Вмешалась в происходящее и жена Дизраэли, Мэри Энн. Она написала прямо Пилю. Основанием для такого необычного обращения было то, что в ходе избирательных кампаний она оказывала поддержку Пилю и его партии. К тому же она была дружна с сестрой премьер-министра. Во всяком случае в письме Пилю она утверждала: «…он (т. е. Дизраэли) бросил литературу, чтобы заниматься политикой. Не губите все его надежды и не заставляйте его думать, что его жизнь была сплошная ошибка. Позвольте мне сослаться на свои скромные, но с энтузиазмом предпринятые усилия в недавнем прошлом для поддержки партии или, скорее, Вашей блестящей личности. В Мейдстоуне Вам скажут, что только благодаря моим усилиям там было истрачено на выборы более 40 тыс. фунтов стерлингов. Пожалуйста, оставьте без ответа это письмо, ибо я не хочу, чтобы хотя бы один человек узнал, что я писала Вам, обращаясь с этой покорной просьбой».
Приведенные выше письма, в которых Дизраэли клянчил пост в новом правительстве, читателю могут показаться, мягко говоря, странными. Но они были, скажем так, в норме. Во-первых, и в XX в. нечто подобное практиковалось в английской политической жизни, и, во-вторых, во времена Дизраэли каждый премьер-министр, формирующий правительство, получал довольно много таких обращений от разочарованных соискателей должностей. Пиль вежливо и туманно ответил Дизраэли, уйдя в сторону от сути дела. Дизраэли был взбешен и полон решимости отомстить Пилю.
Дизраэли действовал, не представляя себе в должной мере реальной обстановки. Ни Пиль, ни его коллеги по руководству партией никогда не предполагали дать Дизраэли какой-либо пост. Кроме того, состав нового правительства был таков, что Дизраэли не вписывался в него. Там были собраны 8 пэров, 2 наследника графских титулов, 3 баронета, еще одно титулованное лицо и лишь один человек без титула. Все они, исключая герцога Букингемского, занимали различные посты в прежних правительствах.
В таких случаях обойденные недовольные английские политики идут по одному из двух путей: или подчеркнуто демонстрируют свою лояльность и готовность надежно служить руководству партии, смиренно ожидая, когда воспоследует благодарность за верную службу, или начинают активно фрондировать против линии лидера и партии, выступая с соответствующими речами и голосуя вместе с оппозицией. Во втором случае руководство партии, взвесив, что для него политически целесообразнее — иметь такого диссидента против себя или откупиться от него, предоставив ему пост, который превратит его из противника в сторонника правительства, — принимает соответствующее решение. Чем более авторитетен, влиятелен и популярен недовольный парламентарий, тем больше шансов, что руководство партии изберет второй вариант. В эти игры играли позднее и премьер-министр Англии XX в. Уинстон Черчилль, и в конце XIX в. его отец Рандольф Черчилль, занимавший в правительстве видный пост, но добивавшийся кресла премьер-министра.
Дизраэли после неудачного рывка в правительство не сразу решился на открытый разрыв с Пилем. В палате шла обычная возня, отдельные группки или депутаты вступали в сговор, блокировались, стремясь улучшить свои позиции. Оппозиция — в данном случае виги и ирландская фракция — пытались перетянуть на свою сторону недовольных чем-либо депутатов-тори. Дизраэли понял, что его хотят подтолкнуть к открытому бунту против Пиля. Это его насторожило, и он усомнился в том, что в тех условиях открытый разрыв с Пилем пойдет ему на пользу.
В течение первого года заседаний нового парламента Дизраэли занимал позицию благонадежного депутата-тори. Когда произошел крупный скандал в партии по земельному вопросу, приведший к уходу из правительства герцога Букингемского, Дизраэли удержался от того, чтобы примкнуть к группе недовольных. Это было должным образом отмечено, и главный парламентский организатор тори — «чиф вип», в прямом переводе «главный бич» — начал обращаться к Дизраэли с поручением выступить с ответом на какое-либо важное выступление из противного лагеря. Но такое поведение не отвечало динамичному, энергичному, инициативному характеру Дизраэли. К соображениям продвижения по лестнице карьеры прибавились нестандартные, творческие политические взгляды на положение страны, ее будущее и на то, какую политическую линию следует вести партии тори. Взгляды Дизраэли во многом не совпадали со взглядами Пиля и отличались если не прогрессивностью, то чуть большим реализмом. Он считал необходимым уделять больше внимания трудящейся и обездоленной части английского народа. Для Дизраэли это был не тактический ход, а определившееся убеждение в том, как должны решаться возникающие в стране крупнейшие социальные и политические проблемы.
Вскоре Дизраэли сблизился с небольшой, настроенной бунтарски группой в партии тори, ядро которой составляли четыре человека. Это были Джордж Смис, старший сын лорда Стрэнгфорда, лорд Джон Маннерс, второй сын герцога Рутлендского, Фредерик Фабер и Александр Бейли-Кокрейн — молодые люди, связанные с аристократическими фамилиями, окончившие закрытые средние школы и Оксфордский университет. Эта молодежь занималась не только политикой, как было широко распространено в те годы в Англии, но и литературой. Кое-кто из них неплохо писал, обожая Байрона и подражая ему, хотя мода на Байрона в Англии уже проходила. Они вели шумный, богемный, циничный образ жизни, залезали в бесконечные долги. Один из них, Смит, отличился тем, что дрался на самой последней дуэли, которая состоялась на английской земле.
Дизраэли всегда тянулся к аристократии. Импонировали ему эти молодые люди и манерой поведения. Политические взгляды их были довольно путаные и противоречивые, но объединяло их в общем плане одно — бурный протест против духа утилитаризма, усиливавшегося в жизни английского общества по мере роста богатства английской буржуазии. Реформа 1832 года, а также мощное чартистское движение были восприняты молодыми аристократами как предвестники неминуемого упадка их класса. В будущем они видели мрачные перспективы для аристократии, и это их явно не устраивало. В результате их идеалом стал некий надуманный добрый, благожелательный феодализм, при котором хорошо будут жить и мирно сосуществовать и аристократия, и трудовой народ, причем власть будет, естественно, принадлежать аристократии. Эта концепция противопоставлялась буржуазному развитию.
Единомышленники действовали, согласовывая свои выступления в парламенте, и представляли собой сплоченную группу. Вскоре ей стихийно дали название «Молодая Англия». В этом сказалось явное влияние событий, происходивших на материке. Там возникали различные политические и литературные объединения, приобретшие известность как «Молодая Германия», «Молодая Италия», «Молодая Польша» и др.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
