И только под конец, когда Росс уже не мог сдерживать себя, наносимые им удары стали жестче. Она задыхалась и трепетала от восторга; жаркая кровь, бурлившая в ее лоне, хлынула вверх, заливая лицо. А потом что-то взорвалось внутри ее тела, словно гигантская волна, разбившаяся о берег. И в то же мгновение Росс забился в конвульсиях излившейся страсти.
Еще одно последнее содрогание… Росс затих, уткнувшись головой в нежный изгиб ее шеи.
– Я уже забыл, каким прекрасным может быть женское тело!.. – Его голос, обычно такой твердый, дрогнул.
Пруденс вздохнула. Она тоже понятия не имела, что мужчина способен доставить женщине такое наслаждение.
Впервые ей стало любопытно: испытывала ли нечто подобное Бетси – любительница веселой жизни?
Росс пошевелился и с явной неохотой перекатился на постели.
– А теперь спать. Завтра утром мы обсудим наши планы.
Он накрыл себя и Пруденс одеялами, обнял ее и смежил веки. Его теплое тело согревало Пруденс, волоски на груди приятно щекотали ее лицо.
– Росс? – прошептала она.
– Успокойся, Пруденс. Мы найдем твоего лорда Джеми.
Пруденс обняла его шею, притянула к себе, нежно поцеловала в губы и тихо сказала:
– Спасибо.
Но, погружаясь в сон, она спрашивала себя, за что, собственно, благодарила Росса. За его дружеское сочувствие и понимание? Или за греховное наслаждение, которое он ей давал?
Пруденс открыла глаза. Она лежала в постели одна. В окно били лучи солнца. А на пальце у нее снова было надето кольцо Марты.
Пруденс нахмурилась, тронула золотой ободок и задумчиво повертела его. Зачем Росс сделал это? Неужели ему приятнее заниматься любовью, представляя, будто она – Марта? При мысли об этом Пруденс расстроилась гораздо больше, чем ей хотелось бы. Вздохнув, она привстала и вдруг рассмеялась. Можно подумать, что привычный распорядок их жизни не нарушался! Росс оставил ей завтрак на небольшом столике возле кровати. Сладкое печенье, чайник на жаровне. Пруденс почувствовала волчий голод. Даже эта простая еда показалась ей изысканным лакомством.
Пруденс завернулась в одеяло, подвинула стул и налила себе чашку чая. Она уже подбирала последние крошки печенья, щедро намазанного маслом, когда из соседней спаленки донеслись знакомые звуки дудочки Тоби Вэджа. Потом раздался тихий стук, и в комнату шагнул Росс. Он сорвал с себя плащ и швырнул на стол шляпу.
– Сегодня холодно, как осенью в Глочестершире. Тебе надо купить мантилью. – Он улыбнулся. – И гребень тоже, я думаю. Хотя Тоби сказал, что вырежет тебе парочку, когда его пальцы подживут. Но я обещал не раскрывать эту тайну.
Пруденс внимательно вглядывалась в его лицо, ища хоть каких-нибудь следов минувшей бурной ночи. Но она ничего не увидела: только искреннюю доброжелательность, причем с оттенком отчужденности. Пруденс закусила губу. Значит, по ночам они – страстные любовники, а днем – всего лишь друзья? Она подняла руку и постучала пальцем по кольцу.
– Зачем ты опять сделал это?
– Затем, мое дорогое дитя, что через две недели мистер и миссис Мэннинг отбывают в Лондон на торговом судне. И сейчас, пока мы живем вместе в этих комнатах, лучше будет представиться мужем и женой.
По телу Пруденс пробежала дрожь.
– Мы едем в… в Лондон?
– А ты можешь придумать какой-то иной способ встретиться со своим обожаемым Джеми?
– Но… это дорого! Неужели ты так богат?
– Я вовсе не богат. Но на билеты денег хватит Давай-ка одевайся. Нам нужно пройтись по магазинам.
От удивления Пруденс приоткрыла рот.
– По магазинам? – механически повторила она.
– Миссис Мэннинг не может разгуливать по столице Виргинии в поношенных платьях. И тем более – появляться на балах. Ты танцуешь?
На мгновение Пруденс потеряла дар речи.
– Немного, – ответила она наконец тихо.
– Вот и хорошо. На днях я познакомился с одним из членов местного муниципалитета. Он любезно пригласил меня на бал, который дают в честь открытия октябрьской сессии. Я отказался. Но теперь, когда мы вместе…
Пруденс с трудом сдерживала охватившее её волнение.
– Почему ты так добр ко мне?
– Я? – удивленно переспросил Росс. – Это ты добра. И очень щедра, – добавил он.
«Щедра? – подумала она с негодованием. – Щедра, потому что отдаю ему свое тело!» Вот что имел в виду Росс. Тут и сомневаться нечего. У нее упало сердце. Какое разочарование! В первый раз Пруденс стало стыдно за свое распутство. Она поплотнее завернулась в одеяло и холодно сказала:
– Да, ты имел полное право на эту ночь. После всего, что сделал для меня.
Его лицо потемнело.
– Разве тебе было неприятно?
– Конечно, нет, мне было очень хорошо! – выпалила Пруденс, не долго думая.
И тут же пристыженно опустила голову, чувствуя, как щеки заливает горячий румянец. Росс усмехнулся.
– Ты все еще слишком невинна, моя дорогая Пруденс, и не умеешь притворяться в отличие от большинства женщин.
Пруденс прикрыла глаза рукой, чтобы скрыть слезы. Ей казалось, что теперь она ничем не лучше любой шлюхи.
– Будь я проклят, – проворчал Росс. – Хватит с меня этого хныканья по поводу Джеми. Я готов передать тебя с рук на руки на его нежное попечение, но слез вынести не в состоянии. Глупо оплакивать прошлое. – Его лицо вдруг исказилось от боли, и он резко отвернулся, понурив плечи. – Былого не воротишь.
В голосе Росса звучало страдание. Пруденс окинула его пристальным взглядом. Он удручен, но не потому, что она плачет. Скорее всего Росс жалеет себя и думает о Марте.
И вдруг Пруденс с раскаянием вспомнила, как страстно он мечтал об одиночестве, которое даст ему возможность спокойно оплакивать свою утрату.
– А как же твои планы? – спросила она, и ее сердце сжалось от сознания вины. – Хижина в горах?
– С этим можно подождать до моего возвращения. – Он обернулся к ней, его лицо снова скрыла маска бесстрастного спокойствия. – А теперь одевайся, пока Вэдж не довел меня до сумасшествия своей дудкой.
– О, я не знаю, что выбрать!.. – Пруденс провела пальцами по бледно-желтому атласному платью, потом нахмурилась и приподняла юбку другого – шелкового, цвета лаванды.
Росс откинулся на спинку стула и улыбнулся.
– Разумеется, мы возьмем оба. Бледно-желтое ты наденешь на бал. – Он повернулся к хозяйке магазина, длинноносой, весьма надменной особе, которая стояла рядом: – Можете примерить платья на корсеты, замазанные для миссис Мэннинг, когда мастер пришлет их. А поскольку вот это платье, абрикосового цвета, предназначено для бала, я хочу, чтобы вы сделали к нему еще один корсаж, расшитый серебром. И фижмы с оборками.
Пруденс удивленно воззрилась на него. Странно: скромный хирург проявляет такую заботу о красоте женских туалетов.
