Девкалион обошел склад в поисках окна, но не нашел. Как и на автофургоне, на стенах он не увидел названия компании, которой этот склад принадлежал.
Он мог пройти сквозь стену так же легко, как и через открытую дверь, но не знал внутреннего устройства склада или того, что там происходило, поэтому его могли увидеть. Если бы автофургоны имели отношение к Виктору, Девкалиона бы засекли, его приметы передали бы Виктору, он лишился бы элемента внезапности, а ему не хотелось расставаться со столь крупным козырем.
Присев за большим мусорным контейнером, Девкалион не отрывал глаз от ворот, дожидаясь, когда они поднимутся вновь.
Глава 56
Эрика Пятая пробыла женой Виктора только два дня, пусть и насыщенных бурными событиями, поэтому на ее долю выпало меньше страданий в сравнении с теми Эриками, что были до нее. Она не успела узнать его так же хорошо, как знали они, но и двух дней хватило, чтобы она порадовалась тому, что он умер, и смерть его была мучительной, и принял он ее от рук собственных созданий. Но теперь, когда выяснилось, что он жив, – пусть не он сам, а его клон – ее охватило предчувствие дурного.
Она с готовностью согласилась во всем помогать Девкалиону, Карсон и Майклу, но, пока они оценивали ситуацию и составляли план действий, полагала, что может следовать привычному порядку. Больше всего она любила читать, посвящала этому занятию все вечера. Читала не для удовольствия: через книги пыталась понять, каково это – быть человеком.
Созданная в лаборатории, пусть из плоти и крови, она не могла считаться человеческим существом, несмотря на абсолютное – внешнее – сходство. Насколько она знала, ей не было места в этом упорядоченном мире. Она не была невинной, как вся живность, населяющая леса и поля, но и не была падшей, потому что ниоткуда не падала. Тем не менее во всем, кроме одного, самого важного, она не отличалась от человека, и с хорошей книгой, особенно с романом, могла полностью погрузиться в перипетии человеческих жизней и, страница за страницей, все лучше понимать их. Она не была человеком, но стремилась им стать.
За последние два года Джоко привык сидеть рядом с ней в гостиной или, в хорошую погоду, на крыльце, погрузившись в свою книгу. Время от времени он восклицал: «Ой-ей! Нет, нет! Кошмар! Катастрофа!» – если в книге происходило что-нибудь неожиданное, или что-то бормотал, или вздыхал, или смеялся. Но, сидя в кресле и держа книгу в руках (или в ногах, которые справлялись с этим ничуть не хуже), ее маленький друг никогда не проявлял гиперактивности, не начинал крутить пируэты или вертеть сальто. Книги служили для него риталином[37].
В этот вечер Джоко не захотел читать и вообще вести себя так, будто ничего не изменилось. Виктор Франкенштейн жив! Клон Виктора! Продолжает обделывать свои делишки в Рейнбоу-Фоллс или неподалеку! Кошмар! Катастрофа! На кону стояло все самое дорогое: их счастье, свобода, жизнь, булочки с корицей Джима Джеймса!
Но переживал он не столько из-за угроз, внезапно нависших со всех сторон, как из-за собственной неспособности что-то с этим сделать. Девкалион, Карсон и Майкл находились в городе, оценивали обстановку, собирали информацию, отыскивали ниточки, выслеживали змея в его гнезде или где там выслеживают змеев, если знать об их жизни больше, чем знал Джоко. Но из-за своей экстраординарной внешности он не мог мчаться в город, чтобы выискивать и вынюхивать, нарывать и вызнавать. Он знал, что у него должна быть своя роль в битве с Виктором, но понятия не имел, какой эта роль будет.
И, пока Эрика сидела в гостиной в кресле, положив ноги на скамеечку, читала книгу, поставив рядом высокий стакан сливок со льдом, Джоко то и дело проходил мимо кресла, уходя в коридор и возвращаясь из него, жестикулируя, что-то бормоча себе под нос. Иногда вдруг начинал волочить ноги, или они у него заплетались, или он наступал одной на другую, пребывая в слишком мрачном настроении, чтобы делать пируэты или кувыркаться. Клял себя за никчемность, некомпетентность, бесполезность. Страдал из-за собственного уродства, которое так ограничивало его возможности, сожалел о том дне, когда перестал быть безымянной и безмозглой опухолью.
Когда Девкалион позвонил из города с поручением для Эрики, она почувствовала облегчение, поняв, что с этим поручением Джоко, обладающий соответствующими навыками и темпераментом, справится лучше нее. Понимая, что Эрика стала хакером, Девкалион продиктовал ей фирму-изготовителя, модель и номерные знаки автофургона, который заинтересовал его, и спросил, сумеет ли она залезть в базу данных департамента транспортных средств, чтобы выяснить, кто владелец автофургона и по какому зарегистрирован адресу.
Эрика скорее не жаловала Интернет, чем любила. По ее мнению, Сеть выкачивала больше информации, чем выдавала, медленно, но верно подминая под себя все. Она взламывала только те сайты, что сеяли ненависть или распространяли опасные утопические идеи, и лишь для того, чтобы устроить хаос в их базах данных и доставить им лишние хлопоты.
С другой стороны, Джоко обожал взламывать коды, находить обходные пути, бороться с вирусами, добывать глубоко запрятанные данные. Он напоминал киберковбоя, который мог куда угодно примчаться на виртуальном коне. Он был намного умнее, чем иногда казался, но его самое большое преимущество, как хакера, состояло не в уме, а в привычке не пасовать перед трудностями, рваться и рваться к поставленной цели, в сочетании с необычным образом мышления и способностью не спать месяцами, если возникала такая необходимость. К этому следовало добавить потрясающую гибкость его странных рук и еще более странных ног – он мог пускать в ход руки и ноги одновременно, нажимая сразу на множество клавиш – и стремление сделать все возможное и невозможное, чтобы приемная мать им гордилась.
После разговора с Девкалионом Эрика вышла из гостиной в коридор, но Джоко уже исчез на кухне, по-прежнему пребывая в тревоге и ругая себя. Она услышала его злое бормотание где-то рядом с кухонным столом, его шаги, и через мгновение он появился в дверном проеме, тряся кулаком перед своим лицом, будто собирался дать себе тумака.
Он не надел ни один из четырнадцати шутовских колпаков с колокольчиками. Это время никак не подходило для веселых головных уборов. В такое время следовало надевать власяницу, только власяницы у Джоко не было, Эрика наотрез отказалась шить ему власяницу, как он ни просил ее купить рулон волосяной ткани и сесть за швейную машинку.
Приближаясь к Эрике, он фыркал на себя, высмеивал себя, ругал, уничижительно тыкал себе в грудь пальцем, то и дело наступал себе на ноги, презрительно приговаривая: «Ты этого заслужил! Так тебе и надо! Дурачина!»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
