Так представлялось Гейне будущее «справедливое» царство зверей, тех самых, о которых он говорит в своей книге о Берне: «Когда я посетил Берне во второй раз на улице де-Прованс, где он окончательно поселился, то в его гостиной нашел такой зверинец людей, какой едва ли отыщешь даже в Jardin des plantes. В глубине комнаты сидело на корточках несколько немецких белых медведей, которые курили, почти постоянно молчали и только по временам извергали самым низким басом разные отечественные проклятия. Подле них приютился польский волк, в красной шапке, изредка выпускавший из хриплого горла сладкоприторнейшие замечания. Тут же я встретил и французскую обезьяну, принадлежавшую к уродливейшим обезьянами, каких я только когда-нибудь видел; она постоянно корчила рожи, для того чтобы из них можно было выбрать самую лучшую».
Цитированное место из книги о Берне просто производит впечатлению этюда к «Атте Троллю».
Гейне воплощает в фантастическом образе дрессированного медведя самодовольную глупость, откуда бы она ни проистекала. С одной стороны. Атта Тролль проповедует, как тевтоман:
Сын мой, сын мой, берегисьБауера и Фейербаха!..
С другой стороны, Атта Тролль яростно напирает, подобно крайним радикалам, на собственность:
Собственность! Права владенья!Воровство они и ложь!..Так сплести обман и глупостьЧеловек лишь мог презренный.
Собственности не творилаБескарманная природа:Без карманов в наших шубахМы являемся на свет.
Ни один из нас, конечно.Не рождается с мешкомНа своем природном меже.Чтоб ворованное прятать.
Только человек бесшерстный.Что сумел чужою шерстьюПрикрывать себя, сумелИ карман себе устроить.
Существующие в характере Атты Тролля противоречия должны быть объяснены тем, что фигура Атты Тролля - собирательная. В этом образе Гейне слил отрицательные черты своих врагов справа и слева.
Что же противопоставляет Гейне Атте Троллю и его тупой семье? Каковы его положительные идеалы, которые он выдвигает в противовес принципам тех мелкобуржуазных и националистических элементов немецкого общества, против которых направлена сатира Гейне?
В соответствии с обращением к старым романтическим идеалам Гейне опять выдвигает идею свободной творческой индивидуальности. Он пишет «последнюю, быть может, песнь свободную, лесную, романтизма». Он боится, что этой песне суждено замолкнуть в боевом пожаре дня, ему кажется, что поэма о танцующем медведе совершенно «надпартийна», что она представляет собою свободную игру фантазии:
Летней ночи сон! БесцельнаПеснь моя и фантастична,Как любовь, как жизнь бесцельна.Как творенье и творец!
Лишь собою вдохновенный,То несется, то летаетВ царстве вымыслов чудесныхМой возлюбленный Пегас.
Не полезный он, не кроткийВодовоз гражданских чувствИ не конь борьбы партийнойС патетическим копытом.
Нет, он золотом подкован,Мой крылатый белый конь,Удила его жемчужины,Я их весело бросаю.
В причудливое царство несет крылатый конь поэзии. Гейне раскрывает старые сундуки со скрипящими заржавленными замками и вынимает оттуда, чтобы пленить читателя, великолепную, хоть и тронутую молью бутафорию романтики.
Здесь встают старые призраки Роланда, умирающего в долине Ронсеваля, трубящего в рог Олифанта, Иродиалы, несущей окровавленную голову в руках, богини Дианы, волшебницы Абунды. Здесь изображена дикая охота в Пиренеях, погоня за медведями, предпринятая Гейне и его проводником, - и все это перемешано с полемическими выпадами против швабских поэтов, «истинно немецких» патриотов типа Масмана.
Поистине хаотичность «Атты Тролля» вполне оправдана подзаголовком «Сон в летнюю ночь», где на ряду с благовестом часовни звучит звон погремушек шутовского колпака:
Это мудрое безумье!Обезумевшая мудрость!Вздох предсмертный, так внезапноПревращающийся в хохот!..
Не даром критики любят сравнивать эту сатиру Гейне с большими фантастическими комедиями Аристофана, а Брандес прямо утверждает, что со времен классической древности не рождалось еще поэта, обладавшего более сходным умом с Аристофаном, чем Гейне. «Глубина бесстыдства и полет лирики» - вот основные сходства сатирической поэзии Гейне и Аристофана, по мнению Брандеса.»
Действительно, силою своей фантазии Гейне, подобно Аристофану, выворачивает мир наизнанку, смешивает границы логичного с нелогичным. Гейне пользуется романтикой как оружием, но это не мешает ему сокрушать эту романтику, взрывать ее изнутри. Поэтому удары, нанесенные Аттой Троллем достались и немецкому либерализму, и мелкобуржуазному радикализму, и «политической поэзии», и тевтонствующей глупости - но заодно и романтике.
Когда Атта Тролль убит, на его памятнике Гейне делает следующую надпись:
Тролль, медведь тенденциозный,Верующий, нежный муж,Соблазненный духом века,Был сначала санкюлотом.
Плохо танцевал, но веруВ самого себя имел;Иногда вонял изрядно;Не талант - зато характер!
В этом собирательном образе отражается вся путаница взглядов и понятий многоголосого немецкого бюргерства, только выходившего на арену политической деятельности. В противоречивости Атты Тролля демонстрируется противоречивость радикалов, двусмысленность их положения в современном им германском обществе.
Франц Меринг справедливо указывает, что Гейне осмеял не те идеи, составляющие драгоценное состояние человечества, за которые Гейне сам боролся и страдал, а то, как грубо, тупо и нелепо эти идеи воспринимались его радикальными современниками. «Он смеется, так сказать, - говорит Меринг, - только над медвежьей шкурой, в которую эти идеи временно наряжены».
В нелепую медвежью шкуру наряжены и полные энтузиазма, но путанные и далеко не конкретные прославления свободы, свойственные политическим лирикам. В сатирическом стихотворении, озаглавленном «Политическому поэту», Гейне объясняет, почему эти туманные произведения имеют успех у радикальной публики:
Усердно слушают тебяИ хвалят дружным хором:Как благородна мысль, твоя.Какой ты мастер форм!
И за твое здоровье питьВошло уже в обычай,И боевую песнь твоюПодтягивать, мурлыча.
Раб о свободе любит петьПод вечер в заведенья,От этого питье вкусней,Живей пищеваренье.
Впрочем, не ко всем политическим поэтам Гейне относился одинаково отрицательно. Он признавал Георга Гервега, которого назвал «железным жаворонком», он оценил и Фердинанда Фрейлиграта, когда тот, отказавшись от аполитичных стихов и восточной экзотики ранних годов, напечатал ряд боевых революционных стихотворений в «Новой рейнской газете». Но это было уже позднее, в преддверии революции 1848 года, когда Фрейлиграт был членам редакционной коллегии «Новой рейнской газеты». В «Атте Тролле» же Гейне высмеивает поэзию раннего Фрейлиграта.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
