крайней степени озлобленности, и что он вряд ли уйдет, пока не дождется меня.
Выйдя из ресторана, я поймала такси, чтобы через полтора часа ворваться в холл дома, где ждала разозленная Марина.
Она крепко сжимала в руках зеленую сумочку из экокожи, тем самым порча длинным маникюром поверхность. Она даже не подняла взгляд, когда я пришла. Вместо этого она отвернула голову и манерно поджала губы, будто матрона из девятнадцатого века.
— Поднимемся? — Спросила я, когда подошла к ней. Марина молча встала и подошла к лифту, уставившись в одну точку. Перед подъемом я шепнула благодарность консьержу и юркнула в кабину лифта. — Даже слова мне не скажешь? — Она продолжала молчать. — Или сохраняешь злость до квартиры?
Она с шумом выдохнула, что предполагалось ответом на мой вопрос.
Мы в молчании вошли в квартиру. Первым делом на кухне я открыла новую бутылку вина, достала два широких бокала и разлила двухлетнее мерло. Марина не отказалась от предложенного напитка и за секунду выпила его. Затем она осуждающе глянула на меня и со стуком поставила бокал на столешницу.
— Объясни, — прорычала она. — Что происходит? Я не понимаю тебя. Это на тебя так Глеб влияет? Делает тебя такой дурочкой что ли. Если так, то правильно сделала, что сбежала от него. Или может, тебя кто-то настраивает против меня? — Марина указала на себя и истошно взмолилась. — Ксю, не молчи! Прошу тебя! Я уже несколько ночей спать не могу из-за этой неразберихи. Мне кажется, что что-то вокруг происходит, но никто не посвящает меня, будто я прокаженная.
— Марина….
— Или ты мне не доверяешь? — Воскликнула Рубин, начав расхаживать по кухне. — В тот раз перед поездкой в Париж ты испугалась признаться мне в идее Ануш. Но что могло произойти сейчас, чтобы ты снова игнорировала меня. Почему ты снова ведешь себя также?!
— Прости меня….
— Извиняешь? — Она резко затормозила и уставилась на меня. — Значит ты правда мне не доверяешь! Я хотя бы раз ставила под сомнения себя? Я хотя бы раз проявляла хоть какой-нибудь признак желания предать тебя? Ксюша, почему ты так поступаешь со мной? Почему я чувствую себя преданной тобой?!
— Сейчас происходит слишком многое, — глухо проговорила я и одним махом допила вино. — Я не могу тебе всё рассказать, потому что слишком многое стоит на кону.
— Или ты не рискуешь довериться мне, — разочарованно добавила она неозвученное. Марина ударила раскрытыми ладонями по столу и сурово спросила. — Тогда может расскажешь о чём шепчутся девчонки? Потому что вчера я услышала, как девочки обсуждали приглашение Ирины на один вечер…. Особый вечер для избранных. Мне даже не нужно было слышать детали, чтобы понять, что они имели в виду. Но как….
Её глаза засверкали от едва сдерживаемой ярости. Она судорожно замахала руками, потому что не в силах подобрать нужные слова. К чему такие лишние подробности, ведь она поняла верную мысль. А теперь она жаждала объяснений от меня. Как могла я допустить такое;
