что папа - настоящий герой.
Роуз не знал папу. Он знал лишь образ, который я умело создавала, чтобы малыш не чувствовал себя обделенным папиным вниманием.
- Вы хорошо поду… - начал было канцлер, но я тут же посмотрела на него.
- Я же сказала. Я пойду, - произнесла я. - Мой сын - для меня все. И если ошибку допущу я, то я погибну вместе с ним. Но если ошибку допустит кто-то другой, то я… я не смогу его простить… Вы понимаете, о чем я?
Элизар вздохнул.
- Тогда нужно принести Эмброуза в круг, - произнес он. - Тебе придется держать его, пока я открываю путь…
- Я удержу, - сглотнула я, направляясь к кровати.
Эмброуз лежал бледный и совсем обессиленный. Я с легкостью подняла его на руки. О, боже! Он так похудел! Он легкий, как пушинка!
Сердце сжалось от боли, а я поцеловала его лоб.
- Сейчас мама придет… Слышишь? Мама уже идет к тебе… Скоро ты будешь здоров… - прошептала я, неся его в круг.
Я стояла с ребенком на руках.
- Береги себя, - прошептал Элизар, опуская руки на круг.
Сначала я увидела свет, который заполонил всю комнату. Казалось, он был таким ярким, что меня ослепило. А потом я почувствовала, словно парю в невесомости тумана.
- Эмброуз! - закричала я, увидев, что ребенка на руках нет. - Роуз! Сынок!
Туман жадно пожирал мои слова, проглатывал их, словно чудовище.
- Роуз! - крикнула я, видя, что вокруг нет ничего, кроме тумана. - Роуз!
Я сделала осторожный шаг в туманную пустоту как вдруг очутилась в темном сыром подземелье…
Казалось, все вокруг было исписано странными символами, зловещими и неприятными. Чувство брезгливости заставило меня держаться подальше от стен, на которых были нарисованы змеи. Точно такие же, как на браслете.
- Роуз! - позвала я, идя по каменным плитам.
О, боже! И тут змеи! Прямо как настоящие!
- Роуз! - крикнула я, видя, как глаза каменных змей вспыхивают, стоит мне только подать голос.
Я направлялась вперед, как вдруг увидела дверь, оплетенную змеями. В этой двери было крошечное зарешеченное оконце. Я вспомнила слова Элизара о том, что “душа в тюрьме браслета”, и тут же бросилась к оконцу.
- Роуз! - позвала я.
- Убирайся! - послышался голос сына. - Убирайся мерзкое чудовище!
Да, это был его голос! Я узнала его!
- Роуз! Это я - мама! - позвала я, заглядывая в окошечко. Но за ним была темнота.
- Чудовище тоже так говорило! - произнес слабый голос сына. - И я чуть не открыл дверь!
Какое чудовище? О чем это он?
- Роуз, - заплакала я. - Подойди сюда.. Сейчас мама тебя освободит!
- Убирайся вон! Чудовище! Ты - не моя мама! Я знаю! - закричал ребенок из темноты. - Моя мама там! А ты… ты… ты просто чудовище, которое пытается меня обмануть!
Змеи на двери угрожающе зашевелились, словно желая меня укусить. Я отпрыгнула на несколько шагов, а одна змея едва ли не дотянулась до меня, сверкнув драгоценностями вместо глаз.
Они были серебряными, неживыми, магическими… Но шипели, как настоящие! Их глаза - камушки грозно сверкали, не подпуская меня к решетке.
- Роуз! - позвала я.
- Уходи! - послышался голос сына.
- Я - не чудовище! Я твоя мама! - выдохнула я.
Кажется, я догадываюсь, в чем дело! Проклятие пугало ребенка. Оно принимало образы близких, которые остались у жертвы в памяти, и пыталось причинить ему вред.
- Роуз! А папа приходил? - спросила я.
- И папа, и Матильда, и Гербальд! Только я знаю, что это все неправда! - выкрикнул ребенок. - Вы делали больно! Вы мучили меня! Вы издевались надо мной!
Вот оно что… В самом начале спасти может незнакомец. Тот, кого жертва не видела ни разу. Ему будет проще поверить, чем близкому, в образе которого чудовище мучило жертву. Пока что в голове лихорадочно складывалась картинка. О, спасибо тебе, старый чародей за подсказку. Сейчас я попытаюсь ей воспользоваться!
- Роуз, подумай, что могла знать твоя мама и что мог знать ты, но чего не могло знать чудовище? - спросила я.
В ответ была тишина.
- Милый, подумай… - взмолилась я.
- В прошлый раз ты приходила, чтобы утешить меня после того, как меня мучил папа. Я тебе поверил, а ты… ты ударила меня… Мне было очень больно… Ты тоже мучила меня! - слышала я голос, полный слез и отчаяния. - Я тебе не верю! Ты опять пришла мучить меня!
- Я не стану мучить тебя! Я пришла, чтобы спасти! - произнесла я, в отчаянии.
- Чудовище говорило тоже самое! - послышался голос сына.
Серебряные змеи не подпускали меня к окошечку. Проклятье само загоняет человека в клетку, само ведет его к гибели, отрезая все шансы на спасение.
И тут меня осенило. А что если идти от противного? Если чудовище было всегда ласковым, то почему бы не делать все в точности да наоборот?
- Так, Эмброуз! - произнесла я очень строгим и нехорошим голосом. - А ну быстро открыл маме дверь! Мама придет и будет тебя мучить! Сейчас как замучаю! И всыплю по первое число! Буду издеваться над тобой…
В камере стало тихо. Если чудовище говорило, что оно - мама, то мне следует говорить, что я - чудовище?
- Да! Ты прав! Я - никакая не мама! Я ужасное и страшное чудовище! - произнесла я. -И
