— Интересно, кто это напомнил милорду о его старых домочадцах? — сказала она. — Сам бы он ни за что про нас не вспомнил.
Природа не терпит однообразия и даже в мягчайших душах держит про запас раздражительность. Редко-редко, но и Агнес могла вспылить. Нянино высказывание о Монтбарри вывело ее из равновесия.
— Если в тебе осталась хоть капля совести, — взорвалась она, — тебе должно быть стыдно за то, что ты только что сказала! Твоя неблагодарность возмутительна! Я оставляю вас наедине, Генри, вам будет нетрудно договориться. — Прозрачно намекнув тем самым, что он уже лишился ее расположения, она вышла из комнаты.
Эту резкую отповедь, высказанную в сильнейшем негодовании, няня восприняла, пожалуй, даже с юмором. Когда за Агнес закрылась дверь, этот философ в юбке подмигнула Генри.
— Упрямые они, молодые дамочки, — сказала она. — Даже когда милорд обманул ее, мисс Агнес не позволяла никому сказать худого слова о нем. А уж теперь, когда он умер, она и вовсе подобрела к нему. Попробуйте сказать слово против него — тут же взовьется. Упрямая! Держитесь ее, мастер Генри, держитесь ее!
— Похоже, вы на нее не обиделись, — сказал Генри.
— Чтобы я на нее обижалась? — удивилась няня. — Я только рада, когда она злится. Сразу вспоминаю ее маленькой, когда, бывало, приду попрощаться с ней на ночь, а она меня поцелует и скажет: «Няня, это я не нарочно». А что до этих денег, мастер Генри… Будь я моложе, я потратила бы их на обнову и украшения, а сейчас я старовата. Что мне делать с этим наследством, когда получу?
— Отдайте его под проценты, — предложил Генри. — За год будет кое-что набегать.
— Сколько будет набегать? — спросила няня.
— Если вы поместите вашу сотню фунтов в ценные бумаги, то за год это будет от трех до четырех фунтов.
Няня помотала головой:
— Три или четыре фунта в год? Это мне не годится. Мне нужно больше. Послушайте, мастер Генри. Я этими деньгами не дорожу: человека, который мне их оставил, я никогда не любила. Потеряй я их завтра, я не умру от огорчения. Я и так обеспечена до конца своих дней. Вы, я слышала, играете на бирже. Пристройте вы меня к чему-нибудь выгодному. Рисковать так рисковать! А эти ценные бумаги… — И она щелкнула пальцами, выказывая презрение к трехпроцентной ставке на капитал.
Генри взял со стола проспект компании венецианского отеля.
— Занятная вы женщина, — сказал он. — Вот, отчаянный вы биржевик, вот дело, стоящее риска. Только держите это в секрете от мисс Агнес. Я совершенно не уверен, что она одобрит мое пособничество вам.
Няня вынула очки. «Гарантированный доход шесть процентов, — читала она, — причем у Правления есть все основания думать, что десять и более процентов могут быть со временем выплачены акционерам отеля».
— Пристройте меня сюда, мастер Генри! И всем своим друзьям, где их ни встретите, рекомендуйте этот отель!
Так вслед за расчетливым Генри и няня связала свои материальные интересы с домом, где умер лорд Монтбарри.
Прошло три дня, прежде чем Генри снова пришел к Агнес. На этот раз облачко, набежавшее на их отношения, окончательно развеялось. Она разговаривала с ним еще сердечнее, чем прежде. Она вообще была в приподнятом настроении. На ее письмо миссис Стивен Уэствик ответила уже обратной почтой. Предложение было с радостью принято — с одной-единственной поправкой: ей предстояло погостить у Уэствиков месяц, и, если ей действительно понравится учить детей, она будет и гувернанткой, и тетей, и кузиной — всем сразу, а уедет от них в одном случае (и на этом особо настаивали ее ирландские друзья): если она выйдет замуж.
— Ты видишь, я была права, — сказала она Генри.
Он по-прежнему не мог поверить.
— Ты действительно едешь? — спросил он.
— На следующей неделе.
— Когда же мы снова увидимся?
— Ты знаешь, что тебя всегда ждут в доме твоего брата. Мы увидимся, когда ты только пожелаешь. — Она протянула ему руку. — Извини, что я уже с тобой прощаюсь: я начинаю собираться.
Прощаясь, Генри хотел ее поцеловать. Она отшатнулась.
— Почему нельзя? Я твой кузен, — сказал он.
— Вот это мне и не нравится, — ответила она.
Генри взглянул на нее и смирился. То, что она запретила воспользоваться правами родственника, было в его глазах добрым знаком. Это было как бы поощрением на роль возлюбленного.
На следующей неделе Агнес выехала из Лондона в Ирландию. Как выяснилось, это не станет конечным пунктом ее путешествия. Поездка в Ирландию была лишь начальной стадией ее окольного пути, который приведет ее в венецианское палаццо.
Часть третья
Глава 1
Весной 1861 года Агнес обосновалась в поместье своих друзей, по смерти своего бездетного родственника ставших лордом и леди Монтбарри. Старая няня осталась при ней. В радушном ирландском доме нашлось и ей место, приличное ее годам. Она была совершенно счастлива в новой обстановке, и первые полугодовые дивиденды венецианского отеля она истратила широким жестом на подарки детям.
В начале того же года обе страховые конторы смирились с обстоятельствами и выплатили десять тысяч фунтов. Сразу после этого вдова первого лорда Монтбарри уехала из Англии с бароном Риваром в Соединенные Штаты. Целью барона, как объясняли научные обозреватели газет, было знакомство с новинками экспериментальной химии в великой Американской республике. На расспросы друзей его сестра отвечала, что уезжает с ним, надеясь в новой обстановке найти утешение после постигшей ее тяжелой утраты. Выслушав эту новость от Генри Уэствика, гостившего тогда у брата, Агнес ощутила известного рода облегчение.
— Теперь, когда нас разделяет Атлантический океан, — сказала она, — я наконец отделаюсь от этой женщины.
Но не прошло и недели, как случай вновь напомнил Агнес о ней.
В тот день Генри был вынужден вернуться по делам в Лондон. Утром он в очередной раз приступил к Агнес с предложением руки и сердца, и, как он и ожидал, невольным препятствием на пути к успеху оказались дети. С другой стороны он заручился надежной поддержкой невестки.
— Имей немного терпения, — сказала ему новоиспеченная леди Монтбарри, — и предоставь мне повернуть влияние детей в нужную сторону. Если возможно убедить ее выслушать тебя, они это сделают.
Обе дамы проводили Генри и еще нескольких уезжающих гостей на станцию, а когда вернулись, слуга доложил, что «некто Ролланд» желает видеть ее светлость.
— Это женщина?
— Да, миледи.
Леди Монтбарри повернулась к Агнес.
— Это та самая «некто», на помощь которой рассчитывал ваш адвокат, когда пытался найти следы пропавшего курьера.
