Бретт покачал головой и снова захохотал.
– Не бойся, ты не умрешь от того, что тебе нравится заниматься со мной сексом.
– Вчера вечером я подумала, что меня инфаркт хватит.
– Но этого не случилось.
Нет. Наоборот, она уснула. Клер вынуждена была признать, что на поверку все было не так опасно.
– Ну, – недовольно поджав губы, сказала она, – по твоим словам получается, что я не такая, как другие женщины.
– Другие – не такие.
– Разве это не делает меня извращенной?
– Нет. Это делает тебя уникальной. Особенной. У тебя действительно нет ненормальных желаний, но ты так отзывчива, что меня трясет, когда я к тебе прикасаюсь. Честно говоря, сахарок, ты настоящая мечта, героиня фантазий любого парня.
Не может быть, чтобы он действительно так думал.
– Но я не Елена.
Бретт несколько минут молчал, и в выражении его лица не было и следа прежнего озорства. Потом он вздохнул.
– Хочешь – верь, хочешь – нет, но я не ищу другую Елену.
О да, она ему верила. Когда ты знаешь вкус совершенства, ты не ждешь, что тебя во второй раз ударит та же молния.
– Это не важно.
– Нет, важно. Иначе ты бы не поднимала этот вопрос. Мне нужно, чтобы ты меня выслушала, ладно?
– Хорошо. – А разве у нее был выбор? Она имела глупость поднять эту тему, но если Бретт начнет в подробностях объяснять ей, в чем именно она отличается от Елены и насколько хуже ее, она просто расплачется. А это уже совсем никуда не годится.
– Я не трачу время на то, чтобы сравнивать тебя с ней, Клер. Ты – это ты. Я не хочу, чтобы ты стала кем-то другим, и ты можешь вполне верить мне, когда я говорю, что не встречал еще женщину более отзывчивую или более подходящую мне в сексуальном плане.
Она, Клер, была более чувственна, чем его потерянная любовь?
– Никогда?
– Никогда. Ты просто послала меня в нокаут своей страстностью.
Теперь настал ее черед рассмеяться.
– Да уж, верю.
Что-то она не помнит, чтобы он лежал в нокауте, когда выворачивал ее наизнанку своими ласками в джакузи.
– Ты мне не веришь? Я ни разу не забывал про кондом, даже когда был глупым подростком. Но ты заставила меня забыться, словно мне снарядом крышу снесло.
Он ни разу не забывал про кондом? Ни разу?
– Елена принимала таблетки?
– Нет.
– Неужели?
Если то, что он говорил, было правдой, а Клер не верила, что он мог сейчас ей лгать, то страсть, что они питали друг к другу, действительно была для него уникальной. Особенной, как он и сказал. Хотя сколько может продлиться страсть? Не столько, чтобы на ней можно было продержаться всю жизнь, в этом Клер была уверена. Но, с другой стороны, она не могла даже представить, что его прикосновение оставит ее равнодушной.
Была ли это похоть или любовь?
Они определенно составляли пару. Клер не верила в романтическую любовь, но отрицание ее существования не умаляло страха, что именно это чувство в ответе за то смятение, в котором она в настоящий момент пребывала. Бретт верил в любовь. Он не делал тайны из того, как сильно любил Елену, но он сказал Клер, что никогда не полюбит ее.
Итак, она не верила в любовь, но боялась, что все равно любит Бретта, а он верит в любовь, но не отвечает ей взаимностью. Что за кашу они заварили! И куда это их приведет? Куда это приведет ее, Клер?
У нее был выбор, как она полагала, разорвать отношения с Бреттом сейчас, дабы избежать возможной боли в будущем, или жить настоящим и начать переживать тогда, когда это будущее наступит. На самом деле выбирать было не из чего. Здесь и сейчас было слишком хорошо, чтобы отказаться от Бретта.
Не желая распространяться на эту тему, Клер сказала:
– Я слышала, ты говорил по телефону с Этаном. Бретт смерил ее пристальным взглядом и вновь уставился на дорогу.
– Он думает, что может напасть на след тех людей в черном, что были на похоронах. Сейчас этим уже занимаются мои знакомые в ФБР. Но у Этана свои каналы.
– Хорошие новости.
– Да. Буду надеяться, что моему оперативнику, что отвез Куини в Неваду, тоже повезет.
– Что он ищет?
– Коллинз получил инструкции составить список всех тех, кто мог видеться с Лестером за последний месяц до его смерти. Меня убедили в том, что частное лицо не стало бы ждать дольше, чтобы нейтрализовать угрозу, исходящую от Арвана. Он постарался бы избавиться от него как можно быстрее, раз уж старик стал всем выбалтывать свои тайны.
– Я уверена, что ты прав. Но ты действительно думаешь, что Куини помнит всех, кто виделся с Лестером в течение последнего месяца его жизни? Да и все ли она знает?
– Если верить вам обеим, Лестер был не из тех, кто много общался. Список этот не будет таким уж длинным, а мой оперативник умеет вытягивать информацию из самых глубоких тайников памяти.
– Вот даже как.
– Но он не ограничится Куини. Он также поговорит с другими людьми в Бельмонт-Мэноре, как с постояльцами, так и с сотрудниками. Кроме того, просмотрит журнал посещений, в которых оставляют записи и посетители, и медицинский персонал.
– А как насчет меня?
– Что насчет тебя?
– Я провела много времени с Лестером.
– Ты сидела с ним только по ночам. Ты сама говорила, что он редко общался с кем-то еще из твоей смены, даже когда ты не дежурила.
– Это так, но исключения были.
– Составь список, и мы сверим его с тем, что сделает Коллинз.
– Ладно. – Клер откинулась на спинку кресла и взяла с пола рюкзак. – Жаль, что не прихватила с собой ноутбук. Мне печатать нравится больше, чем писать.
– Бедняжка. Тебе нужна суперпортативная модель.
– Да, но она стоит денег, а мой бюджет и так трещит по швам – компьютер постоянно требует обновления. Тот ноутбук, что ты мне дал, на целое поколение новее моего старого. Я все еще не понимаю, как тебе удалось заставить страховую компанию Джозетты за него заплатить.
– Просто радуйся, что они заплатили.
– Я и радуюсь. – Клер сильно подозревала, что Бретт не стал требовать от них стопроцентной оплаты, а просто выплатил разницу.
Клер достала из рюкзака общую тетрадь и открыла ее. Это была тетрадь в черной обложке – для записи лекций по программированию. Бретт, наверное, посмеялся бы над ней, если бы она сказала ему, что покупает тетради в обложках разного цвета и ставит на них коды, соответствующие их назначению.
Даже Джозетта находила забавным эту привычку Клер все строго классифицировать, но Клер было все равно. Джозетта никогда не вредничала, она просто любила посмеяться, и что тут плохого, если Клер иногда давала ей повод?
Клер начала перелистывать страницы в поисках чистого листа. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы мозг осознал то, что она видит. Страницы тетради заполняли не ее записи по программированию, а записи совсем иные – имена, даты, адреса. И записывалось все мелкими печатными буквами – почерк был не ее.
