— Что там?
Подтащив юношу к двери, Арон положил ладонь на его макушку — и спустя пару секунд Джеми, бледностью лица способный поспорить с пушицей, разлепил веки.
— Ааах, — он широко зевнул, завертел головой и встал на разъезжающиеся ноги, позволив Арону не занимать далее руку поддержкой его безвольного тела. — Где мы, святой отец?
— Относительно болота — в безопасности. Пока. Будем в ещё большей безопасности, если вы откроете эту дверь.
Дэй говорил быстро, тихо, отрывисто. Скулы напряжены, губы сжаты, будто…
"Преодолевает боль?"
"…опять эти его святые штучки…"
Джеми потребовалось несколько мгновений, чтобы оценивающе оглядеть дверь, протянуть руку и пробежаться по дереву кончиками пальцев. Тусклая медь круглой ручки на миг блеснула серебром из-под покрывшей её зелени. Тихий щелчок — и дверь жалобно скрипнула.
— А защита оказалась сильнее, чем я думал. Хозяин явно не чайник… — мальчишка ещё раз оглядел запущенный двор и печально добавил, — был. Хм, и ещё… — он задумчиво поднял ладонь, взглянув на вздувшиеся там волдыри, — святой отец, а…
— Да, я оттягиваю на себя вашу боль, поэтому вы ничего не почувствовали.
— Оттягиваете мою боль? — Джеми удивлённо подул на пальцы, и ожог исчез. — Да я потерпел бы…
— Ожог — да, — мягко сказал Арон, отняв ладонь от его волос. — А вот это — нет.
Миг спустя Джеми, схватившись за виски, с искажённым мукой лицом рухнул наземь — словно ему ноги подрубили. Скрючился на подмятом вереске, не то стеная, не то поскуливая, жадно хватая губами воздух.
— Что с ним?! — Таша в ужасе соскользнула с седла.
Лишь с поддержкой Арона мальчишка смог встать на колени и, согнувшись пополам, отползти от порога. Его рвало.
— Арон, что с ним?! — Таша подбежала ближе, нерешительно застыв в шаге.
— Последствия отравления пыльцой. Живокостная ломка, как её называют.
— Что делать?!
— Закрой ворота, — дэй толкнул дверь. Заглянув внутрь, вернулся к Джеми, дождался, пока парень хрипло откашляется, и, заботливо подхватив его под руки, ввёл в избушку.
— А лошадей куда?
— Я о них позабочусь. Таша, не задерживайся на улице.
Девушка совету последовала весьма охотно. Шесть прыжков спустя она уже переступала порог избы.
Тусклые серые лучи, просочившись сквозь дверной проём, обрисовали Ташину тень на пушистом светлом ковре. Вместе с тенью в комнате обрисовалась печка, кресло-качалка, круглый стол, покрытый вязаными салфеточками, громоздкий дубовый буфет и большое зеркало на стене. Ситцевые занавески в цветочек умиротворённо созерцали оконные стёкла, у дальней стены покачивался маятник больших часов, а на полке над печью белели декоративные тарелочки с большеглазыми котятками на донцах.
"…что-что, а уединенное жилище отшельника это всё напоминает весьма отдалённо".
"А каким таким образом, интересно, комната не просто не запылилась, а находится в очень даже опрятном виде, учитывая, что здесь давно никто не живёт?"
"…кто его знает…"
А ещё были травы. Травы и цветы. Свесившись с балок потолка, сухие пучки мяты, зверобоя, кипрея, липового цвета, сушёной малины, крапивы, ромашки и трав, Таше незнакомых, наполняли комнату восхитительным душисто-сладко-пряным ароматом разнотравья.
— Прикрой дверь, — Арон коснулся светильника на столе, — тот вспыхнул волшебным огоньком в желтоватом стекле, озарившим комнату до самых дальних углов, — распахнул нижние дверцы буфета и достал откуда-то большой эмалированный таз, сунул его торопливо рухнувшему на пол Джеми. Потом открыл низкую деревянную дверцу подле зеркала. — Тут ванная… интересно. А где же пресветлейший магистр спал? Белья-то на печи нет…
Таша не смотрела на Джеми, однако издаваемые им звуки были даже хуже очевидного зрелища.
— Арон, что делать?
Дэй внимательно оглядывал буфет, заходя с разных сторон и любуясь на боковые стенки.
— Ну, для начала ему неплохо было бы лечь, — сказал он. Вновь открыл дверцы буфета, теперь уже верхние, и прошёлся кончиками пальцев по ровным рядам кастрюль, чашек и тарелок, вертикально стоявших в подставке.
В какой-то миг рука его застыла, вернулась назад, ухватила одну тарелку за край, потянула на себя — и шкафчик, вздрогнув, с негромким звяком отъехал в сторону. За ним расположилась спаленка: широкая кровать, книжный шкаф, тумбочка со светильником цветного стекла на ней, а в углу — пара соломенных тюфячков и тщательно свёрнутые одеяла.
— Видно, не мы первые приняли решение проситься к пресветлейшему магистру на ночлег, — Арон, не медля, вытащил тюфяк и одеяло в гостиную, постелил на печи, позаимствовав подушку с кресла, и помог постанывающему Джеми, временно оставленному рвотой в покое, перебраться на лежанку. — И, видно, пресветлейший магистр был столь великодушен, что пускал к себе даже не обладающих моим даром убеждения путников. Rekvi'em eterman dona e'i, Domin…
— Арон, как ему помочь?!
— Таша, рвота — это хорошо. Естественная защитная реакция организма. Вот если бы он не пришёл в себя, тогда я бы забеспокоился, — дэй серьёзно взглянул на неё. — Только нервничать не надо. Вылечим. Обещаю.
В следующие полчаса Арон развил воистину бурную деятельность. Он принёс дров из поленницы, растопил печку, нанёс воды, вскипятил дутый чайник. Нашёл в бесчисленных ящиках буфета арсенал магистра целебной волшбы, позаимствовал один из бесчисленных пакетиков, — с угольным порошком, — развёл содержимое в тёплой воде и поручил Таше поить этим жертву живокости до и после прочистки желудка. Изучил содержимое травяных пучков, отщипнул от того, от сего, бросил листья в кастрюльку с кипятком и принялся размешивать, мелодично постукивая ложечкой по стенкам.
— Зверобой, мята, мелисса, ромашка, подорожник и… репешок? — принюхавшись, определила Таша.
Она покорно пичкала Джеми жидкой угольной взвесью, а тот так же покорно пил. Поначалу выпитое само тут же выдавалось обратно в таз, теперь же бедняге приходилось засовывать два пальца в рот, вызывая рвоту.
— Верно, — кивнул дэй, зачерпывая чашкой полученное варево.
— Я не могу больше, — простонал Джеми, в очередной раз промывшись и откинувшись на подушку. — У меня голова от этого ещё больше болит…
— И сосуды на лице полопались, — дрожащим голосом добавила Таша.
— А больше и не надо. Вот, выпейте, — Арон протянул чашку мальчишке. — Это поможет. Принимать будете каждые полчаса. Это не очень приятно на вкус…
— По сравнению с тем, что было у меня во рту минуту назад, любая дрянь божественным нектаром покажется, — в трясущихся, словно с перепоя, руках Джеми чашка казалась непосильным грузом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
