– Розамунда, – повторил я задумчиво. – Мне кажется, где-то это имя уже слышал… И фамилию. Значит, наши лорды сочли, что вы больше всего подходите на роль… гм…
Сэр Жерар поклонился и вышел, не дожидаясь, пока я отправлю его за дверь пинком.
У этой леди Розамунды круглые нежные щечки, тугие и спелые, за которые хочется укусить, и умильные ямочки, на них нельзя смотреть без удовольствия. А когда улыбнулась мне тихо и застенчиво, ямочки стали глубже, делая личико из просто хорошенького просто изумительным.
– Леди Розамунда, – сказал я осторожно, предмет все-таки достаточно деликатный, – вы уже знаете, что задумали мои друзья…
Она подняла на меня взгляд, глаза стали не по-девичьи серьезными.
– Они хорошо задумали, ваша светлость, – ответила она тихо. – Дворец без женщин… казарма. Все правильно, ваша светлость.
– Вы хорошенькая, – признал я, – даже очень. Но, находясь так близко от меня, вы будете посвящены в некоторые подробности, что могут именоваться государственными тайнами…
Она продолжала смотреть на меня теми же серьезными глазами:
– Ваша светлость, мы это обсудили с вашими лордами.
– И к какому выводу пришли?
Она произнесла почти торжественно:
– Если я окажусь недостойна или в чем-то замешана, вы вправе казнить меня, не объясняя причину.
– Ого! – воскликнул я невольно. – Узнаю руку барона Альбрехта.
Она чуть улыбнулась, показывая, что угадал, но глаза оставались серьезными.
– К вам предъявляют очень серьезные требования, – пробормотал я. – Но, к своему смущению, должен с ними согласиться.
Она произнесла просто:
– Требования серьезные, но не чрезмерные. Все было обговорено. Располагайте мною, ваша светлость. Точнее, располагайте меня, как вам удобнее.
Я пробормотал:
– Как я понимаю, ваши родители в курсе?
Ее взгляд был прям и честен:
– Ваша светлость, я не девственница, если вас это беспокоит.
– Не очень, – ответил я, – но мы, северные рыцари, пришли из земель, где нравы более строгие. И там родители, уж простите за откровенность, не подкладывают своих дочерей под венценосных правителей.
Она поморщилась, в глазах мелькнул укор:
– Ваша светлость, вы…
– Вульгарен?
Она наклонила голову:
– Это вы сказали, не я. При дворе всегда идет борьба за влияние при короле. Вы не король, как хотите сейчас сказать, я же вижу, но все понимают, что власти у вас больше, чем у Его Величества. И вы могли бы его свергнуть, заточить в тюрьму или выслать в отдаленный замок, а самому сесть на королевский трон.
Я пробормотал:
– И что, все при дворе так думают?
– Некоторые и говорят.
– Гм… И что об этом думают местные лорды?
Она чуть-чуть раздвинула в улыбке губы:
– О сопротивлении даже не помышляют. Вы слишком резко и грубо показали силу. И тем самым избегли мелких бунтов и большой крови. Вас приняли и признали как властелина. Майордома, как вы зовете себя.
– Это не я зову.
– Простите, ваша светлость, но это неважно. Если восхотите возложить на себя корону короля, лорды лишь поговорят между собой о нарушении права, но за оружие не возьмутся.
Я сказал с сомнением:
– Да, это соблазн… разом разрубить все узлы. Спасибо, леди Розамунда. Уже вижу, вы девица крайне неглупая. Теперь о постели… Хочу сразу внести ясность, чтобы потом не было недоразумений. Вы были со мной в этом плане откровенны. Поверьте, я ценю честность. И какое-то время мы сможем сотрудничать. Но то, что можно купить за мелкую монету, я за мелкую и покупаю. А золото расходую на… крупные вещи.
– Ваша светлость?
Я пояснил ровно:
– Служанке за те же услуги могу бросить серебряную монету, бедная девушка будет счастлива. А с вами всего лишь за постель придется расплачиваться титулами, дворцами, землями, привилегиями… Для вас, вашей семьи, родственников, друзей…
Она некоторое время смотрела мне в глаза, нежный румянец наконец-то окрасил ее щеки.
– Да, ваша светлость, – произнесла она тихим шелестящим голосом, – вы очень откровенны.
– Как и вы, – ответил я безжалостно. – Думаю, мы на приемах в самом деле можем сидеть рядом.
Румянец с ее щек перетек на нежную шею, а на скулах расцвел пурпуром. Она смолчала, только поклонилась, но я видел в ее глазах, что слово «сидеть» еще как не отказалась бы заменить на «лежать». И вовсе не потому, что в восторге от меня, просто здесь пока что эту мелочь крупно переоценивают, и она не отказалась бы получить за нее то, что принято получать от короля или ему равного по власти.
Я же готов платить только по себестоимости, а значит – ничего.
– Хорошо, – сказал я, – позвольте вашу руку, леди Розамунда. Я провожу вас к вашему креслу, оно рядом с моим, но это вам уже наверняка сказали.
Она кивнула, глаза снова очень серьезные.
– Сэр Ричард, – голос ее был строг и деловит, – я умею держаться в обществе. Думаю, что усижу и в этом кресле… пока это будет вас устраивать.
– Прекрасно, – произнес я с облегчением. – Хорошо, что вы все понимаете. И что могу вас заменить в любой момент. Никаких обид, это работа, верно?
– Абсолютно верно, – подтвердила она. – Но я постараюсь, чтобы у вас было как можно меньше поводов для недовольства.
Рука об руку мы вернулись в зал. Я провел леди Розамунду к ее креслу, она величаво уселась, не сгибая спины, я поклонился, как кавалер, а не майордом, и вернулся на свой трон.
Рыцари, уже успевшие осушить по два-три кубка, не сразу заметили наше возвращение, затем пошли довольные вопли, над столами поднялись кубки.
Я помахал рукой, держа милостивое выражение лица, скосил глаза на леди Розамунду. Она улыбалась веселее, как и положено молодой и красивой женщине, но в то же время с чувством меры, все-таки в кресле первой леди, а не на улице…
«Неплохо поработали, – мелькнула мысль. – Сколько же Альбрехт провел собеседований, пока не остановился на этой юной и очень неглупой леди?»
Глава 9
Поздно ночью, проводив очередной отряд рыцарей с большой группой пехоты и громоздким обозом, пусть в Брабанте ломают голову, как разместить, я вернулся в покои, отослал слуг и, как боевой топор, рухнул на ложе.
Отгораживают угол для спальни, здесь в огромных залах только потому, что не знают прелести небольших изолированных пространств…
Вспыхнули свечи, я удивился и начал оглядываться. Взметнулся и заревел огонь в камине, оттуда пошел недобрый багровый свет, пугающе огромные черные тени метнулись по стенам.
Через стену вошел человек в плотно облегающем темном костюме, сорвал с головы шляпу с длинным павлиньим пером и помахал над носками блестящих сапог.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
