и подвел седокам. Тучный Немил взгромоздился в седло, как мешок с сырой мукой, взваленный на телегу, а вот легкая Звенислава вспорхнула, как бабочка, и уселась у него за спиной так, что конь даже ее не почувствовал. Кострома вышла на крыльцо, чтобы проводить их долгим взглядом.
Усадьба Додолы раскинулась далеко за пределами города, у самого края алмазного небосвода. Добраться до нее оказалось труднее, чем Немил мог представить. Проезжать мимо гридницы с разбушевавшимися вояками у него не было никакого желания. Пришлось пересекать улицу Молонью с ее чудовищными изваяниями, рискуя при этом попасться на глаза кому-то из грозных божеств, до сих пор питавших к человеку не самые теплые чувства. Под исполинскими Золотыми воротами он вновь почувствовал себя мелким червем, а дальше, за рощами и полями, раскинулся вольный простор, по которому бродили волшебные звери. Звенислава уверенно привела Рублика к Радужному дому, как все называли жилище богини.
По счастью, въезд на территорию, огороженную деревьями и подстриженными кустами, никто не охранял. Сама усадьба походила скорее на парк с дивными садиками и дорожками, вымощенными самоцветами величиной с добрый булыжник. Купы плакучих ив скрывали беседки, в которых беззаботно сновали невинные души додолиц, упорхнувшие из райских кущ, чтобы служить хозяйке летних дождей. На лужайках журчали фонтаны, музыку которым заменяли волшебные птицы, поющие чарующие песни. Здесь все дышало умиротворением и тихой радостью, какие мятущийся человек и надеется встретить на небе, не найдя их на земле.
На Немила напали расслабленность и покой, каких он давно не испытывал, и ему пришлось встряхнуться, чтобы напомнить себе, по какому серьезному делу он пожаловал в эту журчащую обитель.
Дворец богини встретил их музыкой, ворота распахнулись сами собой.
– Нет ли здесь ловушки? – забеспокоился кудесник, но дева у него за спиной лишь рассмеялась:
– Вот дикарь! Откуда здесь возьмутся ловушки? Это Серебряный город, в который попадают только праведники, да и то лишь после того, как душа отделится от тела.
Одна из девочек взяла Рублика под уздцы и помогла путникам спешиться. На неподвижную руку Немила уселась огромная бабочка, на крыльях которой был нарисован узор в виде двух больших, черных и жгучих глаз.
– Хозяйка нас видит. Она знает, что мы уже здесь, – тихонько шепнула Звенислава.
Их поманила за собой юная девчушка, настолько прозрачная, что Немил усомнился – тут ли она в самом деле, или это лишь видимость. Девчушка ласково улыбнулась, вошла в двери и принялась спускаться по широким ступеням, ведущим куда-то вниз. Немил и Звенислава последовали за ней.
Провожатая привела их в просторный зал со сводчатым потолком, который подпирали массивные колонны. Если бы не роскошное убранство, можно было бы подумать, что они попали в подвал. Девчушка мило улыбнулась и растаяла в воздухе.
– Куда она делась? – забеспокоился кудесник. – У вас что тут, так принято – пропадать, не начав разговор?
Звенислава не сумела ответить, она сама с недоумением озиралась по сторонам. Подойдя к столику, она попыталась взять с него кувшинчик и наполнить две маленькие чарки, однако они заколыхались в отблесках факелов и исчезли. Немил вытер со лба пот и присел в кресло, устланное мягкими подушечками. Однако вместо того, чтобы усесться, грузный кудесник лишь рассек задом воздух и с грохотом рухнул на каменный пол, неловко подвернув сухую руку.
– Тут все – одна видимость! – рявкнул он, морщась от боли. – Вот, значит, как нас принимают!
Огни факелов на стенах заплясали и погасли. Немил и Звенислава очутились в кромешной тьме. Лестница позади них исчезла – человек попытался ее найти, но нащупал только глухую стену. Любой другой испугался бы, но к Немилу вместо испуга пришел гнев.
– Эй, хозяйка! – яростно заорал он. – А ну, покажись на глаза! Ты не первая, кто хочет меня погубить. Видали мы супротивников и поважнее.
– Ты слишком много о себе возомнил, если думаешь, что богинь может интересовать судьба такого жалкого насекомого, как ты, – раздался из темноты уже знакомый голос.
Он казался мелодичным, но при этом звенел, как холодная сталь.
– А как же я? – выкрикнула Звенислава. – Меня ты тоже хочешь развеять в прах? Не забывай, что я – служанка Перуна, а он еще жив. И если мой господин в самом деле был тебе дорог, то что ты ответишь ему, когда он очнется?
– Ты переметнулась к изменнице! – шипя от злобы, произнесла Додола. – Как ты можешь служить ей?
– Кострома стала законной хозяйкой всего, что имел Перун, и госпожой его слуг, – возразила небесная дева. – Я служу ей, потому что господин избрал ее своей спутницей жизни.
– Это обман!
Немил вертелся, пытаясь нащупать хоть что-нибудь в темноте. Но тут вспыхнуло радужное сияние, настолько яркое, что ему пришлось зажмурить глаза. Додола стояла посреди зала в своих семислойных одеждах, переливающихся всеми цветами. Красные, оранжевые, зеленые, синие сполохи замелькали на стенах и потолке, как будто сотни огоньков разом принялись водить хоровод.
– Кострома околдовала Перуна!
– Но следов колдовства не нашли, – не сдавалась Звенислава. – Это заключение Лады, а она не могла ошибиться.
– А в том, что вы украли ее яблоко, она тоже не ошиблась? – расхохоталась Додола. – Зачем Кострома подослала вас? Что еще она хочет увести у меня?
– Никто нас не подсылал, – обиделся Немил. – Мы пришли по своей воле. И всем полегчает, если ты перестанешь слепить нас и сразу признаешься, что сама отравила князя.
– Что? Как ты смеешь? – зашлась богиня от гнева.
– Еще как смею! – распалился Немил. – Твоя ревность не знает границ. У тебя из-под носа увели жениха. Едва ты увидела, как он везет новую суженую, как отказалась впускать их на небо. И трав ты могла набрать сколько угодно. Что еще нужно для преступления? Оказаться в нужное время на месте? Ты была там!
– Ах ты, мелкая тварь! Гнусный червь! Негодяй! Ты позоришь богиню в ее собственном доме! Одного этого достаточно для наказания, о котором потомки будут вспоминать тысячу лет спустя.
По коже Немила пробежал холодок – он вспомнил, как боги наказывают людей, но не подал виду, раскрыл пошире глаза, и, глядя прямо в мельтешащие сполохи, заявил:
– Позорить тебя вовсе не было моей целью. Перун оказал мне огромную честь, позвав на свою свадьбу. Я век буду ему благодарен. И если я могу хоть чем-то отблагодарить его, то я это сделаю. Не знаю, кто тут настоящий злодей – ты или этот гадостный Вертопрах. Но кто-то точно виновен, и пока мы его не найдем, мир богов под ударом. Вместо того, чтобы грозить наказаниями, лучше ответь на вопросы, а уж
