Вторая карикатура поразительно совпадает по сюжету с первой[89]. Б. Ефимов также изобразил улыбающегося красноармейца с винтовкой на фоне знамени с надписью «Пятилетку в 4 года!» Перед ним бессильной злобой исходили на сей раз уже семь голов (не рук!) на преувеличенно длинных шеях (намек на «гидру империализма»?). Перечень почти совпадал. Как бы в порядке значимости, сверху вниз, шли: британский империалист (цилиндр одновременно напоминал имперскую корону), немецкий фашист в каске со свастикой, социал-демократ, папа римский Пий XI, китайский военный, французский военный, и, наконец, маршал Пилсудский. Таким образом, появились четыре новых персонажа и исчез американский империализм. Но относительно трех «главных» врагов (фашист, социал-демократ, Великобритания) расхождений не было{815}.
На протяжении 20-х и начала 30-х годов тема будущей войны, при всей ее важности, все же оставалась на втором плане по сравнению с внутриполитическими сюжетами европейской жизни — кризисы, революционное движение, репрессии, тяжелое положение трудящихся и т. д. Да и «виновники будущей войны» иногда подбирались по очевидно случайному принципу.
В 1933 г. к власти в Германии приходит Гитлер, и постепенно тема фашистской агрессии выходит на первый план. Только в «Крокодиле» за 1933–1939 гг. этой теме было посвящено более 200 карикатур, кроме того, они регулярно публиковались в других журналах и газетах, в альбомах известных карикатуристов, например, Б. Ефимова или Кукрыниксов.
На первых порах преобладала тема перевооружения Германии. Немецкие дипломаты изображались на фоне пушек, генералы просили разрешения построить уже готовые к полету бомбовозы, голубь мира в немецком варианте был приспособлен для фотографирования неприятельских позиций и разбрасывания бактерий{816}. Выход Германии из Лиги наций в октябре 1933 г. был расценен карикатуристами как первый шаг к войне — вслед за немецким дипломатом двинулся в путь скелет в противогазе, с винтовкой в руке{817}. Не обошлось, конечно, и без выпадов в адрес мирового империализма: в полном соответствии с официальной советской пропагандой уже в 1933 г. «добрыми феями» Адольфа Гитлера были объявлены магнаты Уолл-стрита, Англии, Франции и Рура{818}.
Вскоре появились сюжеты, связанные уже с конкретными территориальными претензиями Германии — относительно Австрии или Саарского бассейна. Что же касается антисоветских заявлений гитлеровского руководства, они были прокомментированы следующим образом. Стоящий перед картой пятилетки огромный симпатичный тевтон с мечом предостерегал противного штурмовика с дубиной: «У них есть кое-что, чего не было даже у Рима»{819}.
Ряд карикатур отражал наметившееся сближение Германии и Японии. «Брак по любви… к чужим территориям» — так называлась карикатура Б. Ефимова 1936 г., на которой японец, с вожделением рассматривавший глобус, покрытый немецкими и японскими флажками, сжимал в объятиях огромную Германию в тевтонском рогатом шлеме, с длинной белокурой косой и с неизбежными усиками{820}.
Особый сюжет этих лет — германо-итальянское сближение, ось «Берлин — Рим». Муссолини и Гитлер фигурируют в целом ряде карикатур. На одной из них тевтон Гитлер и римлянин Муссолини «на потребу богу войны» куют ось для колесницы Марса. На другой — проект статуи германо-итальянской дружбы, изображающей Гитлера в роли всадника, а Муссолини, соответственно, лошади. И наконец, оба союзника изображены голодными волками на европейской дороге (Муссолини, впрочем, опять не повезло — ему, по аналогии с античной легендой, досталась роль волчицы, хотя бы и капитолийской){821}.
Однако настоящей темой дня стала, конечно, немецко-итальянская интервенция в Испании. Только в «Крокодиле» появилось свыше 30 карикатур на эту тему. Вышел и специальный альбом Б. Ефимова{822}.
Немецкие «добровольцы» в Испании на фоне трупов и руин, гитлеровские генералы в штабе Франко, жертвы немецкой авиации — все эти сюжеты постоянно повторялись в советской карикатуре в 1936–1938 гг. В этой серии карикатур Гитлер и его союзник Муссолини выглядели опасными и могущественными злодеями, зато генерала Франко авторы карикатур то загоняли под стол, за которым сидели немецкие «советники», то заставляли чистить сапоги Гитлеру и Муссолини, а на одном из рисунков Франко — в роли туземца в юбочке из листьев — целовал ноги немцу-колонизатору{823}.
