Барышня Замфиреску, сочтя унизительным оборот, который приняла их беседа, поднялась со скамейки и отправилась к озеру.
— Пойду посмотрю, не возвращаются ли, — сказала она.
— И я думаю, что не ошибаюсь, предполагая, кто уладит дело, — продолжала госпожа Замфиреску. — Слаживалось все тишком, еще в Бухаресте, так чтобы мы ни о чем и знать не знали… Можно подумать, что боялись, будто мы у них женишка украдем…
Она засмеялась, хотя было ей не до смеха, она нервничала. Хоть бы Лиза побыстрей возвращалась, у Лизы она что-нибудь бы выведала…
— Ты, наверно, тоже проголодалась? — спросил домнул Замфиреску. — Может, не будем больше ждать и поужинаем?
Наконец-то доамна Замфиреску могла дать выход своему раздражению:
— Да мы обедать кончили в четыре часа! И уж ты-то, слава Богу, накушался!..
Домнул Замфиреску мигом повернулся к своей супруге, готовясь дать ей резкий отпор. Но тут к ним, размахивая руками, подбежала барышня.
— Идут! — крикнула она весело. — У озера уже голоса слышны… Какая приятная у них компания!..
Теперь она уже жалела, что не пошла с ними в лес. Может, они играли в какие-нибудь игры или хором пели. Раз так долго не возвращались…
— Хорошо, что идут, — оживился домнул Замфиреску. — Будем надеяться, что не все разом усядутся за карты…
Разобиженная доамна Замфиреску поднялась со скамейки и подошла к дочери.
— Не стоит говорить, что мы их ждали и не ужинали, — зашептала она. — Пусть не думают, что мы тут без них с тоски умирали… Посмотрим, пригласят ли нас вообще…
Голоса раздавались совершенно отчетливо, но никого не было видно; наверно, шли очень медленно. То и дело слышался смех. Доамна Замфиреску тоже заготовила улыбку. Опять усевшись на скамейку, она оживленно заговорила, стараясь расшевелить свою маленькую компанию. «Пусть не думают, что мы тут без них скучали и ждали их как манны небесной…»
— …А когда взойдет луна, Хорике? — нежно спросила она домнула Замфиреску.
— К полуночи, — ответил супруг, глядя на небо.
— …Уж кто-кто, а я не грешил, — послышался голос Стере, — мы с Жоржем сидели тихо на месте, а не гоняли, как вы все, по лесу…
— Ну и что? Скажете, плохо было? — смеясь, спросил Андроник.
Смеялся он так, что сердиться на него было невозможно. Искренне и заразительно смеялась сама горделивая, мужественная юность. Барышня Замфиреску уже радостно улыбалась, хотя компания только-только приближалась к воротам.
— Грешнее всех я, — прибавил Андроник. — Я так и не осуществил задуманного…
— А может быть, вы нам скажете, что вы такое задумали, — попросила Лиза.
— Нет, не могу, — извиняющимся тоном ответил Андроник, — потому что еще не отказался от задуманного… Вся беда в том, что я немного заплутался и не успел. А то, глядишь, вы и теперь бегали бы по лесу…
— Но я же умру от любопытства! — воскликнула Лиза.
— Не стоит, сударыня, — заверил ее Андроник. — Игра продолжается и без нашего ведома…
Семейства встретились, и доамна Соломон принялась рассказывать Замфиреску лесные приключения.
— Потрясающе! — восклицала она. — Какая тишина! Какой воздух!..
— А я, что я говорила вам! — вставила в разговор свое слово барышня Замфиреску.
Говорили все разом, наперебой. Оттаял даже Стамате и время от времени позволял себе пошутить: поцелуй Лизы прибавил ему уверенности в себе.
— Как только выйдет луна, мы тут же отправляемся в лес, так и знайте, — заявил он.
— Только не я, — отказался Стере. — Молодежь — дело другое.
Доамна Замфиреску радостно захохотала. На кого, на кого, а на Стере можно положиться, и еще, наверное, можно рассчитывать на Соломона.
Поужинают и сядут играть где-нибудь в отдельной комнатке у отца келаря.
— Кто у нас занимается ужином? — спросил домнул Соломон. — Корзины из автомобиля принесли?
Рири, Лиза, доамна Соломон собирались идти накрывать на стол.
Барышня Замфиреску в первую секунду тоже открыла было рот, чтобы предложить свои услуги, но тут увидела, что Дорина по-прежнему сидит на скамейке. Значит, и ей можно остаться. Здесь столько молодых людей — болтовня, смех, шутки, — здесь лучше…
— Кто со мной в погреб за вином? — вновь спросил домнул Соломон.
Почти все мужчины захотели осмотреть монастырские подвалы. Особенно нетерпеливо хотели осмотреть их Андроник и Владимир.
