В этом чудном месте, посеребренном бледным светом луны, который придавал всему, как живому, так и неживому, неземной вид, Старец счел удобным поговорить с нами о молитве. Он учил нас не теории, а практике. Отец Порфирий всегда учил своим примером. Нас было четверо, Старец — пятый. Он повернул нас лицом к востоку, двоих поставил справа, а двоих — слева от себя, посередине встал сам и сказал:
«Сейчас будем творить умную молитву. Сперва я буду произносить слова, а потом вы будете их повторять. Но будьте внимательны, не торопитесь и не волнуйтесь. Говорите спокойно, смиренно, с любовью, нежно».
И Старец начал молиться своим тонким, мягким, выразительным голосом: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя». Он очень медленно произносил слово за словом, без всякой спешки, как бы стоя пред Христом и обращаясь к Нему. Он делал большую паузу после слова «Христе» и слова «помилуй мя» произносил с просительной интонацией. И мы всякий раз повторяли за ним молитву, пытаясь подражать ему, тембру его голоса и, если это вообще возможно, его душевному расположению. В какой‑то момент отец Порфирий перестал громко произносить молитву, только губы его продолжали шептать ее. Мы сделали то же самое. Сколько продолжалась эта наша ночная молитва? Не помню. Единственное, что помню, это охватившее меня чувство умиления, которое невозможно описать человеческими словами.
Наконец Старец прервал это божественное молчание словами: «На этом закончим нашу общую молитву. Продолжайте молиться сами. Теперь идите с Богом по домам». Когда мы удалялись, я повернул голову назад и различил в лунном свете величественный силуэт отца Порфирия. Старец стоял прямо рядом со скалами, подняв правую руку и благословляя нас.
Молитва со старцем. Ослепительно яркий свет наполнил мою комнату
Отец Порфирий сам много молился и хотел, чтобы его духовные чада поступали так же. Он всячески старался побудить меня к молитве и постоянно говорил мне о силе молитвы.
— Молитва, чадо мое Анаргире, — сказал он однажды, — означает беседу с Самим Богом, Который является Творцом и Создателем всего! Он Тот, Кто сотворил человека по Своему образу и подобию. Он Тот, Кто создал все, что мы видим вокруг. Наконец, Он Тот, Кто никогда не отказывается от беседы с нами, лишь бы мы попросили Его об этом. Когда бы и сколько бы мы ни обращались к Нему, Он никогда не откажет нам. Напротив, Он всегда готов с вниманием и великой любовью выслушать нас, как делает каждый добрый отец, когда его просит об этом его ребенок. Более того, Он готов и дать нам просимое, лишь бы это было на пользу нашей душе. Тебе случалось, хоть раз беседовать с кем‑либо из членов правительства? Если нет, я рекомендую попытаться. Скоро ты убедишься, что твое желание поговорить с ними так и останется одним только желанием. Никогда они не примут тебя. Максимум, что они сделают, — это отошлют тебя к кому‑либо из своих заместителей, чтобы избавиться от тебя… Напротив, Господь наш, Который есть Царь царей, никогда не отвернется от тебя, никогда не откажется побеседовать с тобой посредством молитвы. Ты понимаешь, что я тебе говорю и зачем я это делаю?
— Конечно, Геронда, — ответил я.
— Но что‑то говорит мне, что ты не хочешь этого понять. Потому что если бы ты все понимал, то ты молился бы больше.
— Молитесь Вы за меня, — сказал я.
— Я буду есть, а ты будешь сыт? — спросил Старец.
Эти слова полностью меня обезоружили.
— Послушай меня, Анаргире, — продолжал отец Порфирий. — Я тебе сделаю одно предложение. Но я хочу, чтобы ты заранее пообещал мне, что согласишься с ним и будешь ему следовать.
— Обещаю, Геронда. Я готов сделать то, что Вы мне скажете.
— Хорошо. Теперь мы будем каждый день в определенное время молиться друг за друга.
Мы условились обо всем и пообещали друг другу молиться. Определили время для молитвы — десять часов вечера. Старец, как он мне сказал, твердо верил в силу такой совместной молитвы. «Результаты совместной молитвы просто поражают, — сказал он. — Ты и сам в этом убедишься. Но я хочу, чтобы ты точно следовал нашему уговору — молиться ровно в десять, и никогда его не нарушал. И я буду делать тоже самое».