Почти столь же презрительно изображались в карикатурах на испанскую тему Великобритания, Франция и их политика невмешательства: немцы и итальянцы стригли когти британскому льву, наступали ему на хвост, а тот предлагал им одну уступку за другой.
Если Гитлер и его союзники на фоне своих испанских сателлитов или западноевропейских дипломатических партнеров выглядели весьма грозно, то на фоне СССР они же становились подчеркнуто жалкими, уродливыми, бессильными. Подобные карикатуры с соответствующими надписями, например, «Видит око, да зуб неймет», регулярно появлялись в «Крокодиле». У Гитлера были «коротки руки», чтобы схватить глобус с изображенным на нем СССР; фашистская свинья беспомощно ковырялась у высокого советского забора; немецкий фашист за школьной партой учит уроки истории (Ледовое побоище), географии (где находится озеро Хасан), арифметики (рост производства в СССР){824}.[90]
Оккупация Австрии, ввод войск в Рейнскую демилитаризованную зону, угрозы в адрес Чехословакии и Польши — все отражалось в материалах советской сатиры. Если на карикатурах 1925 г. Германия выступала в качестве приживалки в «польском коридоре», то на рисунке 1937 г. лакеем в Данцигском коридоре оказывался уже поляк, зато в комнатах уютно устроились хозяева-нацисты{825}. А польский министр иностранных дел Ю. Бек, изображенный в виде собачонки, униженно ждал подачек с немецкого стола{826}.
Германия предстает то в образе свирепого кабана (1936), то в образе паука, подбирающегося к нейтральным странам (Голландия, Бельгия, Швейцария, 1937), то в образе волка из сказки о Красной шапочке — только Красных шапочек на рисунке четыре, это Австрия, Венгрия, Румыния, Югославия (1937){827}.
И все более жалко и беспомощно выглядят перед лицом агрессора «умиротворители» — и британский лев, и Джон Буль, и француженка Марианна, и их восточноевропейские союзники.
Время от времени к ним присоединялся и дядя Сэм. Так, на одной из карикатур 1938 г. с красноречивым названием «Кто как борется за мир» Америка, глядя на заполонивших международную арену многочисленных хищников (кобра со свастикой, тигр, волк) и парочку грабителей (фюрер и дуче), а также частокол японских штыков на восходящем солнце, заявляет: «Мой небоскреб с краю, ничего не знаю»{828}.
Конечно, в карикатурах отражалась и такая тема, как стремление Запада повернуть агрессию Германии на восток. На рисунке Б. Ефимова (1938) несколько европейских политиков (в том числе Чемберлен и Даладье) заклинали духа, выпущенного из бутылки — в тевтонском шлеме со свастикой, с мечом, с челкой и квадратными усиками на черепе, призывая его повернуть на Восток{829}.
В новой международной ситуации по новому переосмысливаются привычные сюжеты, связанные с образом Европы-«дома» и Европы-«оркестра»{830}. На двух композициях, принадлежавших кисти Ю. Ганфа, предстает Европа, разделенная на несколько достаточно определившихся групп. Это — государства агрессивные, государства нейтральные, государства, проводившие «политику умиротворения».
Первая из карикатур, появившаяся в конце 1937 г., воспроизводила сюжеты пьесы М. Горького «На дне». В переполненной ночлежке Франко и японский офицер нанимали нищих белогвардейцев, журналист из «Фелькише Беобахтер» торговал тухлыми утками, немецкий фашист жарил пушки вместо масла, помешанный чиновник немецкого общества любителей чужих колоний грыз карту мира, немец и итальянец играли в карты на Австрию, Муссолини штопал тогу, побитый самурай считал шанхайские убытки, гестаповец платил «троцкистам», в форточку лезла ученица гестаповца, Польша, и, глядя на все это, кричал, сидя на жердочке, попугай из Лиги наций{831}.
Уже накануне Второй мировой войны получила свое логичное завершение и тема «Европа-оркестр» в многофигурной карикатуре с красноречивым названием «Ансамбль международной свистопляски». Эту карикатуру, как и предыдущую, можно долго «читать» и подробно пересказывать. На сей раз Европа предстает в виде не столько ансамбля, сколько сборного эстрадного представления, организованного не слишком разборчивым импресарио. Муссолини поливает водой Джона Буля; Италия режет на куски Албанию; британскому льву в хвост забили ось «Берлин — Рим»; Джон Буль и Марианна держат перед фашистом бумажный обруч; Германия крадет у Румынии нефть; нейтралы поют: «А мы просо сеяли», агрессоры же (Япония, Германия, Италия) отвечают им: «А мы просо вытопчем»; итальянские финансы поют романсы; Франко слушает японца, немца, итальянца; немецкий фашист дирижирует Румынией…{832}