— Только имейте в виду, что вино придется нести в ведрах, — посетовал домнул Соломон, польщенный вниманием, которым встречалось каждое его предложение.
— В ведрах и корчагах, — уточнил домнул Замфиреску. — И позаботьтесь, чтобы продали вам темно-рубинового, потрясающее вино… Хорош и мускат, но слишком скоро ударяет в голову.
— Больно крепок, — вмешалась доамна Замфиреску. — Хорике, а мы какое вино привезли?
— Да тоже вроде неплохое.
— Нет-нет, мешать не будем, — отказался Стере. — И не забудьте попросить брынзы. Брынза здесь — пальчики оближешь!
Веселой гурьбой собрались на поиски отца ключаря. Заслышав шум во дворе, черными тенями из келий выскользнули монахи, но отца ключаря среди них не было: домнул Соломон, будучи знакомым с ним лично, удостоверил это. Отец ключарь — высокий, сухопарый, костистый, с редкой бородкой, «будто траченной молью, и вдобавок гундосит». И домнул Соломон заговорил в нос, подражая отцу ключарю.
Стамате и капитан Мануилэ рассмеялись.
— А Андроник куда подевался? — спросил вдруг домнул Соломон, обнаружив, что молодой человек исчез.
— Пошел, видно, приятелей отыскивать, — сказал Владимир.
— Неужто ты поверил его россказням о приятелях? — ироническим шепотом осведомился капитан.
— Ш-ш-ш! Он же может услышать, — прервал его Стамате. — Нехорошо сплетничать за спиной…
— Именно, именно, — поддержал домнул Соломон. — Мне кажется, он хороший мальчик из хорошей семьи, жаль только, что слишком взбалмошный и неспокойный, — прибавил он, желая всем потрафить.
Наконец отыскали ключаря и попросили налить двадцать литров темно-рубинового. Монах взял две объемистые корчаги, ведро и повел их, показывая дорогу.
— Как-то управитесь?.. — пробурчал он, не глядя на гостей.
Перед дверью, окованной железными полосами, монах остановился, нашарил ключ и аккуратно, не торопясь, отомкнул замок. Потом зажег свечку, переложил ведро в левую руку, взял свечку правой, отдав перед тем корчаги Владимиру.
— Не оступитесь, ступеньки у нас поистерлись, — предупредил он.
Шли в темноте осторожно и не без странного волнения. Подвалы были глубокие, и чем глубже, тем обширнее. Владимир воодушевился, его восхищало все: холод и сырость, таинственность старинных сводов, игра теней от мигающей свечки.
— Кто знает, что здесь происходило, — проговорил он зачарованно.
— И я об этом подумал, — отозвался капитан. — Будто давит здесь на тебя что-то… А стоят всего-навсего бочки с монастырским вином.
Стамате с удивлением оглядывал стены подвала.
— Дай нам, пожалуйста, и брынзы тоже, — говорил домнул Соломон.
Монах выпустил вино из бочки, и оно с шипением хлынуло в корчагу, распространяя густое терпкое благоухание. Владимир как завороженный глядел на рубиновый водоворот в глиняном горшке. Ударив в ведро, вино брызнуло в разные стороны.
— Из здешних вин самое лучшее, — сообщил Андроник.
Вздрогнув от неожиданности, все обернулись.
— Откуда ты взялся, голубчик, мы и шороха не слышали? — весело спросил домнул Соломон.
Андроник махнул рукой на проход между бочками.
— Вот отсюда, — объяснил он спокойно. — Во дворе я вас потерял и отправился прямо в подвал. Не первый раз сюда спускаюсь, — прибавил он с улыбкой. — Сколько ведер вина здешнего выпил…
Монах поднял глаза, вглядываясь в лицо говорившего. Неверный свет свечи выхватывал из темноты бледные, с глубокими тенями лица.
— Узнали, отче? — спросил Андроник, приглаживая рукой волосы.
— Много гостей принимает монастырь, — ответил монах, опуская глаза, — трудно припомнить.
— Но уж меня-то вы знаете, — медленно выговорил Андроник, словно бы говорил для одного только монаха. И быстро обернулся к остальным, обводя руками своды: — Эти стены я знаю, словно жил в них с первого дня… Иной раз мне даже чудится, будто я сон смотрю, так много всякого вспоминается. Кто мне это рассказал, кто помог увидеть?.. Я словно бы родился с этим монастырем…
Домнул Соломон рассмеялся. Он держал в руках одну из корчаг и с удовольствием ее взвешивал.
— Говоришь как по писаному, — сказал он Андронику. — Как в той сказке, где людям привиделось, словно они уже жили когда-то, словно успели уже прожить другую жизнь…
— Нет, — с подкупающей простотой ответил Андроник, — мне не кажется, что я уже жил когда-то и успел прожить другую жизнь. Мне кажется, что я так и жил здесь все время, с того самого дня, как построили монастырь…