Наконец мы с отцом Порфирием подошли к стоянке автобусов. В этот раз он не позволил мне, как я обычно делал, проводить его до дома. «Нет, — сказал он, — не надо меня провожать. Поезжай домой. Мы ведь только что кое о чем договорились? Надо уже с сегодняшнего дня начинать действовать согласно уговору. С сегодняшнего же вечера. Все надо делать быстро». Я послушался. Старец сел в автобус, и я подождал, пока он не уедет. Как только автобус тронулся, я это хорошо помню, он постучал по стеклу и сказал мне: «Ровно в десять!» Как сейчас я вижу перед собой его образ, и в моих ушах звучат эти его слова. Его лицо лучилось светом и было похоже на лицо ангела. Конечно, тогда он был на тридцать лет моложе. В самом расцвете сил.
Действительно, в десять часов вечера я закрылся у себя в комнате и начал молиться. Уже с первой минуты молитвы через мое тело, от ног до головы и обратно, стали проходить какие‑то волны. Ослепительно яркий свет наполнил всю мою комнату, так что мне казалось, что я нахожусь в пламени, но этот огонь не жег меня. Вначале я сильно испугался, меня чуть не охватила паника. Но очень скоро я понял, что все эти явления отражают силу молитвы отца Порфирия. Я совершенно успокоился, и меня охватила небывалая, великая радость, мне казалось, что я уже нахожусь не на земле. Это продолжалось до тех пор, пока я не окончил молитву. На следующий день первой моей задачей было встретиться со Старцем. Я решил ничего ему не рассказывать, мне хотелось, чтобы он заговорил первым. Так и произошло. Сразу же, как я взял у него благословение, он с особым удовлетворением и с улыбкой спросил меня: «Ну что, испугался? Еще немного, и ты бы убежал без оглядки… Но я видел тебя в ярком свете, который наполнил всю твою комнату, а тебя — ликующим и поднимающимся все выше и выше, как бы желая достигнуть Престола Господня! Ты видишь, какой силой обладает такая совместная молитва? Продолжай молиться, и ты еще не раз меня вспомнишь». И действительно, я помню его. И буду его помнить не только в этой, но и в будущей жизни. Потому что с течением времени все эти явления, происходящие во время молитвы, стали еще более интенсивными, их уже невозможно описать.
Хорошо бы, чтобы Старец и сейчас молился вместе со мной. Мне больше бы ничего не было нужно. Да, пусть будет так, пусть будет так…
Не говори все время: «боже мой, я грешник!»
В октябре 1990 года я находился не в лучшем духовном состоянии по причине различных проблем и тяжелых искушений, которые на меня обрушились.
Не имея сил даже молиться, как ни странно это звучит, в течение нескольких дней вместо молитвы я только говорил: «Боже мой, я грешник и не знаю, как говорить с Тобой». Я вспоминал и отца Порфирия, который не раз говорил мне: «Знаешь, Никое, сколь велик дар, который дал нам Бог, — право общаться с Ним каждый час и каждое мгновенье, в каком бы состоянии мы ни находились. А Он будет слушать нас. Это наше самое большое сокровище. Поэтому мы и должны любить Бога».
Находясь в таком состоянии духовного кризиса, я, вместе с тремя моими друзьями, отправился к отцу Порфирию. Первыми к Старцу зашли мои друзья, а я был последним.
Как только я вошел, отец Порфирий говорит мне: «Садись, грешник». Когда он мне так сказал, я сразу понял, что он все это время следил за ситуацией, в которой я оказался.
Несмотря на то что Старец, отягченный многими болезнями, лежал на кровати, он нашел в себе силы встать. Он, казалось, немножко нервничал. «Никое, скажи что‑нибудь другое. Не надо все время говорить: «Я грешник, я грешник». Беседуй с Богом по–другому. Твори молитву Иисусову. Разве ты не понял, что это было искушение, которому ты не смог противостать?»
Помогай им своей молитвой
Как‑то раз у меня возникло желание помочь одним людям в решении их серьезной проблемы, которую заметил Старец, в то время как они ничего о ней не знали. Но я боялся, что они меня могут неправильно понять, обидеться и в конце концов вместо пользы мое вмешательство принесет им лишь духовный вред. Я высказал свои соображения отцу Порфирию, и он ответил мне: «Не говори с ними на эту тему. Они наверняка обидятся, станут осуждать тебя и таким образом согрешат. Однако не проявляй к ним и равнодушия. Помогай им на расстоянии своей молитвой. Тогда они не претерпят никакого духовного ущерба и от твоей молитвы получат большую пользу, чем от твоих слов». Я последовал совету рассудительного Старца, и это принесло мне покой.
Если мы не будем молиться, душа наша не увидит света Христова
Меня всегда поражал тот факт, что отец Порфирий посвящал все свое время либо только молитве, либо работе — опять‑таки с молитвой. Я видел, как он разговаривает со мной, звонит по телефону, ест, пьет воду, растапливает печь, делает другие дела, и понимал, что он, занимаясь всем этим, непрестанно молится. Как он учил молиться других, так прежде всего научился молиться сам.
