– Та-ак, – промолвил я, пристально глядя на Щека.
Выражение его лица было подчеркнуто внимательным, но абсолютно спокойным. Было не похоже, что хозяин страдает временным расстройством памяти или же что отрок, сидящий напротив него, оказывал нежелательное воздействие силовым, магическим или каким-нибудь иным способом. Впрочем, я ухватился за спасительную мысль: он, может быть, действительно незнаком с рыжим. Номер для парня снимал неведомый царедворец, здесь он толком ни с кем не общался… А если попробовать с другой стороны?
– Скажите, вы когда-нибудь видели этого человека?
– Никогда в жизни! – прикладывая руку к сердцу, заверил добровольный помощник.
Вот это история! Я буквально онемел, не зная, что и сказать. Мы сломя голову несемся за этим пацаном, рискуем жизнью, чтобы вытащить его из кутузки, а он, выходит, ни сном ни духом не причастен к делу. Вот так-так! Впрочем, о чем это я? Как же не причастен? А зеркальце?! Правда, парень утверждает, что украл его, но ничего, будем крутить. Все равно расколется.
– Вы можете присягнуть, что никогда прежде не видели этого человека? – медленно и внятно произнося каждое слово, еще раз уточнил я.
– Заначкой клянусь! – зачем-то доставая из-под рубахи уже знакомый нам символ триединства Нычки, заверил Небрит.
– Ладно, благодарю вас, вы нам очень помогли. Ступайте, занимайтесь своими делами.
– Ваша вельможность, – засовывая золотой медальон под рубаху, тихо произнес Щек, – мне б тут по секрету сообщить кое-чего.
О! Как говаривал один из наших прошлых лидеров – процесс пошел!
– Вадим, выведи-ка подозреваемого в соседнюю комнату. Ратников, изображавший мрачного стража, едва ли не под мышкой вынес мальчонку из помещения.
– Да, слушаю внимательно, что там у тебя?
– Ваша вельможность, – вытянулся во фрунт «истинный патриот», – разрешите доложить!
– Да уж докладывай.
– Пока вы изволили пребывать в командировке, я по рвению и разумению своему в вашем номере караулил, дабы какой коварный вражина тихой сапой не прокрался.
– И что коварный враг? Не прокрался?
– Не извольте беспокоиться! Я самолично бдил со всей неусыпностью! Но тут вот какое дело. Вскоре после того, как вы отбыть изволили, сижу я и слышу, за окном на подоконнике будто бы голубь воркует. Я тихонечко подкрался, окошечко отворил, а там… Так и есть! Голубь! Сидит, ишь, мелочь пернатая, зерно клюет! А к ноге его, в смысле к лапке, записка ленточкой примотана. Так что я птицу – цап! И изловил.
– Молодец! – похвалил его я. – Растешь в моих глазах! С твоей ловкостью место думного радника о тебе уже обрыдалось, но можешь не сомневаться, я замолвлю словечко. Где записка-то?
– Будьте покойны! – расцветая от похвалы начальства как маков цвет, заверил меня тайный призорник. – Вот сие послание. И на яд, и на наговор уже проверил. И ленточка, коим оно было привязано. Вроде бы тьфу, что там голубю к ноге записку примотать, любая бечева сойдет, а надо же, тесьма-то дорогая, не менее как по еноту за локоть!
– Родина тебя не забудет, – скороговоркой кинул я, выхватывая из рук субурбанца клочок пергамента. Пробежать взглядом по строчкам – секундное дело. Текст краткий, но…
«Господин одинец! Коли вы действительно печетесь о судьбе пропавшей особы, нынче ночью, после колокола первой стражи, приходите во дворцовый парк к Русалочьему гроту. Будьте один, и я не причиню вам вреда».
Все, больше ни слова, ни какого-либо значка. Однако почерк подозрительно идентичен почерку предыдущего послания. Что ж, приходилось констатировать, что наши противники следят за нами, во всяком случае, не менее, а то и поболе, чем мы за ними.
– Спасибо, – еще раз поблагодарил я все еще стоящего в ожидании Щека. – Ты оказал следствию неоценимую услугу. А теперь ступай, я тебя вызову.
Субурбанец откланялся, но я едва ответил ему, лихорадочно пытаясь сообразить, что бы могло означать такое странное приглашение на полуночное свидание.
– Ты вот что, – кинул я вслед субурбанцу, – пришли сюда одного или лучше двух стражников за парнем проследить. Да смотри, он бегун известный! А то, знаешь-ка, запри его в чулан. Только подкорми, он небось голодный, как зеленый демон.
– Да, конечно, ваша вельможность, как скажете, – закивал Щек. – Сей миг все исполню.
Спустя несколько минут пленник перекочевал в крепкие руки стражи, и у меня наконец появилась возможность трезво оценить весомость наших побед. Хотя оценивать-то по большому счету было почти нечего. То есть да, мы очень удачно вытащили из застенков Вадюню и сами при этом выбрались живьем из весьма неприятного переплета. Но, если рассуждать строго, вся эта катавасия с поездкой в Саврасов Засад была спровоцирована ложной целью, фантомом, в который мы поверили. Так что день, по сути, пропал даром. Теперь вот еще это послание – ответ турецкого султана запорожским казакам!
Я еще раз всмотрелся в пергамент и тесьму, которой он был примотан. Тесьма действительно дорогая. Я попробовал ее на разрыв – крепкая. Прежние два голубя обходились по-простому, без украшений. Что бы это значило? Что у неизвестного «доброжелателя» не оказалось под рукой другой веревки? Или же кто-то желает таким образом показать, что он – или она – действительно имеет отношение к пропаже девушки? В том, что тесьма, весьма вероятно, связана с исчезновением Маши, я практически не сомневался. Чтобы укрепиться в этом мнении, оставалось лишь дождаться возвращения Делли, отправившейся с докладом во дворец. До тех пор из нового вещдока больше ничего не выжать.
Я поглядел на часы: сорок минут до полуночи. Пора спешить, иначе неизвестный, кто бы он ни был, решит, что контакт не состоится. Ищи его потом! «А если это засада?» – прерывая ровный ход мыслей, высунул голову вечно голодный червячок сомнения. Может, кто-то решил, что мы подобрались слишком близко к разгадке, и пожелал, скажем, всадить мне стрелу между лопаток. Да ну, ерунда! Никто не знает, как близко мы подошли к разгадке, поскольку нам самим толком ничего об этом неизвестно. Да и какой смысл расправляться со мной одним, когда на смену сразу придет следующий следознавец. А надо будет – и еще сыщется.
Нет, идея расправиться с одинцом могла прийти только в очень суетливую и не слишком умную голову. Впрочем, кто знает местные нравы? Окончательно сбрасывать со счетов эту идею, быть может, и не стоит. Однако вероятнее другое: некто, желая остаться неузнанным, хочет дать следствию информацию неизвестной ценности. Здесь возможны варианты. Номер первый: следствию пытаются подсунуть откровенную «дезу». Номер второй: кто-то, случайно обладающий информацией, имеющей значение для расследования, но не желающий огласки, жаждет исполнить свой гражданский долг и помочь следствию. И третий вариант, наиболее для нас благоприятный, однако, увы, маловероятный: на контакт с нами очень хочет выйти человек, имеющий непосредственное отношение к похищению. То-то стало б весело, то-то хорошо! Но обольщаться не стоит. В любом случае ясно одно – идти надо. И судя по стремительному бегу секундной стрелки, в запасе у меня не так много времени.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
