— Нет! — вздохнул Кинг.
"Чего требовать от миллионов изнуренных людей, покорно исполняющих обряд размножения, — думал он, — если даже такие умы, как Рот, чей смысл жизни состоит будто бы в борьбе с Природой за лучшую долю людей, не могут понять, что их война — это игра в солдатики. На самом деле каждый из них нанят Природой и играет ту роль, какую ему назначили. Каждый…"
— Значит и я? — прошептал Кинг. — Неужели я тоже?
Да, с горечью признал он после недолгого размышления, у него тоже была своя роль, которую сыграл блистательно. Природа избрала его, Кинга, на роль гения, которому предстоит совершить великое открытие и вручить его толпе. И он вручил: даровой строительный материал, дешевые дома, в которых люди будут рождаться еще интенсивней, ибо их силы удвоит пища, полученная за счет экономии средств на строительные материалы. Да, он служил Природе так же верно, как служат ей все остальные.
И в отчаянном порыве саморазоблачения Кинг заставил себя признать, что его поза отшельника, не желающего потворствовать Природе в ее глумлении над людьми, — лишь жалкий фарс. И даже то, что он понял и признал это, не может служить ему оправданием. Рабская преданность Природе неотделима от его сознания. На словах предавал Природу анафеме, но как только узнал, что ее селекционной ферме угрожает гибель, засуетился, задрожал. Земля а опасности! Звонить Президенту!
Земля в опасности! А ведь Природа проявила беспечность. Кинг саркастически усмехнулся; стоит ему отключить телевизор, через два часа в Антарктиде нажмут кнопку, и вся эта прекрасно оборудованная ферма превратится в пар! Вон шнур от розетки к телекомбайну, натянуть его и…
Он сделал шаг вперед, взял провод в руку, но тут же отпустил его.
Жалкая игра, ехидство злобствующего ничтожества, он все равно не решится на это, о чем Природа прекрасно знает, иначе бы она не рискнула предоставить ему такой случай.
А случай великолепный. Единственный! Натянуть провод и… И он докажет, что его манифесты и проповеди не были фарсом, что все годы затворничества он терпеливо дожидался случая, готовил себя к нему. Так неужели, получив его, он не сможет совершить этот последний и единственный настоящий поступок, для которого он, может быть, и появился на свет?
Ладонь ощутила легкое тепло, источаемое пластиковой оболочкой провода, и, натягивая его, Кинг подумал, что аппаратура в самом деле работает неисправно, если провод нагрелся…
Он видел свое лицо, теперь занявшее весь экран, потому что стоял вплотную к телекамере. Можно было разглядеть даже капельки пота, выступившие от напряжения на верхней губе, и то, как бьется на виске вздувшаяся жилка. Он успел связать ритм ее сокращений с частотой ударов пульса, глухо отдававших в голову, и вилка выскользнула из розетки и упала на пол. Погас свет — от шнура питался бытовой блок компьютера, управлявший освещением и вентиляцией комнаты. Смолкло жужжание кондиционера, и стало слышно, как в кроне вяза вздыхает ночной ветер.
Когда глаза привыкли к темноте и на стене выделился синий прямоугольник окна, Кинг шевельнулся, сбросив оцепенение. Было так тихо, что его пугал звук собственных шагов. Стараясь производить как можно меньше шума, словно кто-то мог следить за ним, Кинг подтащил свое кресло к окну. Из сада тянуло свежей сыростью, запахом увядшей травы. Робко просверчал ночной кузнечик, ему ответил другой. Потом перед окном пролетел светлячок, вспыхивая и пропадая, как мерцающий в небе спутник.
Кингу показалось, что он плавно поднялся в пространство вместе с креслом и повис на огромной высоте, отделившись от Земли и ее атмосферы. Закрыв глаза, он без труда представил, как медленно вращается под ним огромная планета с континентами и морями. Белое пятно Антарктиды с яркой искоркой на краю… Там командный пункт эксперимента. Уже начался отсчет времени, и люди, вдохновленные близостью свершения, самозабвенно готовят свою погибель.
На затемненной стороне планеты ночь, и люди ложатся в постели, чтобы исполнить главный завет Природы, а там, где в лучах солнца сияют облака, день, и, почувствовав голод, люди идут работать, чтобы добыть славу, хлеб и жилище. По всей земле цветут деревья, колосятся нивы, идут дожди…
Под Кингом вращался земной шар в голубой и зеленой дымке. Лишь один он во всей Вселенной знал, что через час в этой точке безграничного пространства вспыхнет новая звезда.
Но он был не над планетой, а на ней, и сознание, что он разделит гибель вместе со всеми, давало ему силы спокойно размышлять о великом решении, которое принял он. Вот для чего он появился на свет, к чему шел долгие годы сквозь туман сомнений, поисков и отчаяния, он, Томас Кинг, гений или чудовище, этого теперь не узнает никто!
Если б была возможность, он обратился бы ко всем людям, которых презирал и сторонился, которых всегда любил.
— Люди! — сказал бы он. — Я подписал вам приговор. Ибо жить так, как живем мы, человек не должен. Верьте мне: никто из вас не услышит грохота, не почувствует боли. В доли секунды, не успев взмахнуть ресницами, все мы обратимся в звездную пыль, из которой возникли когда-то, из которой появимся вновь где-нибудь в другом месте Вселенной, в другом, лучшем и подлинно человеческом мире. И я верю: так будет!
Капля упала ему на руку. Он поднес ладонь к губам и ощутил вкус солоноватой влаги.
— Да, я верю, — повторил он, — так будет!
В дверь постучали. Он давно ждал этого.
— У меня сломался телевизор, мисс Гримбл, — крикнул он.
— Тогда спуститесь ко мне, — донеслось из-за двери. — Рони ждет вас.
Кинг почувствовал, как по щеке скатывается еще одна капля, оставляя на коже холодящую дорожку. Горло сжал спазм.
— Передайте Рони мой привет, — с трудом выговорил он. — Скажите, я всегда любил его… Как любил всех вас, всех людей на Земле. И всем вам я желаю спокойного сна.
— Значит, вы ложитесь спать и не хотите узнать, чем кончится эксперимент Рони? — спросила мисс Гримбл.
— Я знаю, чем он закончится, — ответил Кинг. — Спите спокойно и вы, мисс Гримбл.
Шаги старушки отдалились от двери и затихли.
"Она повернулась и пошла, в последний раз пробормотав "Упрямый старик!" — подумал Кинг с доброй усмешкой.
Он уже успокоился, но ожидание все же тяготило его, тем более, что со всей аппаратурой он отключил и хронометр, и теперь не знал, сколько осталось до взрыва.
Над садом возник луч портативного прожектора и уперся в вяз. Журналисты стойко несли вахту за оградой. Можно было представить, какое недоумение вызвал у них погасший в окне Кинга свет. Очередное чудачество упрямого старика, наверное, решили они. Он настолько уверен в себе, что даже выключил телевизор и не хочет смотреть, чем закончится эксперимент в Антарктиде.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
