смотрела на Игната укоризненным взглядом. Просила ведь оградить меня от этих ходоков. Хотя, что он может сделать? Ничего.
Медленно повернула голову на жениха. В том, что это он и есть, сомнений не оставалось. Он стоял впереди сопровождающих и в упор рассматривал меня. Здоровый детина, под два метра ростом. Мышцы бугрились под рубахой, казалось один неосторожный жест и ткань треснет. Лицо угрюмое, нос сломан, пристальный взгляд карих глаз. Цвет волос рассмотреть не представлялось возможным, короче говоря, он был лысый.
Его ухмыляющиеся сопровождающие были под стать жениху, смотрели на меня своими наглыми взглядами, шаря глазами вверх и вниз, задерживая взгляды на груди.
Я сложила руки на груди и решительно произнесла:
— В общем так. Давайте сократим время нашего общения. Просто, идите, откуда пришли.
Жених ухмыльнулся, и чуть склонив голову к друзьям, сказал низким голосом:
— Наглая. Мне нравится.
И обратился ко мне:
— Слышь, мелкая. Отсюда я уйду с тобой. Понятно? Я своих решений не меняю. И мало здесь ваарцев, способных убедить меня в обратном. Усекла? Так что давай шементом барахло собери и топай за мной.
От такой наглости я онемела. Но где-то там внутри начала разрастаться тревога. Как сказали бы поэты: «сердце чует новую беду».
Повисла тишина. Казалось, все понимают, что назревает скандал. Как назло, моих зверей опять не было рядом. Они недавно убежали в лес.
— Тебе помочь, сладкая моя? — и улыбнулся.
Наверху не хватало двух зубов. Меня передернуло.
— По-моему, я предельно ясно сказала, здесь вам ничего не светит — и развернулась, собираясь отойти подальше от неприятного типа. Тот быстро подскочил и развернул к себе, сильно сжав руку.
— Ты не поняла, девка. Я всегда беру, то, что захочу. А сейчас я хочу тебя.
От его тихого голоса пробирала дрожь. От него исходила опасность и мощь. Я бы даже сказала опасная мощь. Глаза прищурены, губы сжаты.
Внутри меня появился гнев, он постепенно разрастался, перерастая в ярость. Ладонь левой руки начала пульсировать. Ошибся ты, мальчик. Мне нельзя указывать. Со мной нужно договариваться, причем по-доброму договариваться. Я пристально смотрела в его глаза. От злости в голове образовался какой-то туман, мысли стали расплывчатыми. Было только одно желание, вцепиться в его наглую рожу и причинить особо тяжкие повреждения. Ухо откусить или вырвать кадык. Мне показалось, что мои руки начали потихоньку подниматься, когда услышала спокойный голос Реммира:
— Женщина занята — сегодня предварительный сговор.
Жених нагло усмехнулся, скривив рот:
— Харе пи…..ть — не отводя от меня взгляда.
Реммир бесшумно подошел и встал напротив жениха. Тот перевел взгляд на Реммира. Он стоял расслаблено, но от его фигуры веяло властью и силой. Бывает так, вроде стоит человек, никого не трогает, но разворот плечей, прямая спина, властный взгляд, весьма настойчиво рекомендует не связываться с этим человеком.
Жених слегка растерялся и хлопнул глазами. Одно дело с девкой воевать, другое дело с превосходящим тебя по силе и власти противником. Но за спиной жениха друзья и его репутация, облажаться перед ними ему не хотелось.
— И чо, посмотреть можно? Если сегодня не будет сговора, то другой разговор будет — все еще хорохорился он, оглядываясь на друзей. Те понятливо лыбились.
Реммир пожал плечами:
— Конечно. Всем рады — и отошел.
Я постепенно успокаивалась и сам разговор услышала обрывками.
Вокруг все зашевелились. Люся постелила на землю одеяло, накрыв его красивой тканью. И откуда взяла только?
У меня сегодня предварительный сговор? С Ольгердом наверно. Да хоть с чертом, честное слово, лишь бы этот отцепился поскорей. А в столицу приедем, разорвать нужно будет сговор. Потом спрошу у Игната. А перед Ольгердом неудобно, честное слово.
Игнат взял меня за руку и повел. Если честно, я слабо соображала, смотря на всех недоуменным взглядом. А как это делается-то? Договор что ли какой подписывать нужно? Вот не люблю я всякие договоры подписывать, не читая.
Пока я думала, вокруг кто-то что-то говорил и, когда меня спросили, согласна ли я, автоматически ответила «да». Поднялся галдеж, начали поздравлять, а я хлопала глазами. Уже все? Так быстро? Я и сообразить ничего не успела.
Оглянулась и увидела только спины уходящих жениха и его друзей. Я обрадованно выдохнула. Нужно подойти хоть к Ольгерду, объясниться. Ведь этот бугай так просто не отстал бы. Глазами в толпе стала выискивать новоявленного жениха и почувствовала на левом запястье щекочущие ощущения. Поднесла руку к лицу и замерла. Как будто невидимый художник кистью выводил рисунок, прорисовывая мелкие детали. Самое главное, что процедура проходила безболезненно. Вот и хорошо. На душе стало легко, теперь могу спокойно добраться до столицы. Я двигалась в поисках своего жениха, когда ко мне подошли улыбающийся Игнат с Люсей.
— Ритка, поздравляем, так сказать с событием.
— Да с каким событием. Неудобно теперь перед мальчиком. Хоть объясниться с ним, успокоить.
Игнат засмеялся во весь голос:
— Ну иди, успокой. Вон он стоит — мотнув головой.
Где? Не вижу. Шутит Игнат со мной? Нашел время, блин.
— Не того ищешь, Рита.
— Игнат, я, конечно, тебя уважаю, но давай пока без шуток обойдемся. Хорошо? Меня еще потряхивает от женишка, а ты со своими шутками — я начала злиться.
— Реммир — сказал, как пригвоздил Игнат.
Что? Я заткнулась на полуслове и медленно повернулась. Реммир стоял в окружении своих ребят и рассматривал запястье. Затем посмотрел на меня. Не может этого быть! Просто не может! Может, Рита, может. И уже случилось. Я медленно подошла к своему теперь уже жениху:
— Спасибо, Вы меня очень выручили. Как только доедем в столицу, сразу же расторгнем договор. Это ведь возможно?
Он кивнул.
— Я Вам, правда, очень благодарна. Ради меня еще никто не делал благородных поступков и …
А дальше я просто не знала, что еще добавить, поэтому просто развернулась и ушла.
Дети подбежали, обняв с двух сторон. Лина тараторила, не останавливаясь:
— Ой, ма, такая рожа у этого. Я прямо испугалась — она на секунду подняла глаза к небу и продолжила:
— Ты тоже испугалась, да? Я думала, ты ему глаза выцарапаешь, если достанешь. У тебя та-а-а-кое лицо было, это что-то — и опять закатила глазки.
Я даже улыбнулась, глядя на эту обезьянку с её гримасами. Марк тоже сдержанно улыбался. Стоп. Как она меня назвала? Ма? Не буду заострять на это внимание, как им удобней, так пусть и называют. А внутри расцветало удовлетворение.
Я опять легла спать одна. Ну как одна? Когда совсем стемнело, Реммир молча лег. И его слова прозвучали как
